Нуждается ли литература в оправдании?
О сборнике Бориса Хазанова «Оправдание литературы. Этюды о писателях», М., 2018
№ 2023 / 14, 15.04.2023, автор: Вера ЧАЙКОВСКАЯ
Пусть не думает читатель, что я эту книгу ему рекомендую. Она понравится далеко не всем. Во-первых, сборник – уже не новинка, а некоторые предпочитают только новейшее. Во-вторых, и сам ряд избранных автором писателей уже несколько устарел и отодвинулся с «арены современности». Мы их читали (если, конечно, читали), много лет назад – романы Роберта Музиля и Томаса Манна, стихи Целана, прозу Борхеса и Юрсенар. Тогда это было горячо, захватывало, – сейчас привычная «классика».
Подумала, что даже и Достоевского перечитывала в последний раз года четыре назад, и то не «Бесов», о которых авторское эссе, а «Игрока». А у Томаса Манна люблю лишь «Смерть в Венеции», начало «Волшебной горы» и незаконченный последний роман «Признания авантюриста Феликса Круля» (детские впечатления от прочитанной «взрослой», стоящей в папином книжном шкафу книги). Автор же посвящает «интеллектуальному» «Доктору Фаустусу» целых два эссе.
И вообще книжка Хазанова очень тихая, без скандальных сюжетов и острых поворотов, и еще… какая-то щемяще-грустная по тону. Этому можно найти объяснение в самой судьбе автора: московский студент-филолог классического отделения МГУ, он был арестован по «политическому» делу и пробыл в сталинских лагерях несколько лет. В 1955 году был досрочно освобожден, переучился на врача, стал писать прозу. И в начале 80-х эмигрировал в Германию. Об участи эмигранта-писателя – автор размышляет в одном из эссе («Ветер изгнания»). Да, но что же меня привлекло?
Отточенное мышление и отточенный стиль, не позволяющий себе ничего лишнего. Свободное, парадоксальное и несколько даже «остраненное», в духе Виктора Шкловского, видение отдельной писательской судьбы в истории и культуре. Понравился уже сам факт того, что писатель может быть столь глубоким и тонким читателем. А все мы помним весьма похожий на правду российский анекдот о чукче, который не читатель, а писатель. Кстати, этому феномену – писателю как читателю – посвящена и небольшая вводная статья Вадима Перельмутера – еще одного российского изгнанника, поселившегося в Германии.
По поводу же «оправдания» литературы – сам автор прекрасно понимает, что не нуждается она в оправдании. Ведь как говорил в своей гениальной речи «О назначении поэта» Блок, конечные цели искусства нам неизвестны. Но для Бориса Хазанова попытка «оправдания» сводится в конечном счете к тому, что литература в его понимании «в эпоху величайшего умаления человека» (это, друзья, наша с вами эпоха!) прокламирует важность человеческой личности. Литература становится для автора – последним прибежищем человечности. Что ж? Кажется, можно с этим согласиться.
Авторские этюды о писателях интересно написаны, неожиданно развертываются, в них есть та «остраненность», о которой я уже упоминала. Умудренный автор (он умер в 2022 году в возрасте 93 лет) рассматривает писательскую жизнь как бы из некоторого надмирного далека, с позиций вечности. Порой мне не хватает авторского сопереживания писателю, какого-то более глубокого вглядывания в его внутреннюю жизнь. Этюд о Флобере назван «Человек-перо». И весь посвящен тому, как стилистически дотошен был Флобер в своих писаниях. Но разве Флобер был столь одномерен? Он ведь не только смотрел, положим, на Эмму Бовари с высоты писательской вселенной, но и сам, как он признавался, был ею! И Федор Тютчев не только «блестящий собеседник» и неказистого вида «любимец женщин», приносящий им несчастья. О его внутренней драме можно судить хотя бы по одному из поздних писем к дочери Дарье, где он пишет об общей для них обоих, совершенно разрушительной для жизни жажде любви. Но об этом «внутреннем» Тютчеве из эссе Бориса Хазанова мы ничего не узнаем.
Зато парадоксы и сложности писательских судеб ожидают нас в блистательных эссе о Гете и Шопенгауэре, Достоевском и Борхесе, Томасе Манне и Целане. Любопытен шопенгауэровский парадокс. Философ безнадежного пессимизма, адепт надмирной «воли», абсолютно равнодушной к человеку, Шопенгауэр находит отдохновение в музыке. Играет на флейте и упивается самым беззаботным и жизнерадостным итальянским (а может, и мировым) композитором – Россини. Тут опять возникает мотив искусства, выводящего человека из безнадежного жизненного тупика.
