«Привык я утром двигать горизонт…»

№ 2021 / 46, 08.12.2021, автор: Владимир БУЕВ

---

***

«…Трепал я много языком,
и стёрся мой язык…»
Евгений Никитин

Где б я по свету ни ходил,
Мой двигался язык.
Его на волю отпустил:
Язык трепать привык.
Пророком стать хотел язык,
Восстать хотел. Восстал.
И шестикрылый озорник
Язык мой дёргать стал.
И вырвал. Звали Серафим
Того озорника.
«Чтоб не истёрся – защитим», –
Сказал исподтишка.
С тех пор я сам восстал. Пишу,
Но вслух не говоря.
Глаголом жгу. И обхожу
То земли, то моря.

***

«Пока мы говорили о тебе,
прошло полгода.
Все умерли…»
Евгений Никитин

Мы о тебе полгода говорили
Вот ты не умерла,
как все другие.
А, впрочем, все не умерли. Явили
напористость осла
или стихии.

Потом мы год с тобою говорили.
И только о тебе.
Ещё о ком же?
Все умерли. Кажись, мы победили.
Ты не сдалась судьбе:
жива, похоже…

***

«…Увидеть, продираясь через лес,
Как маленькие лютни, мандолины
Висят окрест – те в платьицах, те без…»
Константин Кравцов

Не вижу ни медведей, ни волков.
В лесу и зайца мне не повстречалось.
Но лес был густ: из зарослей, кустов
Вот-вот подлянка выпрыгнет, казалось.
И вот она! Не прыгает – висит!
На каждом дереве: с листовою или с хвоей.
Однако листьев с хвоей – дефицит.
Там мандолины. Что-то с головою?
Я подхожу поближе – да, они!
Есть в платьях. В шубах есть. И есть нагие.
Прочтёт кто эти строки, помяни
Меня, кто втянут в сети колдовские.

***
«…И пьёшь ручьи замёрзшего муслина
Крючки глотая: в платьицах и без
Взошли светила: лютни, мандолины…»
Константин Кравцов

Мутит в глазах: на небе – мандолины,
А то и лютни разные кишат.
Я вместо инсулина формалина
С утра глотнул. И вот вам результат.
Теперь жую иль пью муслин замёрзший
Крючки глотаю: в платьицах и без.
Будь проклят этот день, беду принёсший.
…Ведь я с иглы недавно только слез.

***

«…Орудия пыток он видел и в лире колёсной, и в арфе –
Орудия пыток на вербах в стране Вавилонской…»
Константин Кравцов

У парня был глаз, называвшийся прежде алмазом (в каратах).
Орудие пыток мгновенно он в арфе и в лире
Признал. Поглядел на арфиста и лирника, двух супостатов.
Пень ясен – они палачи. И тогда поглядел он пошире.
Оркестр – большая орда палачей настоящих жестоких.
Орудия пыток – труба, контрабас и валторна.
И парень в мечтах палачей в кучу сгрёб всех убогих
И в камеру пыток отправил, где дыба и «когти» бесспорны.

***

«…а есть луна горячая луна
роняющая ордена
на шкуру мертвую медведью
и племена и вымена…»
Игорь Булатовский

луна над головой раскалена.
возможно ей уже хана
и потому теряет ордена
что тоннами с неё свисали
её когда-то награждали
земля меркурий марс юпитер
теперь медведь при ней он лидер
медальки-капли зверь ей вытер
и не медведь а просто шкура
поэт лежит с температурой
и племена и вымена
…напишут наши имена

***

«…откуда ей знать
эту шкурку можно содрать любовью
если никогда не мыть рук…»
Ирина Котова

я так тебя люблю что приготовься
остаться и без шкуры и без кожи
я грязными руками по-бесовски
содрать смогу с твоей немытой рожи
я впрочем забываюсь не руками
сказала же любовью посдираю
а если не любовью то зубами
я романтичной девушкой бываю

***

«…когда торчит из глотки трубка и раздуваются меха,
какого вам ещё стиха…»
Ольга Аникина

Коль усадить грозятся нá кол, то лучше трубка изо рта.
А если трубка изо рта, то от винта!
Подите прочь, стихов фанаты, я вам не буду стих писать!
Но что такое? Сочинять
сама собою начала я. Явилось слово… и опять
раздулся мех, как для греха.
…Какого вам ещё стиха!

