После смерти Сталина
Рубрика в газете: Тайны Кремля, № 2021 / 42, 10.11.2021, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО
Смерть Сталина в корне изменила ситуацию не только в Кремле, а во всей стране. Но сначала о том, что случилось незадолго до кончины вождя.
Ещё в середине февраля 1953 года стали происходить непонятки с обслугой Сталина. Смотрите сами. 15 февраля вдруг неожиданно в самом цветущем возрасте, не дотянув 50-летия, умер заместитель коменданта Кремля генерал Пётр Косынкин, обеспечивавший охрану вождя в самом сердце Москвы. Перед этим от работы был отстранён личный секретарь Сталина Александр Поскрёбышев (его обвинили в пропаже секретных документов). 27 февраля начальство куда-то откомандировало заместителя начальника управления охраны МГБ полковника Николая Новика. По другой версии, Новик попал в больницу с приступом гнойного аппендицита. 28 февраля получила несколько выходных дней многолетняя сестра-хозяйка, а точнее экономка Сталина Валентина Истомина. Примерно тогда же от вождя удалили его домашнего лечащего врача. На смену Александру Кулиничу из Кремлёвской больницы был прислан Владимир Иванов-Незнамов.
К этому, наверное, стоило бы добавить циркулировавшие в аппарате слухи об убийстве секретарши второго в стране человека – Маленкова, которая вроде бы была любовницей Хрущёва.
Судя по всему, Сталин что-то почувствовал. Вряд ли он случайно после внезапной смерти Косынкина прекратил посещать Кремль. Главным местом работы вождя стала ближняя дача в Куецеве.
Утром 28 февраля Сталин позвонил дочери Светлане. Поздравив её с днём рождения, он предложил дочери на следующий день вместе с детьми заглянуть к нему в Кунцево. Одновременно вождь попросил Светлану передать приглашение заехать к нему и её брату Василию.
После обеда Сталин позвал Берию, Булганина, Маленкова и Хрущёва посмотреть американский вестерн. Потом все остались на ужин. Последние гости покинули Кунцевскую дачу в пять утра первого марта.
Дальше начались странности. Время шло, а Сталин не выходил и никого к себе не звал. Охрана терпеливо выжидала до вечера. Лишь в двадцать два часа не выдержал помощник коменданта дачи Лазгачёв. Он обнаружил Сталина лежащим в малой столовой, но в сознании (правда, говорить он не мог).
Что в той ситуации должны были предпринять любые здравомыслящие люди? Немедленно вызвать врачей и потом по команде доложить о случившемся. Но как поступила охрана? Она позвонила только министру госбезопасности Игнатьеву, который с 19 мая 1952 года одновременно возглавлял личную охрану Сталина. А что Игнатьев? Он якобы растерялся и дал указание подчинённым сообщить о происшедшем Берии. Но Берию найти не удалось, и на ближнюю дачу вскоре прибыли Хрущёв и Булганин, которые переговорили с охраной и вскоре повернули назад. Только после этого в известность о случившемся был поставлен Маленков. А врачей позвали к Сталину лишь утром второго марта.
Согласитесь, всё это выглядело очень странно. Спрашивалось, для чего Сталин свою безопасность доверил Игнатьеву? Какие перезвоны Берии или кому-то другому? Игнатьев должен был молнией рвануть в Кунцево. И уж, конечно, в Кунцево следовало немедленно отправить реанимационную бригаду.
Этого ничего сделано не было. Почему? Действительно Игнатьев растерялся? Знаете, растеряться мог при виде неподвижного вождя сержант или молодой офицер охраны, но никак не министр госбезопасности. Значит, что-то подобное уже ожидалось и в каком-то кругу уже было проговорено, как должно было в такой ситуации повести себя новое руководство охраны Сталина и министр госбезопасности. Без соответствующих инструкций Игнатьев ни за что бы не решился бездействовать.
Осталось выяснить, кто мог Игнатьеву приказать отойти в сторону. Берия? Вряд ли. Дело в том, что Игнатьев уже год вёл по указанию Сталина подкоп под Берию и раскручивал так называемое мингрельское дело. Тогда что, Маленков? Игнатьев действительно одно время ходил под Маленковым. Но это вовсе не означало, что он всегда был готов исполнить любое указание Маленкова. В противном случае Сталин никогда бы его не сделал руководителем своей охраны. Значит, был ещё кто-то, кто мог бы на Игнатьева надавить. Но кто? Некоторые исследователи полагают, что это был Хрущёв. Безусловно, Хрущёв что-то да значил для Игнатьева. Но не в той степени, чтобы оградить Сталина от врачебной помощи. Надавила на Игнатьева какая-то некая фигура, которая до этого приблизила Игнатьева к Сталину. Я не исключаю, что такой фигурой мог бы быть Куусинен. Но есть версия, будто за Игнатьевым стоял министр вооружённых сил Булганин, истинная роль которого в кремлёвской борьбе до сих пор не выяснена.
Идём дальше. Утром второго марта в Кунцево прибыли Булганин, Хрущёв, Берия, Маленков, Игнатьев и Ворошилов. По сути, съехалась почти вся старая гвардия – за исключением Молотова, Кагановича и Микояна. И никто не был позван в Кунцево из новых членов Президиума ЦК КПСС. Случайно ли? Конечно, нет. Это был верный признак того, что старая гвардия собиралась всю власть в стране взять в свои руки и ни с кем делиться полномочиями не желала.
