Комплекс Калигулы

№ 2010 / 52, 23.02.2015

Гай Калигула был остроумным человеком. Когда жители города Трои поздравили его с восшествием на престол с годичным опозданием, он им в ответ отправил соболезнование по поводу безвременной кончины их героя Гектора.

Гай Калигула был остроумным человеком. Когда жители города Трои поздравили его с восшествием на престол с годичным опозданием, он им в ответ отправил соболезнование по поводу безвременной кончины их героя Гектора. Через двенадцать веков после события.

Но я буду говорить о другом эпизоде из жизни этого императора. Широко известном.

Однажды он ввёл в римский сенат своего коня.

Кто-то считает – просто выходка самовластного безумца. Мне кажется, что это было, помимо всего прочего, ещё и некое высказывание. Упрощённо говоря, сенаторы так его достали, что своё отношение к ним, а заодно и к положению дел в этом грёбаном мире он выразил столь экстравагантным способом.

Присудив премию роману «Цветочный крест», жюри Букера высказалось в манере римского императора. Разумеется, посланием в данном случае является не роман госпожи Колядиной как таковой. И не такие романы выходили и увядали без всякого внимания. «Цветочный крест» – это «конь», и он мало кому интересен, пока кто-то не ввёл его в сенат. Роман Колядиной оказался у всех на устах, после того как за него вдруг дали престижную премию. Критики, хором ополчившиеся на роман, играют роль римских сенаторов, возмущённо тыкающих пальцем – «конь!», «конь!». Им обидно за свой литературный сенат, им заплевали тоги, они оскорблены. Не знаю, осознавало ли себя букеровское жюри коллективным Калигулой, но поступило по-императорски.

Причём, никакое это не ноу-хау, это поступок вполне в духе времени.

Примеров много.

Взять хотя бы случай с оперой «Дети Розенталя».

Допускаю, что это сочинение интересно с музыкальной точки зрения, не говоря уж о том, что либретто писал квалифицированный литератор. Но ни буквы Сорокина, ни ноты Десятникова в данном случае никак не на первом месте. Художественный смысл события в том, что опера эта исполняется в Большом театре. Постановка её в любом другом месте не дала бы искомого эффекта. А тут «конь» введён в наш отечественный музыкальный сенат. Плюнули в лицо нашей Могучей кучке. И даже, думаю, в морды коням из квадриги на фронтоне.

Или вот ещё история: не так давно известный Невзоров демонстрировал на 1-м канале свой фильм, доказывающий научными и художественными способами, что лошади умнее людей. Вообще-то со времён Свифта никто в этом и не сомневается. Научная сторона невзоровского произведения невразумительна, а художественная ничтожна. Но, опять-таки, тут дело не в произведении, а в том, что собравшиеся в студии у А.Гордона авторитетные граждане всерьёз и в присутствии миллионов телезрителей его, произведение, обсуждают. Невзоров поставил не фильм. Он поставил спектакль телеобсуждения. И все участвовавшие в обсуждении невольно играли по его сценарию. В данном случае «конь» прокрался в сенат контрабандой.

Кстати, лучшие роли в этом спектакле сыграли те, кто отнёсся к поделке Невзорова всерьёз и более всего возмущался. Так же точно именно молодые люди с унитазом у Большого более всего способствовали успеху Сорокина-Десятникова.

Ужасно ли всё это?

Эстетика «оскорбления чувств» вещь известная, с давней историей. «Госпожа Бовари» вызвала к жизни целый судебный процесс. Но там возмущались исключительно скандальностью самого текста. Теперь голого текста мало. Теперь, чтобы оскорбить чьи-то чувства, нужны дополнительные средства. Никакие привычные способы воздействия не действуют. Можно намалевать, написать, снять что угодно – никого это не заденет.

Вот и ищут люди другие пути.

И находят.

Очень интересно посмотреть, что ещё можно придумать в этом направлении.

Михаил ПОПОВ