Сила ненасилия
К 120-летию выхода главного миротворческого труда Л.Н. Толстого
№ 2024 / 17, 08.05.2024, автор: Алексей МЕЛЬНИКОВ (г. Калуга)
Нас всё время приучали к двум Львам Толстым. Первый – глубокий мудрец, «непревзойдённый русский прозаик» (В. Набоков), второй – опростившийся литературный барин, «юродствующий во Христе» (В. Ленин). Первый гениально описал ВОЙНУ и МИР, то есть смерть и жизнь – собственно, всё главное, с чем человек сталкивается на этой планете. Второй – вроде как сдуру покончил с гениальным литературным изяществом и, обрядившись в рубища жестоких пророчеств, принял схиму нудного проповедника, якобы, виданной где-то и кем-то жизни без греха.
Толстовство с наших советских школьных лет засело в уме, как блажь избалованного славой писателя, решившего на старости вложить свой имиджевый (как, впрочем – и финансовый) капитал исключительно в венчурные проекты, то есть – почти наверняка в российских условиях проигрышные, а именно: гуманности, непротивления злу, антивоенщины, антипоповщины, ненасилия везде и всегда, то есть – снятия, по сути, со всех постов репрессивной полицейско-государственной машины. В итоге – максимально приближаясь к жизни во Христе.
Избивали Толстого за его толстовство усердно, долго и чаще всего со смаком. Начиная с русской церкви, оторвавшей от себя «безумного» графа и жарко молящейся устами того же Иоанна Кронштадского, за его скорейшую погибель, и кончая большевиками, мирившимися вроде бы с писательским даром гения, но ставившим ему в довольно хамских ленинских формулировках в непростительную обиду высокомерное его равнодушие к классовой возне и явную брезгливость к назревающим кровавым бойням во имя мирового счастья.
Абсолютный толстовский хит, точнее – хит именно рафинированного толстовства – антивоенный гимн, гимн антимилитаризма, который начал вырабатываться у Льва Николаевича ещё во времена написания третьей части «Войны и мира» и подошёл к своему пику в момент разжигания никчёмнейшей русско-японской войны, это – публицистический выкрик писателя «Одумайтесь!» Кстати вырвавшийся из-под гениального пера ровно 120 лет назад, 8 мая 1904 года. Так что – юбилей…
«Одурённые молитвами, проповедями, воззваниями, процессиями, картинами, газетами, пушечное мясо, сотни тысяч людей однообразно одетые, с разнообразными орудиями убийства, оставляя родителей, жён, детей, с тоской на сердце, но с напущенным молодечеством, едут туда, где они, рискуя смертью, будут совершать самое ужасное дело: убийство людей, которых они не знают и которые им ничего дурного не сделали. И за ними едут врачи, сёстры милосердия, почему-то полагающие, что дома они не могут служить простым, мирным, страдающим людям, а могут служить только тем людям, которые заняты убийством друг друга. Оставшиеся же дома радуются известиям об убийстве людей и, когда узнают, что убитых японцев много, благодарят за это того, кого они называют Богом».
Потом эта «графская блажь» получит название пацифизма. Его предчувствия обнаружат у Эразма Роттердамского, развитие – у Махатмы Ганди, расширение – у Мартина Лютера Кинга. Его последователи тут же пополнят тюрьмы сначала царской России, самозабвенно окунувшейся в русско-японскую войну, а потом – и в мировую бойню. Потом пацифистам уготовят тюрьмы ВЧК, зорко карающей всех, кто не желает убивать себе подобных по имя пролетарской диктатуры. Затем – изоляторы КГБ, бдительно стоящей на страже мирного устрашения ядерными бомбами всех, кто отказывается признавать нас миротворцами.
