Павел Манылов: «Мне интересен выбор в сторону низкого человека или благородного мужа»

№ 2022 / 46, 01.12.2022, автор: Платон БЕСЕДИН

Платон Беседин, прочитавший роман Павла Манылова «Папа», поговорил с его автором о том, откуда и куда движется русская литература, как преломляются в ней смыслы и система координат и как сделать текст по-настоящему захватывающим.


– Павел, как писатель писателю, начать бы я хотел вот с чего. Долгое время роль литературы в России или, расширяя, в русском пространстве оставалась сакральной. Так было. А как обстоят дела сейчас? Сейчас, когда, в общем-то, моветон говорить о какой-то там миссии литературы (я намеренно использую «актуальную риторику»)…

– Мне очень повезло, что сызмальства я был окружён книгами. Начиная с самых детских, которые читала мне в основном бабушка. Сакральной была даже не литература, а сама книга. Её тактильные ощущения, запах – никак не могут сравниться с буквами в планшете.

– Да, вы правы, сакральность именно печатной книги, безусловно…

– Мир меняется, приходят новые технологии и книга, с одной стороны, как будто теряется, а, с другой, приобретает статус артефакта, объекта антиквариата и коллекционирования. Но, к сожалению, становится таковым для избранных. Для тех, кому счастье познания истинного дороже прогресса. Кому время, проведённое с книгой также дорого, как время проведённое с детьми.

Что касается литературы, мне кажется, происходит примерно тоже самое. Истинная литература никуда не пропала, просто её не всегда легко разглядеть в ворохе «коммерческих проектов», которые создаются как продукт, а не как объект искусства. Бизнес-цели понятны и исчерпывающи. Если делать всё правильно, по определённым алгоритмам, то бестселлер практически неизбежен. Но такой продукт имеет свой срок годности. Это одно, максимум два прочтения. И лишь некоторые произведения из года в год, из столетия в столетие только набирают смыслы и сами растут.

Есть такое клише: «Вино улучшается с годами». Так вот скажу Вам, по секрету. Лишь 1-2 процента вин способны пережить своё десятилетие. Так что… видите, всё устроено примерно одинаково.

– А русский писатель – кто он сегодня? Кем видит себя? Для чего и для кого пишет?

– Это сложный вопрос.

– Лёгких, простите, не держим.

– И тем более сложнее на него отвечать человеку пишущему. Я не верю, что настоящий художник творит для чего-то и для кого-то. Мне кажется, откуда-то изнутри, а может быть сверху, приходит какая-то боль, а вместе с ней радость, в которых хочется разобраться. Ни для читателя, ни для критика. Для самого себя.

Примерно понимая о чём мне интересно писать, я никак не мог выразить это словами. И совсем недавно, читая Лао-Цзы, конечно, в переводе, наткнулся на такую формулировку. Чем отличается низкий человек от благородного мужа? Низкий человек, в отличие от благородного мужа, не считает маленькое добро добром. Поэтому его не делает. И не считает маленькое зло злом, поэтому его делает. То есть, если упростить, маленькое добро в понимании низкого человека – не добро, поэтому бабушку через дорогу он не будет переводить. И маленькое зло – для него не зло, поэтому пнуть собаку ему «как здрасьте».

И вот я понял, что мне интересно писать об этом каждодневном выборе. Выборе в сторону низкого человека или благородного мужа. Ведь все эти развилки начинаются с невидимых и микроскопических дел. А уже на судьбоносном выборе практически всё предрешено. Если кто-то, бросая свою страну, убегает, да еще потом плюет на неё, скорее всего когда-то он делал эти маленькие выборы не в сторону благородного мужа.

– На мой взгляд, русская литература – это не только язык, на котором создана эта литература, но и те ценности, те смыслы, которые она несёт читателю. В этом плане Хемингуэй и Стейнбек намного более русские писатели, чем нынешние российские авторы так называемых бестселлеров. Как так получилось, что все эти смыслы и ценности вдруг постарались изъять из русской, а ныне российской литературы?

– Во-первых, это разное время. Во времена Хемингуэя все были более русскими, потому что машина пропаганды не была ещё так сильна. Глобализация ещё не начала сбивать в стада людские массы. Поэтому каждый жил своей жизнью. Своими потоками в сердце и голове. Приходилось больше думать самому. А сейчас кто-то решил, что имеет монопольное право на внедрение алгоритмов жизни. Узаконил право решать за других как жить. А это прямо противоречит русскому духу. Но сейчас вдруг, в самые тяжёлые времена, стало видно, что не всё потеряно. И наш народ, оказывается, в большинстве своём ждал возвращения нашего настоящего русского.