Необычайно интересно эссе, посвященное советским писателям и их посмертной писательской судьбе («Как мы пишем»). Оказывается, в 1930 году в Ленинграде вышла книга с таким названием, где 18 современных писателей, отвечали на вопросы анкеты. Автор тоже ставит захватывающий вопрос – чей голос дошел до наших времен? Хазанов явно преуменьшает значение некоторых писателей, положим, Лавренева и Каверина, которые ему кажутся «малочитаемыми». Но и при самом жестком отборе – все равно остается настоящий цветник из писательских имен – Замятина и Пильняка, Алексея Толстого и Белого, Горького и Зощенко, Тынянова и Шкловского! Кончает свое эссе автор довольно примитивными заметками Либединского, одного из вождей РАППа. Вот он действительно забыт! Но в целом список «устоявших» под напором времени (и какого времени!) – впечатляет.
В конце книги нас ожидают очень личные эссе («Экспромт о красоте прозы», «Буквы», «Реквием по ненаписанному роману»).
Мне близка авторская грусть по исчезнувшему из современной философии искусства (эстетики) ключевому слову – «красота». Но появившееся в самом финале книги крошечное эссе «Пушкин», – вселяет надежду на возможное ее возрождение. В целом этот «запоздавший» и «анахроничный» хазановский сборник этюдов о писателях демонстрирует, что литературная классика вполне себе жива и открыта для заинтересованного и непредубежденного взгляда.
Получилось интересно и увлекательно – рецензия на сравнительно давно вышедшую книгу. И в этом есть своя изюминка. Значит, сборник Бориса Хазанова выдерживает испытание временем, пусть и небольшим. Хочется вслед за Верой Чайковской подержать книгу в руках и почитать заинтересовавшие статьи. Спасибо!
Этот ностальгический текст вызывает целый ряд ассоциаций: я читал роман “Приключения авантюриста Феликса Круля” в свои юные годы, и был от него в восторге! Но, сегодня наши юные читатели могут купить эту, или другие книги из упомянутых в рецензии авторов, в книжных магазинах? Сегодня по радио я услышал, что книжные магазины делают свою прибыль на канцтоварах – 80%! А книги покупателям недоступны из-за их цены, в чём любой гражданин может убедиться лично, если найдёт книжный магазин. А теперь, вспомните какое-нибудь выступление Министра Культуры (любого), там констатируется “небывалый подъём культуры” и “рост читательского спроса”. Вспоминается анекдот 30-х годов: Гражданин идёт домой с коробкой и слышит: Как дела, Иван Иванович? – Отлично! Вот купил новые галоши! – Будете обмывать? – Нет. Почитаю Маркса и лягу спать. Как же, “так получилось”, что авторы- классики стали практически недоступны широкому читателю? Оказалось, что в Индии читают больше, чем в России, а прекрасные русские писатели творят в Германии? Конечно, у каждого читателя свои впечатления от текста, а у меня – вот такие.
Есть наука-рациовитоника, такие книги ей конечно не служат, но красотой речи слегка соприкасаются, а впрочем стало слишком много умных книг, нужно ли такое их количество, или просто вместо чтения на досуге предпочесть умные беседы с талантливыми людьми?
Уважаемый г-н Палубнев! Когда вы вели “умные беседы с талантливыми людьми”, эти граждане не открыли вам секрет, как они стали умными? И кто определил степень “умности” этих бесед? То, что вы человек начитанный, видно из перефразирования цитаты из Грибоедова, вызывающей аллюзию с тезисом героя его комедии. Но, что касается “рациовитоники”, то, это не “наука”, и даже не подраздел “какой-нибудь науки”. А изобретённое (сейчас это модно) учение новой секты, которые часто возникают в разных преподавательских кругах, стремящихся “поразить новизной”, или защитить диссертацию… (где-то между психологией и “идеями всеобщего счастья”) Благодаря вам я провёл целый час в увлекательном расследовании (думаю: жил себе, а про “рюмциовитонику” и не слышал), и приведу одну цитату из найденного: в тактике жизни велика роль “Закона Радости” – это ли, не научное обоснование? Писатель должен выражаться точнее, ведь у него могут быть читатели, а не только собеседники.
«Игрок» почему-то считается безделушкой, написанной Достоевским исключительно по финансовым соображениям. А не стоит ли заменить им «Преступление и наказание» в школе? Ярлык глубокомысленности — ещё не знак качества.