ЧЕЛОВЕК: ВЗГЛЯД ИЗ ТЬМЫ ВЕКОВ

№ 2006 / 40, 23.02.2015

История Земли хранит много неразгаданных тайн, но ни одна из них не вызывала столь жгучих и непримиримых споров, как тайна происхождения Homo sapiens.

 

Лазурь небес волков навеки усмирит.

Виктор Гюго 

 

    И вправду: как можно понять мотивы поведения человека, если не вычленить из его сознания частей, доставшихся ему от далёких предков, и не понять, чем те руководствовались?

    Древние народы не мудрствуя лукаво вели свою родословную от волка, медведя и прочих тотемных зверюшек, обитавших вблизи их жилищ. Учёные придерживаются более изысканных взглядов: сперва, мол, сновали по джунглям проворные шимпанзе, потом зачем-то взяли в руки камни, стали колошматить ими по чему-то твёрдому, создавая первые орудия труда. Потом камней им показалось мало и, дабы окончательно походить на почтенного джентльмена с тростью, решили обзавестись палками, ради чего пришлось высвободить передние конечности и волей-неволей встать на две ноги. А дальше – понеслось! Мохнатые зверьки за несколько миллионов лет настолько возмужали интеллектуально, что сумели в конечном итоге выдвинуть из своих рядов Пушкина и Гёте, Ньютона и Лобачевского… Вот он, триумф эволюции! Смотрите, необитаемые планеты, и завидуйте!

    Впервые мысль о превращении обезьяны в человека высказал Жан Баттист Ламарк, но только с выходом на авансцену небезызвестного Чарльза Дарвина эта теория задавила все альтернативные и прочно утвердилась в умах обывателей. Его идеи, подхваченные Марксом (кстати, посвятившим Дарвину свой «Капитал»), вот уже полтора века разделяются большинством деятелей науки, убеждённых, что целенаправленный труд, членораздельная речь и естественный отбор постепенно, шаг за шагом, создали из шустрящих по веткам хвостатых уродцев нечто прекрасное и достойное восхищения вроде нас с вами.

    Однако не все мыслители спешат поставить свою подпись под столь греющим душу выводом. Так, Юрий Голубчиков в своей книге «Глобальные катастрофы в истории цивилизации» (М., «Вече», 2005) приводит точку зрения известного антрополога Б.Ф. Поршнева, который задался логичным вопросом: а зачем, собственно, предтече человека было обрабатывать камни и изготавливать орудия труда? Отчего бы ему и дальше не оставаться в животных?

    Ползал себе столько лет смирнёхонько на четвереньках и вдруг развил кипучую деятельность! Принял вертикальное положение, не сулящее ничего, кроме затрат энергии на балансировку и резкого замедления скорости (это в окружении быстроногих хищников-то!). Слез со спасительных деревьев, начал что-то там непонятное мастерить. Затем, воодушевлённый успехом, навострился загонять мамонтов, шерстистых носорогов и прочую четверолапую дичь в нехитрые ловушки… Дошло до того, что очень скоро стал полноправным царём джунглей и саванн, оттеснив на обочину менее продвинутых в умственном отношении претендентов.

    Не спорю, сей факт внушает гордость. Интересно только, как человеку это удалось? Каким образом плохо вооружённый, одетый в шкуры дикарь мог одолеть, скажем, носорожище весом в две тонны? Спросите об этом у египетских фараонов, чьи рабы-нубийцы имели богатый опыт сражений с этим свирепым зверем. Да после двух-трёх таких стычек в племени элементарно не осталось бы живых и не покалеченных мужчин!

    Или взять беднягу мамонта, которого якобы нещадно истребляли наши отважные предшественники. Предлагаю поставить эксперимент: облачить сотню-другую профессоров в набедренные повязки, вручить им каменные скребки, заставить вырыть ими яму четырёхметровой глубины и направить туда, крича и размахивая дубьём, того же слона из зоопарка. Уверен, после такого приключения многие увенчанные лаврами научные светила трижды бы подумали, прежде чем сочинять подобную чушь. И потом, не безумец же древний человек, чтобы резко уменьшать количество крупных травоядных! Так недолго и самому превратиться в предмет охоты для саблезубых тигров, которые в один прекрасный день обнаружили бы, что им стало нечего есть.

