В ПОИСКАХ ИСКРЕННОСТИ: ВЛАДИМИР ПОМЕРАНЦЕВ

№ 2017 / 33, 29.09.2017

Не уверен, что кто-то сейчас читает прозу Владимира Померанцева. Для 50–60-х годов прошлого века она была любопытна, но не более того. Перечитывать её смысла не имело. В историю литературы Померанцев вписал себя не романами, а всего лишь одной – но какой! – статьёй «Об искренности в литературе». Эту статью обсуждала на кухнях не только практически вся советская интеллигенция. О ней говорила и Европа. Для многих статья писателя стала символом «оттепели».

Владимир Михайлович Померанцев родился 9 (по новому стилю 22) июля 1907 года в Иркутске. В 1928 году он окончил факультет права Иркутского университета и получил направление в Ниже-Волжский краевой суд. «В конце 1932 г., – рассказывал впоследствии писатель, – Саратов перестал быть краевым центром. Я отказался идти на работу в городской суд, на кабинетную деятельность, тут же принял предложение редактора Саратовской газеты Смирнова-Ульяновского заведовать у него отделом, и с той поры стал журналистом».

1 pomerantsevЛетом 1934 года на Померанцева обратила внимание выездная бригада газеты «Экономическая жизнь». Бывшему юристу предложили перебраться в Москву. В столице один из его материалов приглянулся Ем. Ярославскому, после чего молодого автора позвали в ГАИЗ.

А потом началась война. «Войну, – рассказывал Померанцев, – начал в пехотном полку, в боях. В начале 42-го, как владевший языком противника, был взят в политотдел дивизии и направлен диктором на передовую. Семь месяцев провёл на рупоре, в разговорах с немцами на переднем крае. Затем назначен был инструктором-литератором 7 отдела Политуправления фронта. Писал листовки и радиопередачи для немцев. По окончании войны направлен был в «Теглихе Рундшау» – орган СВА в Германии» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 39, д. 4644, л. 10).

Позже Померанцев, во многом отталкиваясь от своих немедленных впечатлений, написал первый роман «Дочь букиниста». Летом 1952 года секция прозы Союза советских писателей даже выдвинула эту книгу на соискание Сталинской премии (РГАЛИ, ф. 631, оп. 20, д. 95).

Известность Померанцеву принесла напечатанная в декабре 1953 года в «Новом мире» статья «Об искренности в литературе». Однако эта работа вызвала у партаппарата приступ бешенства. Особенно неистовствовал секретарь ЦК КПСС Пётр Поспелов. В статье Померанцева он увидел новую тенденцию журнала «Новый мир» – «политически вредную линию, дезориентирующую литературу, направляющую её на извращённое изображение жизни советского общества».

Обращаясь к руководству партии, Поспелов 5 июня 1954 года вместе с другими высокопоставленными партфункционерами А.Румянцевым, В.Кружковым и П.Тарасовым сообщили:

«Особенно выпукло выражена сущность этой порочной линии в статье В.Померанцева «Об искренности в литературе» (№ 12 за 1953 г.). В этой статье автор, под прикрытием нескольких общих марксистских фраз, подвергает ревизии основные установки Коммунистической партии по вопросам литературы и излагает антимарксистскую субъективно-идеалистическую точку зрения на характер и задачи художественного творчества.

Выдвинув в качестве основного критерия оценки художественного произведения «искренность» писателя и демагогически жонглируя этим понятием, В.Померанцев выступает против принципа партийности, против идейности советской литературы и игнорирует решающее значение мировоззрения. «Степень искренности, – заявляет он, – то есть непосредственность вещи, должна быть первой меркой оценки».

Автор статьи клеветнически утверждает, что наша литература лишена искренности, изобилует «деланными романами и пьесами», лакирует действительность, занимается «измышлением сплошного благополучия», выдаёт «желаемое за уже существующее», что советские писатели – это «производители стандартов», так как их «выпрямили до прямолинейности».