После возвращения из Кунцева в Кремль старая гвардия решила провести официальное заседание Бюро Президиума ЦК. В 10.00 все собрались в кремлёвском кабинете Сталина. Помимо членов Бюро, на это заседание были приглашены Молотов, Микоян, председатель президиума Верховного Совета СССР Шверник, Шкирятов из Комиссии партконтроля, начальник Лечсанупра Кремля Куперин и врач-невропатолог Ткачёв. Вопрос был один – рассмотрение заключения врачебного консилиума.
Прогноз врачей был неутешителен. Соответственно, следовало торопиться с дележом портфелей. Но, видимо, стая гвардия к тому моменту достигла полного согласия только по двум вопросам: передачи им всей власти и недопущение на первые роли последних выдвиженцев Сталина. Но она ещё не определилась с тем, на какие посты расставить ветеранов.
Не смогли старики достигнуть договорённости и к вечернему заседанию Бюро, которое открылось в 20 часов 25 минут. Может, им мешало присутствие врачей.
Более-менее план старой гвардии определились на следующий день – 3 марта. В 12 часов они собрались на решающую встречу.
Старики решили. Первое: пришло время дать какую-то информацию о болезни Сталина народу. Второе: созвать пленум ЦК для того, чтобы понять, как страна начнёт жить после Сталина. Но на этот пленум старая гвардия хотела выйти с уже готовыми предложениями, в том числе по новой конфигурации власти. Разработать эти предложения было поручено Маленкову и Берии.
Многое определилось уже четвёртого марта. Во-первых, ещё утром главный диктор страны Юрий Левитан зачитал по радио правительственное сообщение о плохом состоянии здоровья Сталина. То есть страну уже начали готовить к скорому уходу вождя. И второе: тандем Маленкова–Берии подготовил план первых реформ партийной и государственной власти.
Судя по всему, этот план был вынесен на рассмотрение всех членов Бюро Президиума ЦК (за исключением больного Сталина), а также Микояна, Молотова и Шверника. Другими словами, одиннадцать человек, представлявших в основном старую гвардию, определили дальнейшую судьбу страны и поделили все главные посты. При этом ни один из выдвиженцев Сталина последнего времени к обсуждению передела власти даже не был допущен. Старая гвардия не позвала ни Пономаренко, ни Пегова, ни Суслова, ни Брежнева, ни Аристова…
Оформить договорённости тандема Маленкова и Берии должен был срочно созванный пленум ЦК КПСС, которые был объявлен как совместное заседание ЦК, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР.
Знал ли Суслов, что в готовившейся реорганизации государственного и партийного аппарата тандем Маленков–Берия места для него не предусмотрел? Думаю, что вплоть до пленума ЦК он, как и многие другие обитатели Старой площади, питался в основном слухами. Конечно, Суслова страшно злило, что никто из высшего руководства его никуда не приглашал и будущее партии и страны с ним не обсуждал. А, с другой стороны, что он мог сделать?
У Суслова не было иного выхода, как набраться терпения и ждать. Да ещё он занялся текучкой.
Некая определённость появилась в восемь вечера 5 марта. В Свердловском зале Кремля в это время открылся пленум ЦК.
Многие обратили внимание на то, кто занял места за главным столом. Не весь Президиум ЦК КПСС, а только члены Бюро плюс Молотов и Микоян.
Открыл заседание Хрущёв, который сразу передал слово министру здравоохранения СССР Третьякову. Министр подтвердил: состояние здоровья Сталина очень тяжёлое. Дальше слово взял Маленков, чтобы дать старт реформам в государственном и партийном аппарате.
После этого Берия внёс кандидатуру Маленкова в качестве главы нового советского правительства. А затем Маленков обнародовал план реформы власти из семнадцати пунктов. В частности, были объявлены имена новых четырёх первых заместителей руководителя правительства: Берии, Молотова, Булганина и Кагановича; назначение Ворошилова новым председателем президиума Верховного Совета СССР вместо Шверника; объединение органов госбезопасности и внутренних дел в единое министерство под началом Берии; утверждение Молотова министром иностранных дел…
Исходя из объявленных назначений напрашивается вывод: главные рычаги управления страной отныне перемещались из партаппарата в правительство.
Другой сенсацией стали прозвучавшие в речи Маленкова предложения по партийному руководству. Во-первых, было объявлено, что партия возвращается к исполнению устава и отказывается от Бюро Президиума. Сам Президиум сокращался с 25 до 11 человек. И тут очень важно было, в какой последовательности Маленков перечислил имена нового состава Президиума. Он отказался от алфавитного принципа. Список звучал так: Сталин, Маленков, Берия, Молотов, Ворошилов, Хрущёв, Булганин, Каганович, Микоян, Сабуров и Первухин. По сути, Маленков при ещё живом Сталине объявил имена новых руководителей страны, указав их не по алфавиту, а в порядке значимости. А это означало, что Хрущёв становился в стране только шестым человеком, но не первым и даже не вторым. При этом в высший ареопаг не был допущен ни один из выдвиженцев Сталина последнего времени.
