Галина КОПТЕЛЕВА. ЗАБЫВ О БЫТА МЕЛОЧАХ (поэтический альбом)

№ 2017 / 18, 26.05.2017

Талантам надо помогать,

Бездарности пробьются сами.

Лев Озеров

 

Когда-то Булат Окуджава написал, по-моему, провидческие стихи: “Каждый пишет, /Как он дышит.” Мне вспомнились эти строчки, когда я прочитал стихи Галины Коптелевой, студентки первого (заочного) курса Литературного института (семинар Е.Ю. Сидорова). Более светлого и чистого дыхания я давно не встречал в стихах современных поэтов. Это юное дарование обещает с годами «стать на крыло» захватывающего полёта. А пока ознакомьтесь с виражами её недавнего пилотажа…

 

Игорь КОХАНОВСКИЙ

 
Галина КОПТЕЛЕВА
 

 

ТРЕВОГА

 

За окном бредёт невидно

ненаставшая весна.

Мне как будто было стыдно

к ночи приходить без сна.

 

И смущать её покойность,

падать с грохотом в неё,

поскользнувшись об огромность

мыслей, как об остриё.

 

Я люблю её молчанье…

Я её зову сестрой.

Часть её очарованья

я храню в себе самой.

 

Но сегодня я нескромно

предъявила ей укор,

а она в ответ безмолвно

предлагает разговор…

 

Дом уснул. И только скорость

поезд звуком набирал.

Звука этого далёкость

раздавалась, как хорал.

 

И ещё стучался шорох

неначавшейся весны…

Ночь права, что в разговорах

мы к себе обращены.

 

Вроде было где-то лучше

чувствовать в себе весну…

Вспоминать себя в минувшем –

быть у прошлого в плену.

 

Только вдруг впустило утро

ночь в бессонный мыслей пул…

Стала я свободней будто,

и утих тревоги гул.

 

 

* * *

Знакомая дорога

и с двух сторон – леса.

Луна вновь одиноко

гуляет в небесах.

 

Как будто бы взгрустнулось –

обычные дела…

Невольно оглянулась

на то, чем я жила.

 

И был там скромный домик

с приветливым крыльцом –

романа тонкий томик

с оборванным концом…

 

Прощаясь с этим домом,

не думала о том,

что станет незнакомым

мне всё, что было в нём.

 

Живёт воспоминанье

того, что не живёт.

Остался на прощанье

далёких дней разброд…

 

 

ВСТРЕЧА СПУСТЯ

 

Мы встретимся, чтобы молчать

о днях и о делах,

чтоб зря вопроса не задать,

запутавшись в словах.

 

Мы встретимся, чтобы идти

куда-то, и не знать,

что будет ждать нас впереди,

что будет миновать.

 

Мы встретимся, чтоб не дай Бог

сравнить вдруг не пришлось

тебя мне с тем, кем стать не смог,

вот почему мы врозь.

 

Мы встретимся, чтоб не найти

друг друга, отстраняясь,

поняв, что нам не по пути,

лишь вспомнив нашу связь.

 

Мы встретимся, я улыбнусь,

уж ты не обессудь,

что улыбаться не стыжусь,

улыбка – встречи суть…

 

 

* * *

Так светло от пенья снега

в комнате двоих.

Девушка на снег смотрела,

окна отворив.

 

Чуть дыша, молилась, только б

снега не спугнуть,

не зашторивала окна,

небо распахнув.

 

В час ночной, уставший парень,

стоя у окна,

светом белым ослепляем,

думал: кто она,

 

что ловила свет в окошке,

снег благодаря…

Почему грустна немножко,

может, это зря?

 

В их окно влетали звёзды

в белых кружевах.

Им ответом на вопросы

был тиши размах.

 

Этот свет от пенья снега

в комнате двоих…

Пусть он добрым оберегом

будет впредь для них.

 

 

* * *

Фотография в переводе с греческого

означает «письмо светом».

 

Рождённое светом вмещало письмо

осколок луны, молчанье рассвета,

каких-то забытых теней силуэты,

что чувствами были моими давно.

 

В нём не было слов, они не вмещались

в бумажную сущность простого листка,

и сущностью как бы слегка притворялись,

или скрывались за нею пока.

 

Письмо содержало изнанчатость жизни,

обрывки однажды случившихся снов,

оно обнажало сокрытые мысли,

невольно ломало все стрелки часов.

 

Оно не по злому мне мстило за память,

(что замерла в чьих-то невзрачных глазах),

за то, что теперь ничего не исправить,

что нечего тут в оправданье сказать.

 

Мне светом письмо напишет однажды жизнь

до востребования души,

где, может быть, даже подробно расскажет,

чем дни мои были нехороши…

 

 

* * *

В квартире новой и чужой

стояли вещи на местах.

И там искали мы с тобой,

что было в планах и мечтах.

 

Мы долго изучали пол,

распознавали потолки,

друг друга увидав в упор,

мы словно были далеки.

 

А вещи были на местах,

но мы их расставляли вновь,

словно в растерянных сердцах

боролось что-то за любовь,

что помогло б нам отличить

бесцветность дня от цвета глаз,

чтоб можно было дальше жить

и не винить наставший час.

 

И если я вдруг упрекну

порядок в прибранных вещах,

ещё сильней к тебе прильну,

забыв о быта мелочах…

 

 

БРОНЗОВЫЙ ТРУБАЧ

В ВИТРИНЕ МАГАЗИНА «СВЕТ»

 

Среди насупившихся зданий,

промёрзших в зимней темноте,

жизнь так полна была исканий,

что растворялась в суете.

 

Но он её так ясно видел,

за ней годами наблюдал.

Он был её всегдашний зритель,

что тихо на трубе играл.

 

Он сквозь витрину старых стёкол

прохожим трепетно служил,

он на скамье сидел высокой

и, кажется, на ней он жил.

 

Он помнил проходящих мимо,

их души знал по именам,

и тихо, пожелав им мира,

свою мелодию играл.

 

И я, как все, искала долго

чего-то в людях, в зеркалах,

случайно потеряв дорогу

в столь нескончаемых делах.

 

Остановилась у витрины,

за ней почувствовав стихи,

что были музыкой старинной,

вобравшей прошлого штрихи.