В.Померанцев пренебрежительно характеризует стремление наших писателей изображать трудовую деятельность советских людей. Со злобной издёвкой Померанцев утверждает, что писатели прячутся «за горный комбайн, за домну, за трактор», «въезжают в журналы на тракторе».

Автор статьи выступает против одной из основных задач нашей литературы – создания положительного образа советского человека, достойного быть примером и предметом подражания. Он со злобой пишет, например, об этом требовании издательства «Молодая гвардия»: «Героем произведения тут должен быть покоритель миров, не достигший предельного комсомольского возраста».

Померанцев стремится увести нашу литературу от насущных задач коммунистического строительства, лишить её перспективы и сделать тем самым неспособной выполнить задачу коммунистического воспитания людей. Он считает, что задачей писателя является не пропаганда идей партии в художественных образах, которую он называет «проповедь», а «исповедь» – т.е. психологическое самокопание.

Автор статьи, лицемерно ратуя за «искренность» и «творческую смелость», фактически призывает писателей клеветать на советское общество. Приведя в статье ряд отдельных отрицательных примеров, взятых из нашей жизни, автор выдаёт их за типичную картину советского общества и призывает писателей следовать подобному методу.

Статья В.Померанцева вызвала в советской печати, у широкой литературной общественности, со стороны секретариата ССП, правления и партгруппы правления Союза советских писателей решительное осуждение. Несмотря на эту справедливую критику и несмотря на то, что автор статьи был известен редакции как автор ранее предлагавшейся журналу клеветнической повести «Ошибка Алёши Кочнева», редакционная коллегия «Нового мира» упорно защищала статью Померанцева, считая её единственно правильным выражением политики партии в области литературы. Главный редактор журнала А.Твардовский, отстаивая эту точку зрения, заявил даже, что главной опасностью в жизни советской литературы является в настоящее время не ошибочная линия журнала «Новый мир», а линия руководства Союза советских писателей, которое якобы зажимает своим «вмешательством» критику недостатков советской литературы, поднимаемую лишь единственным журналом «Новый мир».

Если ортодоксы из партаппарата исходили по поводу статьи Померанцева злобой, то студенческая молодёжь Москвы готова была опального критика носить на руках. Несколько молодых ребят написали письмо в защиту «новомирского» автора. Его даже опубликовала «Комсомольская правда». С Поспеловым после этого даже случилась истерика.

Испуганные руководители отдела науки и культуры ЦК КПСС, желая погасить взрывы недовольства молодёжи, летом 1954 года срочно направили в МГУ чуть ли не весь литературный генералитет – Алексея Суркова, Константина Симонова, Бориса Полевого и других матёрых литфункционеров. Докладывая 3 июля 1954 года о том, как проходило в МГУ усмирение молодёжи, заместитель заведующего сектором отдела науки и культуры ЦК КПСС А.Лутченко отметил:

«К Симонову поступили записки: «Почему Вы против искренности?», «Литература должна быть искренней, а не деланной».

Эта же группа студентов хлопками пыталась сорвать выступление аспиранта филологического факультета т. Зайцева, который заявил, что он, будучи одним из авторов письма в газету «Комсомольская правда» в защиту статьи Померанцева, осознал свою ошибку и признался, «Статья Померанцева меня поразила, когда я недавно перечитал её. Мне ударила в глаза её тонкая демагогия. Я понял, что мы (писавшие письмо) помогли Померанцеву привлечь к его статье внимание студенчества».

После всех указанных выступлений взял слово студент третьего курса механико-математического факультета Любарский. Он весьма развязным тоном заявил, что является организатором написания коллективного письма в редакцию «Комсомольская правда», что он сейчас не будет говорить о своей точке зрения, так как она остаётся прежней, ибо никто из выступавших его не переубедил. Что же касается заявления писателя Б.Полевого о том, что Померанцев и его защитники стремятся к славе Герострата и что если там, в древности, Герострату, мелкому человеку, всё, содеянное им, сошло, то у нас мелкому человеку Померанцеву и другим не сойдёт, они и этой славы не получат, они получат заслуженный отпор со стороны советской общественности, Любарский ответил: «Я считаю это неприкрытым хулиганством!».