Но и это было не всё. Сильно урезался состав кандидатов в члены президиума ЦК – до четырёх человек. Смотрим, кто эти четверо. Ага: Шверник, Пономаренко, Мельников и Багиров. Значит, всё-таки для одного из институтов высшей власти старая гвардия сделала исключение и допустила туда несколько человек из другого поколения. Но понятно было, что на фоне старой гвардии они мало на что могли влиять.
Ещё больше перемен коснулось секретариата ЦК. Их теперь становилось всего трое: Игнатьев, Поспелов и Шаталин. По Хрущёву было признано необходимым, чтобы он сосредоточился на работе в ЦК, но не указывалось, в каком качестве.
Да, на заседании были упразднены две комиссии: по внешней политике и по обороне. Но никто так и не понял, а что, третью комиссию – по идеологии – власть оставила?
Никаких прений организаторы пленума ЦК устраивать не стали. Через 40 минут после начала Хрущёв заседание уже закрыл.
Что же получалось? Враз большая группа людей из когорты сталинских выдвиженцев конца 40-х – начала 50-х годов оказалась вроде без работы. В том числе Аристов, Брежнев, Суслов. Кое-кто даже успел позлорадствовать по этому поводу.
«М.А. Суслов, – рассказывал впоследствии бывший руководитель Узбекистана Нуритдин Мухитдинов, – на совместном заседании 4 марта [тут ошибка; не 4, а 5 марта. – В.О.] не вошёл в состав ни Президиума, ни Секретариата <ЦК КПСС>. Будучи членом ЦК и депутатом Верховного Совета, оказался «без работы» (Н.Мухитдинов. Годы, проведённые в Кремле. Ташкент, 1994. С. 102).
Однако Мухитдинов, похоже, поторопился Суслова отовсюду уволить. Принять решение далеко не всегда означало немедленно его исполнить. Во всяком случае убрать Суслова Маленкову не удалось, хотя и очень хотелось.
Но прежде чем рассказать о причинах сохранения Суслова во власти я скажу о том, кого и почему пленум ЦК пятого марта избрал новыми секретарями ЦК. Напомню: пленум утвердил секретарями троих человек – Игнатьева, Поспелова и Шаталина.
Всю эту троицу продвинул, видимо, Маленков – причём, видимо, без предварительного обсуждения с Хрущёвым, который, судя по всему, должен был стать главным руководителем партаппарата. Давайте разберёмся, почему он выделил именно этих людей.
Начнём с Игнатьева. Поднаторевший в интригах Маленков понимал, что его союз с Берия недолговечен. Он предвидел, что после некой стабилизации ситуации в стране начнётся обострение в Кремле. Берия наверняка захочет, чтобы к нему перешла бы вся власть. И для этого будут задействованы все ресурсы и в первую очередь спецслужбы. Поэтому Маленкову надо было любой ценой взять объединённое министерство внутренних дел под свой контроль. А как? Рассчитывать на то, то ставший министром Берия позволит Маленкову прикрепить к нему своих комиссаров, было глупо. Вот он и сделал ставку на Игнатьева. Переводя бывшего министра госбезопасности на пост секретаря ЦК КПСС, Маленков хотел, чтобы Игнатьев стал куратором по партийной линии всех спецслужб, а заодно и армии.
Другая ситуация сложилась с Поспеловым. Как опытный аппаратчик, Маленков понимал, что в партаппарате необходимо было иметь если не идеолога, то хотя бы крупного пропагандиста. Но кто мог на эти роли претендовать? В первую очередь Михаил Суслов. Однако Маленков ещё с конца 40-х годов его, по сути, возненавидел. Михайлов? Но его Кремль перебрасывал на управление Московским комитетом КПСС. А дальше шли Шепилов, Ильичёв, Кружков, Румянцев… Но одни были чересчур активны (как Шепилов), другие, наоборот, слишком осторожничали.
На этом фоне выигрышней всех смотрелась фигура Поспелова. Во-первых, он имел немалый опыт работы в партаппарате, его хорошо знали во всех идеологических учреждениях, а также в творческих кругах. Во-вторых, Поспелов умел не только пафосно говорить, но и складно писать, чего не хватало многим партфункционерам. И, в-третьих, он много лет сохранял Маленкову лояльность. А это оказалось самым главным.
Уже в 2017 году инженер-ядерщик Сергей Брезкун, более известный как Сергей Кремлёв, писал:
«Пётр Николаевич Поспелов (1898–1979), академик с 1953 года, будущий крупный хрущёвец, уже во времена Сталина был профессиональным идеологом, образование получил на экономическом отделении Института красной профессуры (весьма, к слову, заражённом одно время троцкизмом). Принимал участие в подготовке сталинского «Краткого курса ВКП(б)», в 1940–1949 годах был главным редактором «Правды», одно время редактировал главный теоретический орган ЦК журнал «Коммунист», с 1949 года стал директором Института Маркса–Энгельса–Ленина» (цитирую по книге: Л.Берия. Сокровенные дневники и личные записи. И., 2017. С. 698).
