Операция «Книголюбы»

Рубрика в газете: Конспирологическая проза, № 2025 / 50, 19.12.2025, автор: Александр ВОДОЛАГИН

«Шпионская деятельность привлекательна

для душевнобольных. Работа в этой области

доставляет удовольствие и психопатам».

Генри Меррей,

доктор психологии из Гарварда

 

Шёл 1977 год. Солнце неистовствовало, будоража гениев, невротиков и психопатов. Земля закипала, обнаруживая свою скрытую огневую основу. И та же тёмная, яростная, не подвластная разуму стихия захватывала человека изнутри, толкая его на путь самоуничтожения в борьбе за власть.

В январе первые диверсии в московском метро при участии направляемых Центральным разведывательным управлением армянских националистов: сценарий развала СССР был запущен. 25 февраля поджог гостиницы «Россия»… «Украинская группа» в Политбюро во главе с неуживчивым и властным выдвиженцем Хрущёва Николаем Подгорным, готовилась предъявить счёт амбициозному Андропову. Алексей Николаевич Косыгин не скрывал своей антипатии к нему. Брежнев – единственный его покровитель – после обширного инфаркта мечтал об уходе на пенсию, нервируя поддерживавших Андропова Устинова и Громыко. Кулаков (покровитель комсомольского прохвоста Миши-конвертика) был не прочь занять место генсека, о чём уже перешёптывались люди Броз Тито в Белграде. На чьей стороне окажется ортодокс-талмудист Суслов? Вот вопрос…

 

 

16 июня Валентин примчался домой в Кунцево раньше обычного – с пылавшим лицом, взволнованный. Что стряслось? Сынуля, сидевший за переводом Карла Ясперса, захлопнул подаренный ему отцом том «Избранных работ по психиатрии», вложив в него тетрадь с заметками о «Ностальгии и преступлении».

– Пап, поужинаем?

– Накрывай.

– У тебя неприятности?

– С чего ты взял? Пленум прошёл нормально. По предложению Суслова Подгорный отстранён от должности Председателя Президиума Верховного Совета…

– Всего-навсего? И что?

– Узнаешь вечером, – замкнулся Валентин.

Но Александр так и не узнал тогда, что Андропов в борьбе с «днепропетровской мафией» в ЦК КПСС едва удержался в кресле Председателя КГБ, а удержавшись благодаря Суслову, добился повышения статуса Комитета госбезопасности, выведя его из-под Совмина – к досаде своего главного недоброжелателя Косыгина. В конце июня нашел-таки несколько минут и для Валентина, заскочившего в обеденный перерыв на Лубянку.

– Заходи, заходи, – просиял Андропов, отложив в сторону замечательное ДСПшное издание Виктора Маркетти и Джона Маркса «ЦРУ и культ разведки» (для членов ЦК и спецхранов научных библиотек) и вставая. Его глаза под толстыми линзами очков победно искрились. – Что у тебя? Как сын? Не жалеет, что ушёл из Вышки к психологам?

 

 

– Жалею я, Юрий Владимирович. Да и перед Крючковым неловко: подстраховал мальчишку на вступительных, а тот не оправдал надежд, размечтался в казарме об университетской свободе.

– Не переживай. Подучится у Гальперина. Найдём ему интересную работу. Психологическая война только разворачивается. Нам нужны специалисты и в этой области. Для начала познакомь его с сыном Абакумова. У него на кафедре есть интересные разработки по управлению поведением. Ну, рассказывай, что у вас там с книжной ярмаркой? Нужна моя помощь? Стукалин не даёт прийти в себя после Пленума: рвётся на приём. А я после всей этой катавасии с Подгорным хочу собраться с мыслями: в сентябре планируем отметить 100-летие Феликса Эдмундовича, пригласим ветеранов, возможно, дадим слово и Киму Филби…

– Юрий Владимирович, основные участники международной выставки-ярмарки определились. Уже полторы тысячи принятых заявок, в том числе и от крупнейших издательств, контролируемых ЦРУ. Тащат с собой в Москву и несколько десятков университетских профессоров.

– Американцев и британцев мы возьмём на себя. Ты же, Валентин Михайлович, обязательно проконтактируй с немцами и французами, подключи своих филологов.