Вслед за студентами МГУ Померанцева поддержала большая группа питомцев Литинститута. 7 июля 1954 года руководители отдела науки и культуры ЦК КПСС Румянцев, Тарасов и Иванов сообщили начальству:

«В дополнение к запискам Отдела науки и культуры ЦК КПСС о творческих дискуссиях в связи с предстоящим Вторым Всесоюзным съездом советских писателей, о журнале «Новый мир» докладываем, что появление в печати политически вредной статьи В.Померанцева вызвало нездоровые настроения среди некоторой части студенческой молодёжи.

16 июня текущего года состоялось выступление секретаря Правления Союза советских писателей СССР т. Суркова перед преподавателями и студентами (очниками и заочниками) Литературного института им. А.М. Горького по некоторым вопросам развития современной советской литературы. Тов. Суркову было подано большое количество записок, преимущественно анонимных, и задано много вопросов устно. Анализ записок свидетельствует о том, что часть студентов заражена обывательскими взглядами эстетствующих писателей и критиков, которые в развёртывании предсъездовской дискуссии пытаются протаскивать порочные, чуждые взгляды, стремятся увести её от решения главных задач коммунистического строительства, оторвать от политики нашей партии. В ходе беседы т. Суркову задавались иногда провокационные, антисоветские вопросы. Показателен в этом отношении следующий вопрос: «Если провести аналогию между литературой наших дней, и, скажем, литературой начала XIX века, мы видим, что Гоголей у нас нет и рождения не предвидится пока, а вот Загоскиных и Кукольников наберёшь сколько угодно (ура-литераторов). Почему?» В ряде записок бралась под защиту политически вредная статья В.Померанцева, справедливо раскритикованная в партийной печати и в писательской среде. Некоторые авторы записок отвергали заслуги отдельных советских писателей в литературе, заявляя, что стихи В.Маяковского учащаяся молодёжь не любит, что читать эти стихи для них – большое горе, что С.Бабаевский «писал для заграницы, чтобы там не ругали наши колхозы», что Г.Николаева «не партийна и не искренна»: «одно время каялась в изъятии из своего произведения ряда острых моментов, а теперь видит, что поступила правильно». Ряд авторов записок неправомерно утверждали, что после выступлений партийной печати с критикой статьи В.Померанцева и др. якобы произошёл «перелом» в отношении партии к сатире в литературе.

Следует особо отметить выступления на собрании студентов первого курса Никитина (заочник) и Карпеко. Так, Никитин заявил, что его не удовлетворило выступление А.Суркова на данном собрании и по этим вопросам «следует ещё поговорить». И тут же добавил по поводу романов С.Бабаевского, что «в его романах идиллическая картина, а с сельским хозяйством у нас провалились», что «в советской литературе люди надуманные, фальшивые». Студент Карпеко сказал, что он считает статью В.Померанцева правильной, а по поводу наличия отдельных аморальных поступков в писательской организации заявил, что весь Союз советских писателей насквозь прогнил».

Стремясь переломить ситуацию, партаппарат ЦК призвал включиться в разъяснительную работу руководство академических институтов и проверенную профессуру из ведущих университетов. Не удивительно, что вскоре развенчанием Померанцева занялась заместитель директора Института мировой литературы им. А.М. Горького А.Петросян. Выступая 23 июля 1954 года на партсобрании института, эта дама заявила:

«Я думаю, что вряд ли следует раздувать скромную и довольно серую фигуру рядового, даже сверхрядового писателя Померанцева до размеров новоявленного вожака какого-то идейного течения в нашей литературе. Я считаю неправильным также, когда ряд товарищей вместо делового разговора об идейно-теоретической сущности вопросов перешёл на, я бы сказала, истерический тон, крича караул по поводу якобы внезапного появления на литературном фронте к агента враждебной идеологии и чуть ли не диверсанта. Надо сказать, что эта попытка свести дело к политической физиономии автора носит не менее подозрительный характер, ибо легче всего объявить Померанцева чужаком, свалить всё на его злую волю, чтобы самим продолжать свою безмятежную жизнь. Нет, товарищи, так ничего не выйдет. Давайте поговорим также и о нашей ответственности и о наших задачах. Давайте выясним, что конкретно мы обязаны сделать для устранения ошибок и недостатков на литературном фронте, мешающих развитию советской литературы».