У нас все эти пацифизмы, непротивление злу и им подобные «завихрения» постепенно объявятся вредительскими, а их купель – толстовство – религиозным пережитком. А как иначе, коли бунтующий граф, как он сам утверждал, проповедовал его со слов Иисуса, который, как доказывают нынешние иерархи, был не совсем верно понят. Итог: самыми упрямыми непацифистами оказались мы, живущие на родине как сугубо индивидуального (толстовского) миротворчества, так, кстати – и межгосударственного, зачатого во всеми нынче забытом 1899 году в Гааге по инициативе именно русского монарха и именно русского правительства. Верится с трудом, но это было…
Два Толстого у нас так и не соединились: великий художник Бородинской баталии и яростный обличитель войны, могучий мыслитель и слабый непротивленец, истинный христианин и церковный изгнанник. Не соединились и, видимо, не соединятся и впредь. Как те две параллельные прямые, что никак не умеют слиться в Евклидовом пространстве. Для встречи их придётся в нашем мире что-то изменить. Или – в мозгах, чтобы перенастроить их на неуловимое, но абсолютно неизбежное. Вспомните из геометрии: при погружении с Евклидовых равнин в глубины Лобачевского откроется доселе сокрытый для нас мир, без распознавании которого мы выглядели довольно слеповато. Так же и с Толстым: распознавать его и принимать следовало бы не по частям, и не по идеологической диете порциями, а сразу целиком, без купюр и изъятий. Иначе – зря. По другому не подействует.
“Два Толстого” так и не соединились?
Эх, грамотеи, образованцы… СмОтрите в книгу, а видите фигу.
Как раз в статьях Ленина, о которого вы, автор, постарались так смачно вытереть ноги, “два Толстого” и соединяются историческим и логическим образом. Конечно, проще всего – оплевать то непонятное вам мышление – диалектическое! – до которого вам не суждено было дорасти.
Догматики всегда “выглядят довольно слеповато”.
Хороший материал! У автора хороший слог. И подмечено точно: воистину, у нас два Толстых, и со вторым, “поздним”, как бы вроде до сих пор не знают, что и делать. Кто в лес, кто по дрова. В статьях Ленина, к слову, “историческим и логическим образом” вообще много интересного соединяется, например, террор и насилие с миром во всём мире и всеобщим счастием. Отлично соединяются, входит и выходит. Замечательно выходит! Смачно вытирают ноги и об Ленина, и об Толстого, бедных. Да и оба люди непростые, так что уж тут поделаешь. Автор подсветил вопрос – подсветил. На том ему и спасибо.
Лев Толстой- писатель и мыслитель- страстный поклонник французского просветителя Руссо, считал,что мир можно исправить мнением.
Но природа вещей/по Аристотелю/ сильнее наших мнений; человеку присуща злокачественная агрессия/ по Фромму/,у него рептильный комплекс/ по Сагану/…
Потому- мы ясно видим- люди и не одумались до сих пор…
Здравствуйте, Анатолий!
Природа вещей сильней наших мнений, это так.
Человеку присуща агрессия, по Фромму (а можете это подтвердить?)
И интересно, исходя из вашей начитанности, а по кому из исследователей человеку присуще миролюбие и доброта?
Нет таких?
Хочу пояснить, что Фромм делит людей на биофилов и некрофилов по складу их характера.
И любовь к технике и неживой природе является доброкачественной некрофилеей по Эрику фромму, а любовь к мертвым, бывшим живым существам является злокачественной некрофилией.
Добавлю и свое понимание дороты в человеке. В каждом человеке есть ключевой позитив. И если совершить маленькое чудо общения воздействуя на его ключевой позитив с детства, то он не вырастет волчонком и в нем можно развить позитивный взгляд на вещи и в этом смысле нет безнадежных некрофилов.
Человек есть сияющий храм,
Надо только увидеть сиянье.
Больше жизни оно нужно нам
С высочайшим блаженством слиянье.
Как известно, жена Толстого правильно замечала, что Льву Николаевичу хватает ума жить не по тем советам, что он раздаёт окружающим…
То есть в любом человеке можно, правильно воспитывая его с детства, можно развить в нём биофилию, то есть любовь ко всему живому.
Короче, послушать комментаторов, так мы все гораздо умнее, как и жена Толстого, и Льва Николаевича, и Владимира Ильича…
Во брешут!