В гипсовой колыбели

№ 2009 / 21, 23.02.2015

По под­счё­там учё­ных, пи­са­тель Алек­сандр Бе­ля­ев за свою жизнь сде­лал поч­ти пять­де­сят на­уч­ных пред­ви­де­ний. В рас­ска­зе «Го­ло­ва про­фес­со­ра До­у­э­ля» он обос­но­вал воз­мож­ность транс­план­та­ции че­ло­ве­че­с­ких ор­га­нов.

По подсчётам учёных, писатель Александр Беляев за свою жизнь сделал почти пятьдесят научных предвидений. В рассказе «Голова профессора Доуэля» он обосновал возможность трансплантации человеческих органов. Во «Властелине мира» ему удалось предсказать изобретение психотропного оружия. Писатель первым в романе «Звезда КЭЦ» описал будущие орбитальные космические станции. Как утверждали исследователи, Беляев ошибся лишь в трёх своих прогнозах.

Художник Б. Косульников

Александр Романович Беляев родился 4 (по новому стилю 16) марта 1884 года в Смоленске. Его отец был священником, и такой же судьбы он желал своему младшему сыну.

Александр поначалу выбору родителей не сопротивлялся. Он знал, как в семье переживали раннюю смерть его старшей сестры, которая умерла от саркомы. Поэтому ему не хотелось расстраивать отца. Тем не менее мечта у мальчишки была совсем другая. Он чуть ли не с пелёнок готовил себя к полётам. В детстве самое большое удовольствие ему приносили прыжки с крыши отцовского дома под раскрытым маминым кружевным зонтиком.

Но однажды ребёнок так допрыгался, что получил лёгкую травму позвоночника. Правда, сразу эту травму никто не заметил. Она дала знать о себе лишь через четырнадцать лет.

В 1895 году Беляев, как велел отец, поступил в духовную семинарию. Все науки ему давались очень легко. Но особенно мальчишке понравилось конструировать летательные аппараты. Кроме того, он полюбил театр, музыку и живопись.

Уже в шестнадцать лет Беляев запросто вылепил из глины изображение человеческого лица, которое оказалось поразительно похожим на его брата, учившегося тогда в ветеринарном институте. Но что-то подростку в этой работе не понравилось. Он бросил глиняную скульптуру в реку. А потом ему сказали, что как раз в тот момент его брат утонул. Эта мистика очень напугала Беляева и, видимо, окончательно оторвала его от религиозной среды. Во всяком случае после семинарии он пошёл не в священнослужители, а предпочёл устроиться актёром в театр Смоленского народного дома.

Позже Беляев уехал в Ярославль и поступил в престижный Демидовский лицей. По возвращении домой он быстро приобрёл репутацию блестящего юриста. У него в Смоленске появилась приличная клиентура. Деньги текли ему рекой.

Став вполне обеспеченным человеком, Беляев собрался в Европу. Исполнились мечты его детства. Он заглянул в кратер Везувия, побродил по раскопанным улицам Помпеи, проплавал на гондоле по каналам Венеции. После этого уже никакая юриспруденция ему была неинтересна.

Вернувшись после путешествия домой, Беляев решил, что отныне будет заниматься только чистым искусством. Его по-прежнему увлекал театр. Известно, что Станиславский даже как-то просил Беляева во время гастролей своего театра в Смоленске подменить заболевшего артиста. Кроме того, у него появилась новая страсть – литература. Он дебютировал как драматург, опубликовав в 1914 году в московском журнале для детей «Проталинка» свою пьесу «Бабушка Майра».

Беда пришла оттуда, откуда её никто не ждал. В 1915 году Беляев заболел гнойным плевритом, который дал осложнения. У молодого писателя развился паралич ног и туберкулёз позвоночника. Родные грешили на доктора, который, когда лечил Беляева от плеврита, по их версии, во время пункции якобы неосторожно задел иглой позвоночник. Но они не отрицали, что, возможно, писателю «аукнулся» давний прыжок с крыши отцовского дома.

Видя, что болезнь прогрессирует, от Беляева ушла его жена. Шансы на спасение начали таять день ото дня. Последняя надежда оставалась на Ялту.

Три года Беляев провёл фактически в гипсовой колыбели. Именно страшный недуг развил в нём необычную тягу к творчеству. У него возникло страстное желание хоть кому-нибудь поведать об ощущениях человека, не чувствующего своего тела. Так возникла идея рассказа «Голова профессора Доуэля», в котором личные переживания писателя наложились на сведения об опытах бельгийского художника Вирца. По сути, Беляев написал новеллу об одиночестве и страданиях талантливой личности.

Позже он историю своих мучений описал в письмах другу детства В.Былинской. «Если бы вы знали, – сообщал он Былинской в 1922 году, – в каких кошмарных условиях мне приходилось лежать, особенно в прошлую зиму! Несколько составов больных общей палаты умерло на моих глазах. А весной умерла от голода и мать. Летом мне удалось попасть в Гаспру, в дом отдыха для учёных и писателей. Там мне одели хороший целлулоидный корсет, я встал и уже служу… Представьте, мне пришлось поступить в канцелярию уголовного розыска, а по штату я – младший милиционер. Я же – фотограф, снимающий преступников, я же – лектор, читающий курсы по уголовному и административному праву, и «приватный» юрисконсульт. Несмотря на всё это, приходится голодать».