Правда, Шепилов, когда вспоминал историю назначения в конце 1952 года нового главного редактора «Правды» – вместо Ильичёва, привёл резко отрицательный отзыв о Поспелове Сталина. Якобы вождь, услышав предложение вернуть в «Правду» на первую роль Поспелова, отрывисто и глухо засмеялся. Будто бы он заявил, что Поспелов весь протух и смотрит назад, а не вперёд. Но если Сталин действительно так думал, то зачем он согласился утвердить Поспелова первым заместителем главного редактора «Правды»? Значит, Поспелов не полностью протух. Видимо, этого мнения придерживался и Маленков, когда выдвигал Поспелова на пост секретаря ЦК. И потом Поспелов, повторю, сохранял личную лояльность Маленкову.
Ну а Шаталин вообще шёл, что называется, вне конкурса. В одной упряжке с Маленковым он находился уже не одно десятилетие. За Шаталиным Маленков хотел оставить надзор за кадрами.
Ну а Хрущёву отводилась в аппарате ЦК роль мотора. Он должен был стать, по сути, начальником партийного штаба.
И каковы главные выводы? Взяв курс на резкое снижение роли партии, Маленков с вынужденного согласия Берии попытался выстроить удобную ему в партаппарате конфигурацию, навязав Хрущёву, которого он рассматривал преимущественно как свадебного генерала, свою креатуру.
Но задуманная Маленковым модель с самого начала стала давать сбои. А первый сбой случился буквально через час-полтора после закрытия заседания.
Что тогда случилось? Когда Хрущёв заседание в Свердловском зале Кремля закрыл, народ стал расходиться. Константин Симонов, к примеру, отправился вместе с Фадеевым, Корнейчуком и ещё с кем-то из писателей к Шепилову в редакцию газеты «Правда». Но не успели два деятеля приступить к обмену мнениями, зазвонила «вертушка».
Звонил Суслов.
Спустя годы, Шепилов так передал содержание разговора.
«Товарищ Шепилов? Говорит Суслов. Только что скончался Сталин. Мы все на «ближней» даче. Приезжайте немедленно сюда. Свяжитесь с Чернухой [заместителем руководителя техсекретариата ЦК. – В.О.] и приезжайте возможно скорей» (Д.Шепилов. Непримкнувший. М., 2017. С. 276).
Шепилов понадобился для подготовки материалов о смерти Сталина для печати.
Важная деталь. Суслов вроде уже целых два часа был никем. Секретарём ЦК по пропаганде стал Поспелов, который уже четвёртый месяц ходил у Шепилова в заместителях. Значит, организовывать все материалы ЦК о смерти Сталина для печати должен был в первую очередь Поспелов, опираясь уже на аппарат отдела пропаганды и агитации ЦК. Но Поспелов к быстро изменившейся ситуации оказался не готов. Он проявил растерянность. А медлить было нельзя. У Маленкова (или у Хрущёва) не оставалось другого выхода, как все эти вопросы тут же взвалить на Суслова.
Во время подготовки к похоронам Сталина возникла ещё одна проблема. Как выяснилось, под раздачу вдруг угодил Давид Заславский. Известный публицист был обвинён чуть ли не в шпионаже.
Донесение по этому вопросу 5 марта прислал в ЦК главный редактор журнала «Крокодил» Дмитрий Беляев. Он сообщил:
«1. Довести до сведения ЦК КПСС о том, что член редколлегии Заславский Д.И., за длительную связь с врагами народа – американскими шпионами и диверсантами Шимельовичем и Михоэлсом, за сокрытие этой связи от партии, за пассивность, проявленную в период острой борьбы с еврейским буржуазным национализмом и космополитизмом исключён из членов партии, как не внушающий политического доверия.
2. Впредь, до указания ЦК КПСС, считать невозможным участие Заславского в работе редколлегии» (РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 125, л. 137).
Но Беляев, видимо, не знал, что, во-первых, Маленков в отличие от Сталина не был сторонником раскрутки дела врачей-вредителей и поиска врагов среди журналистов еврейской национальности. Во-вторых, Заславский имел перед руководством партии особые заслуги. Будучи по национальности евреем, он публично одобрял все кампании по разоблачению космополитов, тем самым давал основания Кремлю на весь мир заявлять, что гонения на космополитов в нашей стране не имели никакого отношения к антисемитизму.
Кто должен был срочно поправить Беляева и вывести Заславского из-под удара? Конечно, Поспелов. Но Маленков знал, что Поспелов со своей осторожностью мог всё затянуть на недели, а то на месяцы. Поэтому 7 марта он на письме Беляева оставил помету: т. Суслову. Прошу переговорить со мной по этому вопросу». Указание, естественно, было исполнено. Суслов написал на обращении Беляева: «Переговорил по этому вопросу с тов. Маленковым. Даны указания т.т. Степанову и Беляеву». Степанов временно исполнял обязанности заведующего отделом пропаганды ЦК, который курировал журнал «Крокодил». Кончилось всё тем, что Заславский вновь оказался на коне, а Беляев с треском был из «Крокодила» уволен.
9 марта наконец похоронили Сталина. А на следующий день «Правда» поместила фотографию Сталина с китайским лидером Мао Цзэдуном и Маленковым. И никто в этом никакой крамолы не увидел. Кроме Маленкова и, может, ещё Берии. Ведь новые лидеры сразу взяли курс на отказ от культа Сталина. А тут что получалось? Вновь прославление Сталина?