    Нет, господа, австралопитеки и питекантропы если что и умели, то лишь находить и осваивать скелеты убитых хищниками животных. По заключению Б.Поршнева, они использовали даже не остатки недоеденного мяса, а костный и головной мозг, до которого не могли добраться чьи-то клыки. Для этого людям понадобилось умение раздроблять и расчленять кости. Вот откуда необходимость в остро заточенных камнях! Попутно научились добывать и огонь, ибо от ударов камней друг об друга высекались искры, случайно поджигавшие хворост. Чтобы тащить увесистые камни и волочь массивные останки в пещеры, потребовалось встать на задние ноги и высвободить передние, то есть, перейти на прямохождение.

    Таким образом, конкурентами первых людей были не грозные тигры и львы, а падальщики, то есть, вороны и шакалы, а человеческий труд начался не с благородного порыва, как уверяют нас со школьной скамьи, а с производственных требований НЕКРОФАГИИ (трупоедения). Не мы гнались за несчастными мамонтами, а сами кладбища этих мохнатых громадин становились местами первых кочевых стойбищ человека. Кто-то из хищников удачно поохотился, набил брюхо и, довольно урча, удалился восвояси. Возле того, что не разгрызли чужие зубы и клыки, разбивал стоянку человек. «Подобный бродячий образ жизни… – пишет Ю.Голубчиков, – ведут и сейчас остатки индейских племён на Огненной Земле. Завидев тушу кита, выброшенную на берег, они останавливаются и живут возле неё несколько месяцев, пока не закончится эта еда. Затем они отправляются в дальнейший поиск».

     Но так как хищные звери не охотятся на падальщиков, то число последних стремительно растёт. То же самое произошло и с первыми Homo. Неандертальцы бурно размножались, а когда на авансцене появился кроманьонец, и тем и другим стало не хватать драгоценной падали. Эти два племени объявили друг другу войну на полное уничтожение. На всех стоянках кроманьонцев найдены скелеты употреблённых в пищу неандертальцев и наоборот. Даже зародыши извлекались из утроб матерей и поедались наравне с остальным содержимым.

    Неандерталец имел более крупный объём мозга (1400 куб.см. против наших с вами 1300), но тем не менее проиграл схватку более изворотливому и коварному кроманьонцу. Как следствие, тот, убрав с дороги неандертальцев, получил возможность резко увеличиться в численности. Места возле обглоданных туш мамонтов и прочих мастодонтов вновь стало не хватать. Теперь кроманьонцы принялись охотиться на себе подобных, разбившись на отдельные группы. Появилось такое понятие, как «захватить в плен врага». Захватывали его с одной-единственной целью – откормить, после чего съесть. Некрофагия сменилась АДЕЛЬФОФАГИЕЙ (поеданием собратьев), и первые загоны предназначались не для благодарно блеющего домашнего скота, как внушают нам авторы энциклопедий, а для обречённых на заклание пленников, дожидающихся своей кошмарной участи.

    В тех же Андах существовали целые питомники для выращивания молодняка. Не щадились даже собственные дети, рождённые от иноплемённых женщин: их держали в клетках примерно до 13-ти лет, после чего съедали, а следом и их матерей, когда те теряли способность рожать новый корм. Некоторые антропологи считают, что именно с откорма взятых в плен врагов (а вовсе не с безобидного приручения диких козлищ и кабанов) берёт начало современное животноводство. Подобные фермы и поныне процветают в дебрях Экваториальной Африки, издавна славившейся своими людоедскими традициями. Так, уже в 20-м веке центральноафриканский диктатор Бокасса обожал полакомиться блюдами, приготовленными поварами из неугодных ему министров.