В 1921 году судьба подарила Беляеву в ялтинской библиотеке встречу с Маргаритой Магнушевской. Вскоре в канун рождества они венчались. Болезнь стала отступать. Почувствовав прилив сил, Беляев устроился в уголовный розыск. И уже в 1923 году он с женой переехал в Москву.

Беляев мечтал о полноценной семейной жизни. В Москве он нашёл должность скромного плановика в Наркомпочтели. В 1924 году жена родила ему дочь. Но ему не повезло с окружением. Его соседом оказался чекист, который задался целью во что бы то ни стало выжить Беляевых из дома. А потом врачи обнаружили туберкулёз в коленном суставе у дочери писателя. Она потом скончалась от менингита.

Остаётся поражаться тому, как в этих страшнейших условиях Беляев умудрялся писать. Находясь в Москве, он сочинил неплохие повести «Остров погибших кораблей» и «Последний человек из Атлантиды», роман «Борьба в эфире» и лучшую свою вещь – «Человек-амфибия». Правда, первые критики то ли ничего у писателя не поняли, то ли изначально поставили себе цель изничтожить первые ростки советской фантастики. Я процитирую лишь несколько откликов той поры. Начну с некоего И.Злобного, который утверждал, что повести Беляева уводят молодёжь «из текущей действительности в новые, не похожие на окружающие миры» и тем они для современников очень опасны. Этому Злобному вторил А.Ивич. По мнению последнего, роман «Человек-амфибия» «оказался ничем не загруженным, кроме серии средней занимательности несколько статичных приключений». Критик недоумевал, зачем писатель довёл до нелепости понравившийся ему физиологический опыт, вступив в противоречие с материалистическим пониманием природы. Позже в травлю фантаста включился даже Виктор Шкловский.

Беляев, естественно, занервничал. В декабре 1928 года он с женой решил, что будет лучше перебраться в Ленинград. Но сырой климат оказался не для него. Тогда писатель выбрал Киев. Но на Украине он остался без печатной площадки. Местные власти в ту пору поддерживали лишь книгоиздание на украинском языке. Беляеву пришлось вернуться в Ленинград.

Пока он метался меж Москвой, Ленинградом и Киевом, отношение партийного начальства к фантастике только ухудшилось. Писатель впал в отчаяние. У него уже родилась вторая дочь. Но на что содержать семью, он не знал. Беляев вынужден был завербоваться в Заполярье. Его взяли плановиком в Апатиты. Домой он вернулся лишь через полтора года.

Позже власти предложили писателю компромисс. Он создаёт в своих романах модель человека будущего, отвечающего представлениям советских вождей. За это перед ним пообещали широко распахнуть двери чуть ли не всех советских издательств. Беляев почти сломался, написав под давлением верноподданническую статью «Огни социализма, или Господин Уэллс во мгле». Но комиссары его обманули. Цензура чуть не зарубила новый роман фантаста «Прыжок в ничто», написанный под влиянием идей Циолковского.

Не исключено, что Беляев решился бы на открытый бунт. Но его вновь подвело здоровье. Он оказался в гипсовой колыбели. Видя такую ситуацию, не стали кровожадничать и власти.

Но в 1938 году писатель всё же не вытерпел и подготовил статью «Золушка», в которой дал удручающую картину советской фантастике. На что он рассчитывал, непонятно. Власть только продолжала закручивать гайки. Надежд на послабления в отношении фантастики никто не давал. И вдруг свершилось чудо. Кто-то на самом верху неожиданно беляевскую статью поддержал.

У Беляева словно открылось второе дыхание. Он быстро довёл до ума книги «Под небом Арктики» и «Замок ведьм» и затем взялся за роман «Ариэль». Писатель даже свои болезни попытался превратить в материал для будущих произведений. Так, когда ему делали операцию на почках, он попросил у врачей зеркальце, чтобы получить возможность понаблюдать за работой хирургов. Романист считал, что детали этой операции могли ему понадобиться при написании следующей книги.

Последние годы жизни Беляев провёл в бывшем Царском Селе. Когда началась война, ему предложили эвакуироваться. Но он не поверил в то, что немцы когда-либо смогут занять Пушкино. Ему хотелось дописать роман об исчезновении Янтарной комнаты.

Умер Беляев от голода 6 января 1942 года. Гроб с его телом вдова оставила в склепе на Казанском кладбище. Могильщик пообещал, что при первой же возможности похоронит писателя как полагается. Но сдержал ли он своё слово, неизвестно. Ровно через месяц Магнушевскую вместе с дочерью немцы угнали в Германию. Там в 1982 году вдова писателя нашла свой последний приют.

Второе рождение книг Беляева произошло уже в хрущёвскую оттепель, когда В.Чеботарёва экранизировала беляевский роман «Человек-амфибия».

Вячеслав ОГРЫЗКО