Главный редактор «Правды» Шепилов тут же был вызван на заседание Президиума ЦК. Но Маленков счёл нужным указать на промахи газеты не только Шепилову, но и Поспелову.
«Тов. Поспелов как секретарь ЦК, – заявил он, – обязан обеспечить необходимый контроль за газетами и журналами в духе указаний Президиума ЦК» (Большая цензура. Писатели и журналисты в Стране Советов. 1917–1956. М., 2005. С. 649).
Но что интересно? Поспелов, когда делал для себя пометки с этого заседания, в скобках перечислил фамилии людей, вызванных по вопросу ошибочной публикации злополучного списка. Он указал: «т. Суслов, т. Поспелов, т. Шепилов». Что это означало? Только одно. Искушённый в аппаратной работе Поспелов перечислил фамилии вызванных на Президиум ЦК людей не по алфавитному принципу, а по степени важности. Выходит, Поспелов, только-только ставший секретарём ЦК, уже тогда понимал, что вроде отставленный со всех постов Суслов тем не менее занимал в партийной иерархии более важное место, нежели он сам. Не случайно он указал в своих записях Суслова первым.
Но только ли эти случаи повлияли на то, чтобы Кремль отказался от прежних решений и оставил Суслова хотя бы в Секретариате ЦК? Я думаю, что нет. Твёрдость проявил, по-видимому, Хрущёв.
С чего я это взял? Хрущёв оказался не таким уж простачком, каким его долго считал Маленков. Он тоже хотел получить в свои руки всю власть. А тут что получалось? Во-первых, Маленков при поддержке Берии взял курс на передачи большинства рычагов по управлению страной правительству. А партия в итоге отодвигалась куда-то в сторону. Во-вторых, Маленков и в партии многое пытался держать под своим контролем. Он добился, чтобы все заседания Президиума ЦК проходили только под его председательством. В Секретариат ЦК прошли тоже по большей части люди Маленкова. Так ещё и канцелярия Президиума ЦК стала подчиняться бывшему помощнику Маленкова – Суханову. И у Хрущёва, выходило, оставалась лишь номинальная власть.
Чтобы изменить создавшееся положение, надо было протащить в аппарат других людей. Хрущёв начал с Суслова. Почему именно с него? Ведь Суслов не относился к его выдвиженцам. Но, видимо, именно поэтому Хрущёв и взялся ратовать за Суслова, ибо все варианты с другими кадрами, более близкими ему, в тот момент были обречены на неудачу. Взамен от Суслова ожидалась как минимум лояльность к Хрущёву.
Свой статус секретаря ЦК Суслов восстановил 14 марта. Очередной пленум ЦК утвердил пять секретарей ЦК. Правда, в главной газете страны, в «Правде» сообщение об этом появилось только через неделю – 21 марта. Чего же выжидала верхушка? Это неясно до сих пор. Может, боялась, что кто-то из бывших соратников Хрущёва попытался бы взять реванш.
Кстати, охотников попасть на ведущие позиции в Секретариате ЦК было много. Ещё больше было претендентов на роль руководителя партии.
«Не исключалась возможность, – вспоминал Дмитрий Суханов, – стать кандидатами на этот пост, кроме Хрущёва Н.С., Берия Л.П., Микояну А.И., Кагановичу Л.М., Молотову В.М.» (РГАНИ, ф. 99, оп. 1, д. 21, л. 17).
А теперь посмотрим, кто всё-таки прошёл в секретари и в каком порядке газета «Правда» перечислила их 21 марта. Читаем: Хрущёв Н.С., Суслов М.А., Поспелов П.Н., Шаталин Н.Н., Игнатьев С.Д. О чём это свидетельствовало? О создании в партии новой иерархии. Получалось, что Хрущёв окончательно закреплял за собой главенствующую роль в центральном партаппарате, а Суслов фактически становился вторым секретарём ЦК.
После состоявшегося 14 марта пленума ЦК началась перекройка всего партаппарата. Одним из первых полетел Николай Пегов. Его задвинули секретарём в Президиум Верховного Совета СССР. Теоретически за него мог бы вступиться Суслов. Ведь Пегов был ему не чужим человеком (его сын в своё время женился на дочери Пегова). Но Суслов предпочёл уйти в сторону. Он вообще очень редко отстаивал угодивших в опалу людей из своего окружения (напомню: Пегов в конце 40-х годов был его замом в Управлении ЦК по проверке парторганов). Летом 2020 года я попросил сына Суслова прокомментировать происшедшую в марте 1953 года ситуацию с Пеговым. И что сказал Револий Михайлович о своём бывшем тесте? Что тому надо было не на его отца уповать, а лучше работать, тогда б и остался в секретарях ЦК.
Потом Хрущёв с согласия Маленкова окончательно упразднил в аппарате ЦК внешнеполитическую комиссию, создав на её базе отдел по связям с иностранными коммунистическими партиями, образовал отдел науки и культуры и предложил укрепить руководство отдела пропаганды и агитации.