– Много споров вокруг ЛБГТ-литературы. Госдума приняла закон о запрете ЛГБТ-пропаганды, и все эти «радужные» книжицы куда-то исчезли. А откуда в принципе это засилье ЛГБТ-литературы? Что это – запрос от читателей или навязывание определённых установок, своего рода агитация и пропаганда? Или и то, и другое?

– Вы знаете, мне эта культура настолько не близка, что я её практически не замечаю. Но да, согласен, шаг за шагом нам насаждали всё то, что в принципе разрушает человеческую природу. Я помню лет пять назад с детьми поехали в парижский Диснейленд. Это был уже третий или четвертый раз. И вдруг мы увидели, что в каждой очереди, каждая третья целующаяся пара – это два бородатых мужика. Дети у меня, конечно, были в шоке. И это произошло как-то внезапно. В течении 1-2 лет. Желания ехать туда снова пропало напрочь.

– А как быть с возвращением в современную российскую литературу традиционных ценностей? Интересно ли это читателю? Спрашиваю это у вас как у автора, на мой взгляд, важного романа «Папа»…

– Мы уже дожили до того, что появилось само понятие «традиционные ценности». Да еще контекст иногда такой, как будто это что-то устаревшее и себя отжившее. Для меня вообще нет понятия традиционные ценности. Для меня это просто ценности и никаких других, Нетрадиционных, для меня не существует. Если для кого-то семья, мама, папа, ребёнок, Родина, любовь, справедливость, милосердие не являются безусловными ценностями, то дискутировать об этом нет никакого смысла.

А читателю, я уверен, также интересно и важно читать о том, что его волнует, окружает. О том, где он находит себя.

– Да, это хорошая формулировка – «безусловные ценности». Мне очень понравился образ отца, прописанный в вашем романе. Кем, чем вы вдохновлялись? Вообще насколько это личная история?

– История, безусловно, художественная, но крайне автобиографична. Есть ряд сцен, которые точь-в-точь описаны так, как они и были в жизни. А Семёныч – это самый близкий своему прототипу персонаж. Это мой папа – Владимир Семёнович Манылов. Врач-кардиолог «Скорой помощи». Сейчас, конечно, уже на пенсии. В течении года он присылал мне короткие истории из своей врачебной практики. Многие из них вошли в книгу. Вообще, вся медицинская часть очень близка к оригиналу.

Платон Беседин и Павел Манылов

– Мы поговорили о смыслах в литературе. Хотелось бы ещё спросить о том, как подаются эти смыслы. Развлекательная роль/функция литературы – насколько это важно сейчас? Может ли тут книга конкурировать с другими способами развлечения – с кино, например? И как соотнести, уравновесить эту развлекательную функцию с серьёзным содержанием?

– Это очень интересный вопрос. Так получилось, что я закончил несколько сценарных школ. Естественно, просмотрел и проанализировал много фильмов. Во-первых, я и писать стал более кинематографично. То есть, больше действий, больше картинки, чем рассуждений и философствований. Во-вторых, я понял, что только сочетание, скажем так, трёх пластов делает фильм или книгу гениальной. Первый пласт – это интересная завораживающая форма, второй – это некое общее социальное явление, которое показывается в произведении. И третий – это уже глубокие смыслы. Архетипические образы, библейские образы, призывающие нас к заглядыванию внутрь себя.

Для меня, на вскидку, это «Крёстный отец» и «Брат». Раз по двадцать я смотрел их точно. И каждый раз заканчивал просмотр с новыми мыслями.

– Да, это заметно: ваш роман в хорошем смысле кинематографичный. В США, кстати, многие романы пишутся как фактически киносценарии. Ставили ли вы такую задачу?

– Если честно, изначально в сценарной школе я хотел писать сценарий полного метра по этой истории. У меня даже сохранилось страниц десять «американки». Но решил все-таки писать роман, так как роман самодостаточен, а сценарий, пока по нему не сняли фильм, даже прочитать сложно. Но, как я говорил выше, Сценарная школа оказала определённое влияние на стиль написания. Это безусловно.

– У нас, к слову, экранизируется достаточно немного книг. Отчего так? И изменится ли ситуация в ближайшее время?

– Я не вижу в этом особой проблемы. Для меня главное интересный фильм или нет. А снят он по книге или сценарий был первоисточником, мне не важно. Более того, скажу, что не очень люблю смотреть фильмы «по реальным событиям». Они, как правило, завязаны на сюжет, а не на исполнение.

18 комментариев на «“Павел Манылов: «Мне интересен выбор в сторону низкого человека или благородного мужа»”»

  1. У многих современных писателей, имеющих неограниченные возможности издавать свои книги, деньги затмили душу.

  2. Затмили душу деньги современным писателям?
    Да, верно, Анатолий Головкин.
    А вот Достоевскому с Некрасовым на деньги было начхать.
    А как писали, как писали!