    Но не все проигравшие смирялись с участью фаршированной утки. Наиболее дерзкие пытались избежать гибели и пускались в бега. Они преодолевали гигантские сухопутные и водные пространства, забирались в труднодоступные горы, мастерили лодки и плоты, устремляясь в бушующие просторы морей и океанов. Человек заселял Земной шар, спасаясь от угрозы смерти! Вот вам и причина будущих географических открытий и вообще страсти к перемене мест, туризму и путешествиям. Страх – этот вечный источник любых телодвижений, – а никакая не жажда знаний и освоения неведомых земель, как опять же уверяют нас наивные авторы учебников.

    Отсюда и бурное развитие интеллекта. Хорошо известно, что пережитое потрясение резко активизирует ум, заставляя его совершить качественный скачок. Так и первобытные люди, живя в постоянном ужасе, приучались смотреть на себя как на потенциальную добычу, то есть абстрагироваться, взирать на своё тело как на посторонний объект, а это и есть интеллект в его нынешнем виде. Отсюда и возникновение языка как системы шифрованных сигналов: чтобы понял и не тронул свой и не догадался чужой, которого следует убить. Вот он, корень нашего великого и могучего, созданного отнюдь не для воспевания нежных чувств и звёздного неба, а для диаметрально противоположных целей!

    Согласен, картина и впрямь нелицеприятная и завораживающе пугающая. Ю.Голубчиков прямо указывает на три основные отличия человека от животных: стремительное заселение территории планеты из-за страха быть уничтоженным; использование созданий одного с собой вида в качестве пищи; массовое, бесцельное убийство себе подобных как доведённый до автоматизма психический комплекс «нехватки пищи» (вот вам и первопричина мировых войн, крестовых походов и вообще любой широкомасштабной резни!).

    И всё же мы существенно отличаемся от наших сверхагрессивных предков. «Помощь», как обычно, пришла из глубин космоса. Так, ещё в интервале от 40 до 10 тысяч лет назад на огромном пространстве от арктических островов до Китая простиралась великая степь с относительно тёплым климатом и неправдоподобно разнообразной живностью. Там белого медведя могла запросто укусить гремучая змея, олень мог невзначай наступить на путающегося под ногами крокодила, а пещерный лев вцепиться когтями в трудягу-бобра величиной с современную свинью.

    И вот внезапно 10 – 12 тысяч лет тому назад почти весь этот пёстрый «мамонтовый комплекс» в одночасье вымер, причём так, что останки былых монстров не сгнили, а мгновенно заморозились. Катастрофа застала животных врасплох. Хищники и их вчерашние жертвы теснились в пещерах, карабкались на вершины холмов, но и там их настигала неведомая сила, скрючивая, раздирая на куски и перепутывая с разломанными в щепы огромными деревьями. Та же сила за 10 – 20 часов резко понизила температуру планеты, превратив её в настоящий холодильник. Неповоротливые гиганты замёрзли почти сразу же после того, как были растерзаны волнами мегацунами, вызванного падением астероида в океан.

    Это роковое событие я и называю «духовной поддержкой» космоса. Повсеместные захоронения готовой пищи избавили человека от людоедства, снизив его чудовищную пассионарность. Не надо было больше носиться с топорами и копьями, преследуя зазевавшихся сородичей. Когда волны схлынули, те, кто уцелел, спустились на равнины и перешли к оседлости, начав обустраиваться возле скоплений замороженных туш. Вместо костного мозга наши предки получили возможность питаться настоящим мясом, ибо крупных хищников почти не осталось, а лошадей, оленей и быков можно было постепенно одомашнить и держать в качестве пищевого резерва, как прежде поступали с побеждёнными соседями. Как видите, трижды прав французский философ Дени Сора, писавший, что «с катастрофами связана вся моральная эволюция человечества».

    Там же, в приютивших людей горах, пышным цветом расцвело и земледелие. Как выяснил академик Н.И. Вавилов, именно горы – родина всех известных ныне видов пшеницы, моркови и огурца (Гималаи и Гиндукуш), кофе и ячменя (Эфиопское нагорье), кукурузы и хлопчатника (Мексиканское нагорье), картофеля и томатов (западные склоны Анд). До сих пор неясно, откуда взялось это великолепие сортов, не выводимых из своих диких аналогов, а появившихся сразу, вдруг, словно кто-то мудрый преподнёс оставшимся в живых людям на блюдечке первые семена.