30 марта 1953 года Президиум ЦК постановил:
«Утвердить заведующим Отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС тов. Кружкова В.С., освободив его от обязанностей заведующего Отделом художественной литературы и искусства; первым заместителем заведующего Отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС утвердить тов. Степанова В.П.; заместителем заведующего Отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС утвердить тов. Московского В.П., освободив его от обязанностей редактора газеты «Красная звезда» (РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 110, л. 75).
Отдел науки и культуры возглавил экономист Алексей Румянцев. Одновременно в Ростов-на-Дону Суслов и Поспелов удалили другого претендента на пост главного партийного надзирателя за учёными и писателями – химика Юрия Жданова. Сделано это было, видимо, ещё и потому, чтобы лишить аппарат иллюзий на сохранение сталинского курса и возвращение в идеологии и линии Андрея Жданова. Суслов и Поспелов как бы давали понять: больше партия бесцеремонно нападать на писателей и музыкантов не сбирается, а будет вступать с художниками в тактические союза и искать с деятелями культуры приемлемые компромиссы.
Перемены произошли и на международном фронте. Вместо близкого Берии Григорьяна Хрущёв в отдел по связям с иностранными компартиями вскоре провёл Суслова. Но поскольку Суслов уже имел огромную нагрузку как секретарь ЦК, Хрущёв согласился с тем, чтобы первым его заместителем по этому отделу стал Василий Степанов.
Но на этом передел полномочий в партаппарате не закончился. Берия вскоре понял, что недооценил и Хрущёва, и Маленкова. Он-то собирался набирать очки как за счёт новых пропагандистских инициатив внутри страны, так и за счёт внешнеполитических идей. А все пять секретарей ЦК, получалось, в той или иной мере могли заблокировать его новации.
Берия стал искать в секретариате ЦК слабое звено. Им, по его мнению, оказался Игнатьев.
Берия попытался возложить на Игнатьева главную ответственность за развязывание дела врачей-вредителей и потребовал снять его с поста секретаря ЦК.
Смирился ли с возвращением в Секретариат ЦК Суслова Маленков? Похоже, нет. Иначе зачем бы он стал искать компромат на Суслова. Вспомнив о давних жалобах на Суслова, Маленков чуть ли не сразу после похорон Сталина направил в Вильнюс инспектора ЦК и куратора прибалтийских республик Юрия Андропова и инструктора отдела художественной литературы ЦК Игоря Черноуцана. Но первый секретарь ЦК компартии Литвы Снечкус вроде бы смог убедить московских посланцев в отсутствии на Суслова какого-либо компромата.
«…Берия, – рассказывал помощник Маленкова Суханов, – добился смещения секретаря ЦК КПСС Игнатьева С.Д., бывшего Наркома НКГБ СССР и, развёртывая с целью захвата власти борьбу против Маленкова, провёл через Хрущёва Постановление Секретариата ЦК КПСС от 10 апреля 1953 года «О нарушениях советских законов министерствами госбезопасности СССР и Грузинской ССР». Это уже обвиняло Маленкова в фабрикации «мингрельского дела» и по сути было первой попыткой смещения Маленкова. Для пресечения попытки Берии совершить государственный переворот в период до 14 марта 1953 года Маленкову Г.М., при содействии маршала Жукова Г.К. и, опираясь на поддержку своих выдвиженцев в Секретариате ЦК КПСС и Правительстве, потребовалось взять на себя руководство Секретариатом ЦК КПСС и контроль за МВД СССР, отстранить Хрущёва Н.С. от обязанностей первого секретаря Московского горкома КПСС, утвердив на этот пост Михайлова Н.А.
После принятия Секретариатом ЦК КПСС 20 мая 1953 года постановления о строго индивидуальном обмене партдокументов с 1 января 1954 года Берия понял, что маленковский манёвр не даст ему выпутаться, Берия решил повторно организовать захват власти, что должно было совершиться 26 июня 1953 года. В заговоре Берия особую роль отводил Хрущёву и Булганину, с которыми у него были вполне доверительные отношения.
Пользуясь сложившейся ситуацией в Секретариате ЦК КПСС, Берия организовал в аппарате МВД СССР группу во главе с Мамуловым для подготовки инициативных вопросов для обсуждения и решения в ЦК КПСС (по «мингрельскому делу»; о русском языке в Белоруссии; о руководстве ЦК КП Украины; по национальным вопросам в прибалтийских республиках)» (РГАНИ, ф. 99, оп. 1, д. 17, лл. 19–20).
После отставки Игнатьева Хрущёв сообразил, что он – следующий в очереди на вылет. Ему хватило ума на время прекратить противоборство с Маленковым. С другой стороны, он начал всё делать для того, чтобы укрепить в Маленкове недоверие к Берии. Цель его была очевидна – любыми способами дискредитировать и убрать Берию.
Своего Хрущёв добился летом 1953 года. После этого он перешёл к следующей задаче – ослаблению позиций Маленкова.
Хрущёв потребовал, чтобы Маленков передал именно ему право председательствовать на всех заседаниях Президиума ЦК. Он хотел, чтобы под его полный контроль перешла и канцелярия Президиума ЦК. Но там сидел человек Маленкова – Суханов, первая атака на которого закончилась безрезультатно.
