Сны художника
О выставке рисунков Павла Бунина (1927–2008) из собрания Светланы Рудаковой в галерее «На Чистых Прудах»
№ 2025 / 11, 20.03.2025, автор: Вера ЧАЙКОВСКАЯ
Уникальный художник с уникальной судьбой. Знаете его? Думаю, что нет. А дар у него поистине бесценный. Неужели напрасный? И снова упрямо думаю, что нет. Талантливые произведения в культуре, в особенности культуре русской, где есть фанатичные ценители подлинного искусства (а не его коммерческих возможностей), остаются навсегда. Картины не горят, как и рукописи.
Уехал из России в застойные годы (1978), исколесил всю Европу, прославился, покорил венцев, берлинцев, французов, израильтян… Но в самом начале перестройки (1987) неожиданно вернулся в Россию. Почему вернулся? Так никто и не понял. Неужели нужны такие высокие слова, как «зов родины», «патриотизм», «память предков»? Да нет, не любил он высоких слов. Цитировал при этом вопросе обожаемого Лермонтова: «Но я люблю, за что не знаю сам…». Вот и он не знал, за что любит Россию и почему вернулся.
Ещё говорят, что вернулся из-за большой любви. Очень похоже на правду, потому что почти все «сны» художника о любви и свою юношески романтическую ноту в изображении женщины он не терял до конца дней.
Но мог быть и злым, и ироничным, как иллюстрируемый им тончайший лирик Гейне. Начну, пожалуй, с такого «злого» Павла Бунина для последующего сравнения с его романтическими «снами». Вот поглядите, как он изобразил персонажа романа Анатоля Франса «Боги жаждут» – общественного обвинителя.
Сидит, бедолага, за пошатнувшимся от тяжести папок с «делами» и с буквально подламывающимися ножками столом, и непрерывно что-то строчит, утоляя какую-то глухую жажду не то реванша, не то крови. А папки вот-вот задавят его самого! И как мало понадобилось художнику тушевых линий, пятен, утолщений, зигзагов, чтобы всё с этим «обвинителем» стало ясно.
А вот рисунок к лирике Гейне. Это уж точно сон, поэтическое видение поэта, мне кажется, уже неизлечимо больного. Он приподнялся с кровати («матрасной могилы», как он её называл) и протянул руку к прелестной обнажённой девушке, робко притулившейся на её краю, чей воздушный силуэт изображён единой круглящейся линией. Взор поэта затуманен, ведь она ему только грезится. И тут воздушная дымка жёлтой акварели говорит о снах и мечтах. Кружевная, очень красиво скомпонованная работа, где есть и движение навстречу, и колебание воздуха, и страсть, и отчаяние. Такой чистоты и поэзии рисунки я видела лишь в матиссовских иллюстрациях к «Метаморфозам» Овидия.
А вот чёрный арап Ибрагим из пушкинской повести. Есть работа, где он на балу выделяется чёрным «арапским» лицом среди белого марева женских лиц и фигур. А вот он на прогулке в парке сидит на скамейке, склонив голову к своей избраннице в огромном белом парике, странно контрастирующим с его собственной «чернотой». Он и на балу, и в парке – чужой, но что сделаешь с прихотями любви? Кстати, любовные пары у художника всегда контрастны, что только усиливает «эротизм» и напряжённую эмоциональную ауру бунинского рисунка.
Вот на обложке сборника стихотворений Омара Хайяма с монограммой автора внизу, нарисована юная «одалиска» в чём-то вроде чалмы на голове, стоящая в профиль к отвернувшемуся от неё, сидящему на кошме и углублённому в рукопись старцу-поэту. Он по сравнению с её воздушностью словно вырублен из каменной глыбы. Зачем ему на неё смотреть? Она и так всегда перед его внутренним взором.
В бунинском «раскладе» любовного «поединка», – женщина всегда побеждает. Героини Хайяма у Бунина не пугливые, до глаз закутанные мусульманки, а скорее античные обнажённые нимфы в причудливых позах, свободные и независимые. Некая «смесь» ревнивой и страстной Заремы и нежной европеянки Марии из пушкинского «Бахчисарайского фонтана». Женщина в рисунках Бунина всегда царит, всегда окутана поэтической аурой. И Гейне, и Хайям видят своих возлюбленных «духовными очами», что напоминает одну удивительную фотографию самого Павла Бунина в молодости, прикрывшего глаза и будто грезящего наяву.
Художник, как истинный романтик, внутренне напоминает собственных героев – улыбчиво-загадочного Шекспира, страстного Гейне, чудака Ибрагима. Так же хорош, горд и автопортретен профиль знаменитого итальянского правителя Возрождения – Лоренцо Великолепного, у которого в изображении Бунина на глазах тоже нечто вроде чёрной повязки. И он – мечтатель, и он покоряется женской власти.
По сути, вся эта выставка из собрания Музы художника Светланы Рудаковой посвящена женщине и любви – это её главная внутренняя тема, объединяющая гениальных авторов разных эпох и стран, которых иллюстрировал (да нет, не иллюстрировал, а о которых фантазировал!) прекрасный художник Павел Бунин.
Выставка продлится до 12 апреля.
Произведений интересного графика Павла Бунина раньше не видел. Спасибо устроителям выставки и критику Вере Чайковской, раскрывающей перед зрителем и читателем индивидуальность этого мастера.
Никогда раньше об этом художнике не слышала, но Вера Чайковская буквально заразила меня желанием увидеть его работы ее глазами – обязательно схожу на эту выставку. Спасибо!
У Веры уже только здесь на “ЛР”, наверное, публикаций на целый сборник…
А вот эта мне особенно нравится – так и хочется продолжить разговор…:
https://litrossia.ru/item/zapryatannye-avtoportrety-ivana-lubennikova/