***

«…и гласные в затверженных азах
бессильны без наличия согласных…»
Ирина Евса

Все гласные затвержены в азах.
Никто не знает, как их затверждают
Иль затвержают… Как-то впопыхах,
Однако, затвердили. И страдают.
У гласных не возникло свежих сил,
Ведь нет в азах затверженных согласных.
Согласные в азах все затвердил
Другой. Проблема там ещё ужасней.

***

«…Не к этому окну — там выдают беспомощь,
и делают инсульт, и бестолочь толкут…»
Ольга Дернова

Я знаю то окно, где выдают беспомощь,
Где делают инсульт и бестолочь толкут.
Жаль, с окнами иными даже не знакома,
хотя не прочь узнать проверенный маршрут.
Приходится самой ходить к окну плохому,
а кто идёт сюда ж, подальше отправлять.
А вдруг со мной одной там будет по-другому,
и помощь без инсульта смогут оказать.

***

«…это ты, у кого внутри
чёрный квадрат крови,
окно в человеческий дом…»
Наталья Явлюхина

у тебя внутри Малевич,
выдай его с кровью –
будет правый сектор
или упа, что то же;
вижу окно в тебе я,
очень оно большое;
это не рот случайно
или чего похуже?

***

«…в небе один самолёт и одна звезда
я сложу из них грусть небывалую, крепче смерти…»
Наталья Явлюхина

грусть я умею сложить из любых вещей
я могу что угодно сложить, чтобы грусть взыграла
вот самолёт и звезда – ты меня жалей
я сегодня за день раз сто двадцать уже умирала.

 

***

«…далее исеть исеть исеть
провод чтоб висеть висеть висеть…»
Яна Полевич

вот она река река река
может не она она она
исеть не ока ока ока
этим и ценна ценна ценна
может быть село село село
провод для алло алло алло
больше ничего чего-чего?
буду я гудеть гудеть гудеть
вам терпеть терпеть терпеть

***

Михаил Гундарин

Широкий жест зовёт нас в гости
Где на коврах слоновой кости
Сидят стальные короли
Благоустроенной земли

Там крут замес где нет закона
Там пахнет известью озоном
Семизарядною смолой
Да привокзальною иглой

Жить предварительным показом
Где раз на раз пришелся разом
Где ни печали ни тоски
И позолочены виски

Но чу! Над жизнью равнодушной
Уже поднялся вихрь тщедушный
Он полон ядов да измен
И блещет как ацетилен

Когда б в груди моей суровой
Не кость но кровь ласкала слово
И раздувала уголёк –
Я тоже стал бы полубог!

Владимир Буев

Ты Богом был, к чему спускаться
Ступенькой ниже и мараться
Об это «полу-»? Богом будь,
Уж если прежде смел дерзнуть.

Коль кость твоё ласкает слово,
Ты всунул слово стопудово
Артерий глубже. Глубже вен.
Там не живёт ацетилен.

Уверен, слово кровью было
Залито, коль ходы прорыло
В (слоновью) кость, чтоб стать ковром.
Шло, значит, слово напролом.

Стремясь к костям претенциозно,
Артериальной и венозной
Омылось кровью слово то,
И не одно словцо, а сто!

Так, значит, Бог? Договориться
Смогли мы? Буду я стремиться
Не уголёк помочь раздуть,
А керосин в огонь плеснуть.

Михаил Гундарин

Я помню мира выгнутую спину,
Холмы его и сопки, всю картину
Неглаженной, тяжёлой простыни.
Мы здорово старались, расправляя
Родной пейзаж от края и до края
Ещё законопаченной страны.
Но в те года совсем иные цели
Имели мы в виду. И в самом деле,
Чего ж хотеть от юношей в цвету!
Припоминаю: я в крутой рубашке,
А ты в объятьях Светки ли, Наташки,
Пересекаем тайную черту.
Под музыку хрустящих переборок.
Выпаривает жизнь бесцветный творог,
Распарывает собственные швы,
Готовя время водным процедурам –
А мы перемещаемся аллюром
Туда, где бродят молодые львы,
А стало быть, сюда. Увы – в пустыню!
Где я, разрезав персик или дыню
Вдруг нахожу – о Боже – изумруд,
Потерянный под островом Буяном
И выброшенный тёмным океаном,
Воспрянувшим на несколько минут!