Борьба за единоличную власть потребовала от Хрущёва смены приоритетов. Начиная с лета 1953 года он сосредоточился прежде всего на организации работы Президиума ЦК КПСС. Ему не терпелось вернуть правительство под полный партийный контроль. Секретариат же ЦК Хрущёв на какое-то время перепоручил Суслову, ибо это был единственный на тот момент секретарь (кроме Хрущёва), который не был тесно связан с Маленковым. Ради того, чтобы Суслову ничто не мешало отвлекаться от Секретариата на другие задачи, Хрущёв потом освободил его от заведывания отделом по связям с иностранными компартиями. Этот отдел в 1954 году возглавил Степанов.
Значило ли всё это, что Суслов превратился в некоего подкаблучника Хрущёва? Нет. Когда того требовала ситуация, Суслов мог выступить и против. Так произошло, к примеру, в феврале 1954 года. Суслов публично на одном из заседаний Президиума ЦК выразил сомнения в назначении первым руководителем создававшегося Комитета госбезопасности генерала Ивана Серова.
Почему Суслов выступил против Серова? Я думаю, Суслова очень пугала связка Серова с Александром Панюшкиным, который в 1946–1947 годах был у него заместителем в отделе внешней политики ЦК. Возможно, он боялся, что два разведчика, объединившись, начали бы против него интриговать. Кроме того, Серов одно время дружил с Берия и с маршалом Жуковым. Это тоже Суслова сильно напрягало. Но Хрущёв поступил по-своему и через колено продавил в председатели КГБ Серова.
Возвращусь к работе Секретариата ЦК. Чем он занимался в первые послесталинские годы? Я нашёл в архиве, в фонде Суслова перечень некоторых решений этого партийного органа за 1954 год. Приведу его полностью:
«1. Общие вопросы
Отчёты о работе Башкирского, Северо-Осетинского, Дагестанского обкомов КПСС, ЦК КП Казахстана и др.
Вопросы работы профсоюзов и в частности съезда профсоюзов.
Вопросы выборов в Верховный Совет СССР.
О задачах партийных организаций в связи с проведением выборов в Верховные Советы союзных и автономных республик и в местные Советы депутатов трудящихся.
О недостатках в работе партийных организаций по обмену партийных документов членов и кандидатов в члены КПСС.
О структуре и штатах сельских райкомов партии.
О фактах зажима критики в Кромской районной партийной организации Орловской области.
О порядке рассмотрения персональных дел коммунистов и комсомольцев военнослужащих Советской Армии и Военно-Морского Флота.
Вопросы работы комсомола и в частности в связи со съездом комсомола.
II. Вопросы кадров
О недостатках в работе ЦК КП Таджикистана с руководящими кадрами.
О крупных недостатках и ошибках в работе с руководящими кадрами шахт Министерства угольной промышленности и мерах по их устранению.
О неправильной расстановке и плохом бытовом устройстве кадров, прибывших на освоение целинных и залежных земель.
О мерах по улучшению подготовки кадров физиков в Московском государственном университете.
Об отборе и направлении руководящих кадров и специалистов для вновь организуемых зерновых совхозов Казахской ССР.
О проведении курсов переподготовки секретарей и инструкторов райкомов партии по зонам МТС.
III. Вопросы идеологической работы
О политических ошибках журналов «Новый мир», «Октябрь».
Вопросы Союза советских писателей и в частности II съезд ССП.
Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения.
Об учебнике политэкономии.
О втором издании Сочинений К.Маркса и Ф.Энгельса.
О мерах по улучшению работы Академии общественных наук при ЦК КПСС.
О призывах ЦК КПСС к 36 годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.
То же к 1 мая
О проведении празднования пятидесятилетия первой русской революции.
О серьёзных недостатках в работе Государственного издательства политической литературы.
О работе газеты «Советская Чувашия».
О журнале «Партийная жизнь».
О сокращении количества экзаменов в школах.
IV. Хозяйственные вопросы
О неудовлетворительном ходе заготовок хлеба и других сельскохозяйственных продуктов в Новгородской области.
О ходе заготовок хлеба и других сельскохозяйственных продуктов в Калининской области.
О неудовлетворительном руководстве Вологодского обкома КПСС и облисполкома заготовками хлеба и других сельскохозяйственных продуктов.
О журналах «Колхозное производство» и «Достижения науки и передового опыта в сельском хозяйстве».
О подготовке и проведении отчётных и отчётно-выборных собраний в колхозах.
О недостатках и мерах по улучшению работы Скльхозгиза и издательства Министерства сельского хозяйства РСФСР.
Обращение ЦК КПСС ко всем рабочим, работницам, инженерам, техникам и служащим, к партийным, профсоюзным и комсомольским организациям предприятий чёрной металлургии.
То же лесной промышленности.
То же угольной промышленности.
То же железнодорожного транспорта.
V. Вопросы культурной связи с заграницей
1. Вопросы культурных, спортивных и общественных связей с заграницей» (РГАНИ, ф. 81, оп 1, д. 151, лл. 106–108).
Важное уточнение: большая часть этих вопросов готовилась и рассматривалась под руководством именно Суслова.