    Переход к земледелию и, как следствие, потребление немясной пищи повторно уменьшили уровень звериности в человеке, и его характер стал ещё больше смягчаться, приобретая современные черты. Однако земля требовала сверхусилий иного рода – кропотливого, каторжного труда по её обработке, борьбы с засухой, строительства сложной системы каналов и запруд. Только крепкая централизованная власть могла скоординировать усилия народов и предохранить землю от истощения и буйства стихий. Возникла форма отношений «начальник – раб», когда один, более энергичный и грамотный, командует, а остальные безропотно выполняют приказы. Так родился рабовладельческий строй, который, как пишет Ю.Голубчиков, «свёл множество людей воедино на единые действия к единой цели… Рабовладельческий труд, таким образом, а не труд сам по себе вообще создал из человека-людоеда человека-созидателя».

    Это была великая общепланетарная битва за урожай, окончившаяся полным триумфом человека – покорителя земли. Но у медали имелась обратная сторона: чрезмерная тяга к земле породила алчность, расслоение общества, карьеризм, предательство и культ материальных благ. У кочевников иная система ценностей. Им нечего делить, кроме пространства под пастбища, но и оно для кочевника не самоцель: не стало травы – перебрался на другое место и всё. Земледелец привык считать пространство и находящиеся на нём вещи своей собственностью, цепляться за него, возвеличивать и оберегать любыми средствами. Отсюда и соответствующее стяжательское мировоззрение. Не случайно, что Каин-земледелец убил Авеля-скотовода.

    Вот так, по неумолимой спирали, и шло развитие человечества: то, что нас возвысило и отдалило от животности, привело к современному кризису в экологии и нравственности. Размахивающий кнутом организатор-господин и согнувшийся, денно и нощно ухаживающий за землёй раб положили начало бунтам и революциям в сознании и обществе. Прижимистый землепашец со своей хитроватой смёткой и жаждой накопительства стоял у истоков нынешней материалистической цивилизации и истощения ресурсов планеты.

    Допускаю, что всё вышеизложенное неприятно сознавать. Хочется, чтобы было по-другому, и официальная наука вкупе с литературой, религией и прочими «душеспасительными убежищами» обслуживает эту потребность, подбрасывая слащавые байки про миролюбивых обезьянок, постукивающих камушками и мало-помалу превращающихся в Микеланджело и Паваротти, про скромных возделывателей полей и злых владык, угнетавших добросовестных тружеников.

    Так переписывается история цивилизации, подстраиваясь под наши чаяния. Признать, что мы отклонились от нормы, – это ещё куда ни шло. Но вот вскрыть подлинный мотив того или иного события, копнуть в глубину и не отшатнуться, не зажмурить глаза от увиденного – нет, это выше наших сил! Поэтому мы и ценим теории, в которые изначально заложен принцип стабильности и душевного комфорта. Для тех же, кто не боится смотреть в глаза правде, изобретены различные кляпы для затыкания рта – от иронических насмешек до полного замалчивания, от забрасывания камнями и сжигания на кострах до провала диссертаций и непечатания «вредоносных» книг.

    Наверное, у многих на языке вертится вопрос: мол, неужели всё так плохо, и человеческому роду ничего не светит? С таким-то малопривлекательным прошлым… Думаю, шанс ещё есть: то, что нас сегодня убивает, нас же и спасёт. Только не возврат к матушке-земле, не культ сельских бань, огородов и прочая святая простота, столь милая сердцу наших писателей-деревенщиков, а способность остановиться на краю пропасти, вовремя осознать истину и принять меры. Именно в этом направлении ещё может сдвинуться разум человека, который, будучи помноженным на техническую мощь, сумеет противостоять современным вызовам. Загнанный в угол скорпион, взмахнув смертоносным жалом, пронзит не самого себя, а вовремя уничтожит грозящую ему опасность.

 

Виталий ПЕТУШКОВ