Владимир Буев

Владыка мира я. Сижу на троне.
Передо мной валяются людишки
(Склонялись поначалу лишь в поклоне,
Но сдали через день у всех нервишки).
Я добр, но все они боятся крышки.
Я мир устрою всем и жизнь в законе.

Такой великий я не только нынче.
А в юности, пожалуй, был попрытче
И тоже планетарные имел
И цели, и задачи. Скажем прямо:
Я помогал демографам упрямо
И потому на девушек подсел.

Сижу на троне, озираю зорко
Поляну, ведь зудит моя подкорка:
А вдруг юнцы себя вообразят
Крутыми львами и захватят место:
Ну, мол, они пришли меня заместо.
Напрасно! Мне слегка за пятьдесят!

Пуста поляна. Все боятся гнева
Владыки мира… где же королевы?
Поляна – как пустыня, где песок.
Куда девались согнутые в страхе?
Где охи? И куда девались ахи?
…Проснулся, огляделся – пятачок.

Михаил Гундарин

Так умирает свеча.
В городе пахнет дождем
Ночь моего плеча
Коснулась своим плечом.

Я уступил ей путь
И отступил назад
(Так теряется суть)
Кончился листопад.

Праздник мертвых свечей!
В сумерках город тих.
О, я не знаю, чем
Ночь эта слаще других!

Владимир Буев

Ту, кто касается плеч,
Я рассмотреть не могу.
Ночь может нас увлечь,
Но мало ли: вдруг сбегу.

Шансы равны у ней
(Ночи или кого?).
Суть уплыла. Эгей!
Где же ты, существо?

Ночь на язык сладка.
Может, таки не ночь?
Зá ночь смогла рука
Воду в ступе столочь.

Михаил Гундарин

Океан что берёза – зазря шумит,
Ни бананов, ни яблок – одни обиды,
Да сомнительных символов алфавит
За пределами честного алфавита.

Можно сетовать на неуклюжесть фраз,
Вавилонскую башню искать в пучине,
Но покуда он развлекает нас
Эту драм-машину никто не чинит.

В долгосрочной засаде таится речь,
Но однажды покажет свой стиль и норов –
Если нужно и вправду на дно увлечь,
Заклинанья полезнее уговоров.

Владимир Буев

Коли тонешь сам, захвати других.
Обхвати руками чужую шею.
Заклинанья – глупость людей таких,
Кто с утра до забора роет траншею.
Наконец открыт вековой секрет:
Вавилонской башни причина крушенья –
То ль в болоте построить издали декрет,
То ли в бездне морской по рацпредложенью.

Хитромудра мысль – трёхэтажна речь:
Не поймёшь, где стиль, а где жанр фольклорный.
Но покуда рифм можно пуд напечь,
Драм-машина работает плодотворно.

Михаил Гундарин

Уже обозначается сезон
стеклом растительным, упрёком несерьёзным,
желанием подвинуть горизонт
к реке, кипящей дымом паровозным.
А мы стоим в раскрашенных полях –
скорее пешки, нежели комбайны,
а под ногами плоская земля,
лишившаяся памяти и тайны.
Я так хочу, чтоб третий кто-нибудь
нас вывел под испачканные тучи,
текущие, как вспененная ртуть,
над бедной головой ручьём горючим.

Владимир Буев

Привык я утром двигать горизонт
подальше от окна, чтоб не достать рукою.
В квартире у меня евроремонт,
поэтому хочу, чтоб стороною
любые воды или дым с огнём,
который от воды сырой исходит,
прошли иным проторенным путём.
С ума меня такие мысли сводят.
Схожу я в поле, чтобы окоём
Ещё подальше от греха задвинуть.
Я пешкой буду. Коли мы вдвоём,
Комбайном станешь. Третий в ртути сгинет.