Возвращусь к Маленкову. Хрущёву удалось серьёзно ослабить Маленкова лишь в начале 1955 года. На место председателя правительства он тогда провёл Булганина.
После этого началась масштабная зачистка Кремля и Старой площади от людей Маленкова. В частности, был уволен министр культуры СССР Георгий Александров, который с 1940 по 1947 год возглавлял Агитпроп ЦК. Ему в вину вменили сексуальные похождения, развращения студенток Литинститута и других учебных заведений и много что другого.
Затем были проведены чистки в идеологических отделах ЦК. Однако из этих отделов начальство убирало руководителей не за провалы в работе и не сексуальную распущенность, а совсем по другим критериям. Изгонялись все, кто был вхож к Маленкову. Именно поэтому был отправлен в отставку заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК Кружков. Другим событием стало удаление из Москвы во Владивосток Николая Шаталина.
Одним из организаторов зачистки власти оказался Суслов. Хрущёв это оценил. Он стал ему доверять всё больше и больше. По сути, Хрущёв смотрел на Суслова как на начальника партийного штаба. Не случайно 8 апреля 1955 года именно Суслову было доверено выступить с программной речью на конференции парторганизации аппарата ЦК.
В первой части своей речи Суслов остановился на задачах аппарата в сфере сельского хозяйства, то есть подъёма целины, увеличения валового сбора зерна и расширения посевов кукурузы. А дальше он обратился к промышленности. И тут очень сильной критике им были подвергнуты отделы ЦК, которые курировали машиностроение, строительство и транспорт. Функционерам досталось за техническую косность, застой, игнорирование технического прогресса. Камешки явно бросались в огород Маленкова. Нет, промышленные отделы ЦК курировал не сам Маленков. За них в секретариате ЦК отвечал вроде бы его ставленник Шаталин. Это с одной стороны. А с другой – к чему призывал Маленков? Сделать приоритетом лёгкую промышленность, увеличить производство товаров народного потребления. А это расходилось с установками Хрущёва. Хрущёв-то ратовал за другое – за преимущественное развитие тяжёлой индустрии.
Но особый интерес вызвала заключительная часть речи Суслова. Она касалась идеологии. В свете дела сексуально озабоченного министра Александрова было логично ожидать от Суслова сильной критики прошляпивших этот скандал бывшего руководителя отдела пропаганды и агитации и сохранившего должность заведующего отделом науки и культуры ЦК Кружкова и Румянцева. Но Суслов реанимировал лексику времён 30-х годов, заговорил об опасности возрождения ревизионизма, правого оппортунизма и троцкизма. Это сильно настораживало? Неужели Кремль собирался возродить практику репрессий, которые тоже начинались с обвинений на партсобраниях в насаждении троцкизма?
Кстати, Суслов заодно обрушился на художников – авторов идейно незрелых произведений.
Утешало только одно. Суслов, когда впадал в обвинительный раж, ограничивался в основном перечислением вредных тенденций. Какие-либо фамилии он старался не указывать. Критикуя, к примеру, плохие с точки зрения идейности произведения, он привёл только названия: «Гости», «Гибель Помпеи», «Оттепель», «Раки», но не указал их авторов. В этом заключалось главное отличие речи Суслова от выступлений 30-х годов.
Впрочем, опытные аппаратчики тем не менее больших иллюзий не питали. Они всё поняли. Данная партконференция как бы подводила промежуточные итоги борьбы за власть в Кремле. Но в то же время эта конференция не оставляла сомнений в том, что дальше последуют атаки на других явных и скрытых противников Хрущёва. А значит, надо было ждать новых важных кадровых перестановок и назначений.
Ждать оказалось недолго. Уже через три месяца состоялся июльский пленум ЦК. Одной из мишеней на этом пленуме стал Молотов.
Одновременно Хрущёв ввёл в Президиум ЦК Суслова и хозяина Украины Кириченко. Увеличилось на этом пленуме и число секретарей ЦК. Хрущёв пригласил в Москву Аверкия Аристова из Хабаровска и Николая Беляева с Алтая. Кроме того, он повысил статус Дмитрия Шепилова, прибавив ему к должности главреда «Правды» пост секретаря ЦК.
Суть материала/ как и других- автора/- в опоре на документальные источники.
В- противовес- прочитав недавно роман Игоря Минутко” Бездна”,о том, как Юрий Андропов в 1982 году “перетягивал на себя властное одеяло”.
В нём-романе-фигурируют персоны Суслова/всесильного Суслова/и Кириленко/в романе Копытенко/.Суслов-здоровье,Копытенко/он же Кириленко/-аморалка/сына и отца/,но,судя по биографической справке-также-нездоровье….
Для Литератора!
Цитат по теме можно надёргать и скомпоновать как угодно.
Сейчас время такое – садишься, гуглишь и компилируешь. Это я о методике.
К чести конкретного автора можно отметить еще и работу в архивах, вычитывание цитат в книгах, интервью с участниками и свидетелями событий.
Это реально трудно, но классно мотивирует. По себе знаю..
И ещё, мне кажется в этом материале изначально отсутствовали выводы по теме – они появились и проявились в процессе сбора и анализа материала.
Поэтому он и читается легко и не отдает пропагандистским душком.
Исследование историка – это круто!!!
Респект автору!