  3. Не к лицу считать себя даже и филологиней, если вы не знаете биографий Достоевского и Некрасова.

  4. Ну, если вы даже скрытой иронии в чужих высказываниях не ощущаете, так какие же из вас “оптимисты” и “каришневы-лубоцкие”?
    Вы так себе, плесень, гоголи какие-то да пушкины…

  5. У Вас, бескорыстная ФилологИня, ирония такая скрытная, что сто очков даст по скрытности Улыбке Чеширского Кота. Но в вежливости Вам не откажешь! Но писать через запятую”плесень”, “гоголи какие-то” да “пушкины” даже ироничным филологиням должно быть стыдно.

  6. Филологине: если комментатор переходит на оскорбления, то это всегда означает, что у него нет глубоких и убедительных аргументов.

  7. Уела я вас-таки, уела.
    Завсегдатаи виртуальных форумов, диванные философы…
    А в окопы – слабо?

  8. Цитирую Павла Манылова: “Я не верю, что настоящий художник творит для чего-то и для кого-то. Мне кажется, откуда-то изнутри, а может быть сверху, приходит какая-то боль, а вместе с ней радость, в которых хочется разобраться. Ни для читателя, ни для критика. Для самого себя”.
    А по-моему, в отношении настоящего художника – это полная чушь; как говорил В. Высоцкий: “В конце концов всё делается для людей”.

  9. № 9, этого Вам не дано понять без посредничества Сербовеликова.
    Обратитесь к нему.

  10. Александру Турчину. С отроческих лет тайно мечтал стать “настоящим художником”. Очень хотелось “сотворить” свой мир и населить его своими персонажами. И, конечно, очень надеялся, что если мне удастся осуществить свои надежды, то очень хотелось бы, чтобы мои “творения” понравились бы и читателям. Если кратко: были две цели; первая личная (создать произведение) и вторая “общественная” (создать произведение для читателей). Впрочем, у других авторов цели могут быть другими. Примечание: я “застрял” в литературе для детей, так как почувствовал, что именно в ней я максимально способен реализовать свои надежды.

  11. Г=н, Каришнев, он же Лубоцкий!
    Если где-то Вы и “застряли”, то лишь на этом форуме.
    И держат Вас здесь лишь для одной цели. Прагматической, так сказать.
    Не пора ли Вам глянуть правде в глаза? Не юноша уже, вроде бы…

  12. Мне интервью понравилось. Ответы Павла Манылова мне понравились, есть в них правда. Но и есть, что возразить. Но не факт, что книга понравится. Почитаю. Посмотрим. Будет, что обсудить. Пока не зная роман, не возьмусь дискутировать.

  13. Кир. Юшину. Да, я не молод. Это, наверное, большой грех? За “долгие годы” я привык ко многому, например, к явному хамству. Какой правде в глаза я должен посмотреть? Кто меня держит на сайте ЛР? Я педагог и литератор, меня интересуют проблемы образования, культуры, литературы. Об этом я и пишу. Проблемы “кто на какую должность в СПР претендует”, “кто какую премию получил”, “кто кого поддерживает или, напротив, кто кому вредит”, меня мало волнуют. Что за причины Вас так озлобили по отношению ко мне? Я у Вас что-нибудь украл? Постскриптум. В 2023 году я, наверное, перестану писать комментарии. Вы будете довольны, г. Кир. Юшин?

  14. Сегодня от воспаления легких на 66-ом году умер писатель Алексей Иванович Слаповский. Уроженец земли Саратовской, много лет проживший в Саратове. Мне искренне жаль его преждевременной смерти. У меня с ним раньше были хорошие, добрые отношения. Алексей был порядочным человеком. В последние годы нас разъединили окололитературные разборки, от которых никакой пользы для литературы нет. Пусть земля будет пухом Алексею!

  15. Как и писал ранее, после интервью Платона Беседина начал читать роман Павла Манылова “Папа”. Прочел пока первые сто страниц. Ну, что сказать. Главное, что мне интересно в книге – это отношения отца и сына. Это меня тронуло. У меня самого трое дочерей, уже большие, жизнь разбросала их по разным городам. С появлением дочерей я стал думать, когда что-то делаю, то как мои действия отразятся на судьбе дочерей. Вот и отец в романе мне близок. У него есть совесть. А сын еще многого не понимает, прет на пролом. Но что-то начинает понимать. Роман, в целом, крепко сделан, но это не важно. Важно, что он заставил меня подумать. И позвонить дочерям первым. Через много лет. Ну, а дочитывать может быть и не буду. Книга подтолкнула меня, чтобы подумать о своих отношениях с дочерьми. Может быть, этого и более чем достаточно. Я тут как Король Лир немного. Всех со Старым Новым Годом. Берегите себя и детей.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.