Уму непостижимо, как выдержал все эти проработки Померанцев. Он оказался молодцом, не впал в отчаяние, а продолжил писать, в частности, взялся за доводку повести «Ошибка Алёши Кочнева».

В 1957 году Померанцев обратился в редакцию недавно созданного журнала «Москва». Он нашёл понимание у главного редактора этого издания Николая Атарова и у нескольких членов редколлегии, в частности, у Ефима Дороша, Алексея Кондратовича и Георгия Берёзко. Но решительно против выступил певец чекистов Лев Овалов, взявший на себя в «Москве» роль милиционера. Прорвался бывший юрист на страницы этого журнала лишь в 1959 году.

Осенью 1958 года Померанцев постучался в Союз писателей. «С удивлением я узнал, – написал тогда Корней Чуковский, – что Владимир Михайлович Померанцев до сих пор не состоит членом Союза писателей. Это крупный профессиональный литератор, давно уже имеющий несомненное право принадлежать и нашему писательскому коллективу. И его роман «Дочь букиниста» (из жизни послевоенной Германии, и его повесть о советских юристах «Зрелость пришла», и книга его очерков «Председатели» (о переломе в колхозной деревне) свидетельствуют, как широк диапазон его наблюдений и как тесно связано его творчество с самыми жгучими вопросами советской действительности. Горячо рекомендую Владимира Михайловича Померанцева в члены ССП» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 39, д. 4644, л. 32).

Позже Померанцева поддержала жена «дяди Стёпы» – Наталья Кончаловская.

6 апреля 1959 года приёмное дело Померанцева было рассмотрено на заседании президиума правления Московской писательской организации. Узнав о том, что приёмная комиссия уже успела оказать писателю единодушную поддержку, удивлённый секретарь парткома В.Сытин поинтересовался: «Было также единодушное мнение по поводу его дрянной статьи?» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 39, д. 4644, л. 20). Тут же последовали разъяснения Дмитрия Нагишкина и Михаила Гуса. Но Сытин не унимался. «Я думаю, – заявил Сытин, – что нужно принять Померанцева в союз, но сказать, что мы единодушно положительно относимся к его творчеству, нельзя. Во-первых, статья эта принесла очень много вреда, неправильная статья. В какой-то степени это отразилось и на его последующем творчестве, и не случайно его повесть «Зрелость пришла», которая раньше называлась «Ошибка Кочнева», издавалась пять лет, потому что в первом варианте она была абсолютно неправильной. Там точка зрения художника-литератора Померанцева не совпадала с точкой зрения советского литератора, идущего по линии овладевания методом социалистического реализма» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 39, д. 4644, л. 22). Правда, большинство членов президиума было настроено иначе и проголосовало не против, а за автора крамольной статьи.

В 60-е годы Померанцев собрался подготовить к печати свои литературоведческие материалы, в частности, рассуждения об интеллектуальном романе и заметки о творчестве Иоганнеса Бехера. Но до конца свои задумки он не осуществил.

Умер Померанцев 26 марта 1971 года в Москве. Уже в горбачёвскую перестройку был издан написанный им ещё в 1970 году роман «Итога, собственно, нет…». Но критика эту вещь толком не прочитала и не осмыслила. В разгар перестройки в январе 1988 года газета «Литературная Россия» напечатала и важную статью писателя «О мужестве творчества».

 

Вячеслав ОГРЫЗКО

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.