– Конечно. Это в штабе согласовали. С Кеворковым и Четвериковым обсудили. Проблема с Ассоциацией издателей Израиля и подобными ей организациями в США. Госкомиздат не принимает решение. Михал Андрич молчит. Севрук уклоняется от обсуждения: помнит, как расправились с Юрием Ивановым и спалили ему дачу с первым тиражом его взрывной книги «Осторожно, сионизм!»

– Да, то была книга-бомба, – согласился Андропов. – Юра, когда работал над докторской, в одесских архивах много чего накопал. Ну и держал бы при себе. А он о переговорах «детей Сиона» с верхушкой Третьего рейха растрезвонил. Суслов пришёл в ярость. В результате талантливый парень потерял сектор в Международном отделе, из аппарата ЦК вылетел… Я ведь показывал тебе АПНовскую записку «О сионизме» и мою справку о сионистском подполье в СССР? В одну только Москву уже завезли из США 10 тысяч экземпляров Торы. Но это не беда: ортодоксы для нас особой опасности не представляют. Помнишь у Маркса: «Деньги – вот ревнивый бог Израиля, перед лицом которого не должно быть никакого иного бога…» Опасность в другом: американцы хотят расколоть мировое коммунистическое движение именно по еврейскому вопросу. Пещерный антисемитизм им на руку, так что наши квасные патриоты им неплохо подыгрывают. Ну да ладно… подлечим. Вот возьми, почитай, – Андропов достал из ящика стола «Секретную историю Израиля» на английском и протянул Валентину. – Бобков меня снабжает. Возможно, израильские кураторы хотят восстановить контакты со своей агентурой, попутно подбросить наивнякам-книголюбам свежую антисоветскую литературу, оживить «скрытую пропаганду», а это – один из восьми практикуемых нашими противниками методов «тайного вмешательства». Сам знаешь. Вот и рвутся моссадовцы на книжную ярмарку. Добре, пусть приезжают. Нам давно пора активизировать контрпропаганду. Каждого врага нужно знать в лицо. Я переговорю с Михал Андреичем. А Севруку скажут, чтобы не мешал: у него своя работа, у нас – своя. Посмотрел бы, что творится у него под носом – в Политиздате, в Институте марксизма-ленинизма. Черт знает что: там троцкисты, тут русисты! Не знает, наверное, что в Союзе писателей сермяжники к концу года ему сюрприз готовят? А ты с ним мог бы и сам договориться. Вы же были друзьями?..

6 сентября в Москве на ВДНХ открылась первая Международная книжная ярмарка – при участии крупнейших западных издательств и опекавших их спецслужб, заинтересованных в ментальной обработке «самого читающего народа в мире», особенно же – в информационно-психологической поддержке наших инакомыслов. Ожидаемое столпотворение в павильоне Ассоциации издателей Израиля: несмотря на состоявшийся андроповский великий исход 1970-х желающих приобщиться к «тайнам Торы» среди советских граждан хоть отбавляй! Не меньший интерес к психоаналитической литературе из США и Франции. Вот и юный психолог, получивший от отца пригласительный на выставку, жадно припал у книжного стенда к богато иллюстрированной истории психоанализа – апологии падшей, вожделеющей воли. Из одной только Западной Германии прибыли представители 193 издательств вперемешку с агентами ЦРУ и воспитанниками Гелена (БНД)! В помощь главному организатору праздника книги – стукалинскому Госкомиздату – штаб по проведению операции «Книголюбы» мобилизовал оперативников из трёх управлений КГБ. Валентин аккуратно координировал их работу на переговорах, презентациях и фуршетах, не забывая и об интересах своего издательства. Охотнее других на контакты с ним почему-то шли немцы и французы. С первыми Валентин заговорил об издании в СССР избранных работ Карла Хаусхофера, члена ордена «Зеленого дракона», тайного советника Гитлера, поспособствовавшего накануне войны карьерному росту нашего лучшего агента в британской разведке, едва её не возглавившего, – Кима Филби, мастерски вошедшего в доверие к франкистам.

– В так называемом географическом детерминизме есть зерно истины, о чем писал ещё Александр Пушкин, – заметил Валентин в ходе беседы с западногерманскими издателями. – Хаусхофер создал язык для выражения геополитических интересов сверхдержав. Почему бы нам не воспользоваться его наработками в условиях «разрядки международной напряжённости»?

Немчура онемела, призадумалась. Наконец, один из них, организатор Франкфуртской книжной ярмарки, не скрывая своего восхищения, шепнул своему коллеге о Валентине:

– Господин Хоров – не просто интеллект, это – ищущий интеллект!

С французами Валентин завёл речь о публикации в СССР «Военных мемуаров» Шарля де Голля, озадачив их своей уверенностью в успехе предприятия: видимо, знали о сдержанно-холодном отношении Брежнева к генералу. Со своей стороны, посланники издательского гиганта «Галлимар» предложили ему издать на русском языке «позднего» Сартра, который на старости лет потянулся к марксизму.

«Рано. Может быть, лет через пять…», – решил Валентин, сохранивший в своей цепкой памяти заявление высокомерного философа-экзистенциалиста о «склеротическом марксизме» в СССР. – Михал Андреич не пропустит…» Валентину вспоминался 57-й год, когда он на молодёжном фестивале только-только овладевал «искусством разведки» в ходе неформальных коммуникаций с индонезийцами. Теперь, двадцать лет спустя – в послехельсинскую эпоху разрядки – работать было и сложнее, и интереснее.

Вечером 7 сентября в ресторане «Арбат» – приём «по случаю проведения в Москве первой Международной выставки-ярмарки «Книга-77». В толпе гостей – примелькавшиеся за минувшие десятилетия лица – главлитовские, чекистско-цэковские, цэдээловско-домжуровские. Подошёл с рюмкой здоровяк-смершевец Филипп Бобков, посоветовал лучше смотреть за сыном в МГУ:

– Ты бы подсказал юному психологу, чтоб вёл себя посдержаннее на факультете…

 

 

Валентин ушёл, не дослушав. Зачем Андропов приблизил к себе этого старого интригана? Лепит «пятую колонну» из ничего. То же мне демиург – курам на смех! Валентин двинулся не спеша по Арбату – к Смоленской площади. Вспомнил, как давили в Сталинграде на отца, чтобы повлиял на сына, объявившего в школе, что Фадеев – писатель слабый. Иное дело – Беляев со своей «Старой крепостью». Да-а, думал он, тогда наша крепость казалась неприступной. И после 56-го и в 68-м была уверенность в нашей непобедимости. Правда, в июле 62-го, после расстрела рабочих в Новочеркасске, полоснула по сердцу мысль о неизбежности краха: снова власть ударила по центру русской вольницы (символично!). Истребили казачество, осталась мещанская масса соглашателей, приспособленцев с психологией крепостных. Осенью, после возвращения из Сочи, по случаю новоселья в хрущобе на Бутырском хуторе позвали стариков, ну и сцепились с отцом, первый раз так яростно спорили: прорвёмся ли с этой партией в коммунизм или застрянем на подступах? Хоров-старший уверял сына, что Хрущев после новочеркасского кровопускания не усидит, недолго ждать осталось, есть в партии умные и честные люди. Валентин же горячился, бил по больному, напоминая отцу, как травили его в Сталинграде после отправленного им в 48-м письма Сталину с приглашением на празднование 30-летия обороны Царицына, преследовали в Москве уже после отставки, отстранив от заведования кафедрой в Литинституте, исключив из партии и отобрав генеральский военный билет, как сжирали поддержавшего его генерала Чилимова в Главлите – этом филиале НКВД/МГБ.

– Не в людях проблема, батя! Проблема в Системе, в механизме подбора кадров: мясорубка остаётся мясорубкой! Систему надо менять…

Хоров-старший хранил молчание. Андропова, с которым свела судьба его сына, он воспринял с настороженностью, почти по-ленински: с нами, да не наш… О партизанском прошлом в Карелии, о кровавой осени 56-го в Будапеште пропускал мимо ушей. У Валентина же тогда уже не было выбора: Система затягивала и его, переламывая кости. А в Андропова он верил – как в «самого блестящего из лучших», прошедшего не одно испытание огнём воина-нестяжателя, настоящего чекиста с 40-летним стажем…

 

Александр ВОДОЛАГИН