О «мысли народной», Ирине Мамаевой и форуме в Липках

№ 2007 / 1, 23.02.2015

К 2006 году Форум молодых писателей России сложился в прочную систему, перемалывающую ежегодный пласт провинциальных текстов и выбрасывающий небольшую их часть на поверхность литпроцесса. Идея вытягивания из провинции свежего писательского кадра, вопреки сомнениям ряда скептиков вроде Андрея Немзера, даёт очевидные плоды. Это простая идея, потому что какой-нибудь Вася Белочкин из посёлка Узлы Волгоградской области, исходя из теории вероятности, может обладать литературным талантом. И чего ему в Узлах с литературным талантом тогда делать? В Узлах ему надо сесть, предположим, в трактор, или хотя бы вести урок в школе, а не морочить людям голову. Понятно, что литературные скептики будут относиться к Васе Белочкину скептически и в Москве. Особенно когда таких Вась становится много. И даже понятно, что не все из 150 человек, прошедших конкурсный отбор, будут иметь литературный талант. Что такое талант? Кто-нибудь знает? И как их отбирать, эти тексты? По какому критерию? Отбирают тексты люди: писатели, критики, редакторы. У каждого, во-первых, критерии свои. Лотерея. Личностный фактор. Это когда преподавателю накануне экзамена жена устроила взбучку – чувствуете драматизм ситуации для студента?.. А где вообще грань между литературой и отчаянными записками на сайте «Литературный Гондольер»? Кто может провести эту грань чётко? Поэтому есть сбои и есть брак, как и в любой системе, по определению не обладающей слишком большой гибкостью. Но главное – есть удивительные, верные находки. Яркий самобытный писатель Ирина Мамаева пришла к читателю через Липки. Критик Лев Пирогов пишет об Ирине Мамаевой: «Она работает в редком и многотрудном жанре «русская классическая литература». Таких сегодня немного – ну Павлов, ну Варламов, ну местами Евсеев… Юную по литературным меркам Мамаеву, из которой пока «непонятно, что выйдет», хочется сравнить с Борисом Екимовым. Этот писатель отчётливее прочих придерживается «мысли народной», продолжая традиции Лескова и Писемского…» (Пирогов Л. Пробуждение // НГ Eх libris. 09.11. 2006). Правильно пишет Лев Пирогов. И не только он. Но в отзывах на Мамаеву меня настораживает одна деталь. Повесть «Ленкина свадьба» – она как раз и лежит в поле русской классической литературы; вещь законченная, сбалансированная, чрезвычайно живая, прошла почти незаметно для критиков. Зато с восторгом принимается повесть «Земля Гай». А «Земля Гай» – не повесть совсем, а только хороший материал для повести. Литературная ткань «Земли Гай» рваная, композиция и сюжет носят случайный характер. Замечательная завязка. Молодой журналист приезжает в дикую местность и видит дикие вещи. Они поражают его воображение вместе с воображением читателя с первых страниц. Однако этот журналист, который по всем законам литературы должен быть теперь, раз он приехал в Гай, главным героем повести, исчезает из текста и больше в нём не появляется. Текст явно не вычитан, скукожен. Доходит до анекдотов и фокусов – человек сидит за столом, пьёт водку, разливает её из бутылки, потом берёт недопитую бутылку и уходит. Больше водки на столе нет. Приходит другой человек, без водки, садится за стол и наливает водку. Откуда он её взял? И так всё там. А стиль, язык замечательный, как и в «Ленкиной свадьбе». Это замечательный материал, но чтобы он стал повестью, нужно работать и работать ещё. Я думал – отчего так? «Ленкина свадьба» – как будто её нет. Или она есть, как у Льва Пирогова, но в качестве довеска к «Гаю». И книга, где две повести, и «Ленкина свадьба» книгу открывает, называется «Земля Гай» (Мамаева И. Земля Гай. М.: Вагриус. 2006). А вот дело в «мысли народной»… То есть в том, что литературный критерий заменяется критерием социальной значимости – это во-вторых… О чём «Ленкина свадьба»?.. Она всего лишь о неразделённой любви заурядной сельской девочки… Зато «Земля Гай» имеет широкое социальное звучание. В ней – о развале русской деревни. Это вам не коров за хвосты водить. Это задача! Да ничего подобного! Литература, она о Любви абсолютной, а не о социально значимой. Литературе нет дела, написано ли талантливое произведение о том, что у одного мальчика умерла небольшая кошка, или это написан героический эпос о межнациональной резне. Это людям, а не Литературе трудно откопать талант в обыкновенной истории мальчика и очень легко ухватиться за социальный мотив. Отсюда и успех «Там, при реках Вавилона» и других произведений, пополняющих известный ряд названий – «Караван уходит в небо», «Чайки летят к горизонту», «Счастье трудных дорог»… (См.: Мечик-Бланк К. О названиях довлатовских книжек. Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба / Сост. А.Ю. Арьев. СПб.: «Звезда», 1999). Излишняя политизированность Липок, особенно отчётливо выразившаяся в 2006 году и приведшая в лёгкое недоумение даже политика Владислава Суркова, даёт заметный перекос. Политик Сурков сначала предполагал осветить писателям литературные проблемы, но по настоянию писателей осветил политические. Впрочем, в этом есть своя логика. Тем не менее! Несмотря на все перекосы, свойственные любой системе, значение Липок во всех отношениях переоценить трудно. Пусть невпопад, пусть брак и титулование новых графоманов – это всё уйдёт и утрясётся. Результат всё равно налицо. Ради одной Ирины Мамаевой стоило организовать Форум молодых писателей России, прогоняя через него ежегодно полторы сотни человек и трудно поддающийся подсчёту ворох провинциальных текстов. А что до «мысли народной», то и в советские времена не все поддавались соблазну различных свершений и героических будней, знаменовавших важный этап. И в советское время из тех, кто писал о свершениях, кто-то выстоял и создал произведение литературы – Василий Шукшин («Любавины»). Выстоит и Ирина Мамаева. Мне почему-то очень этого хочется. Может потому, что и сам выехал на социально значимой темке и ощущаю в Ире Мамаевой в некотором роде подельника. А мальчики с кошечками пока остаются в посёлке Узлы, включая Васю Белочкина.

 

Александр КАРАСЁВ г. КРАСНОДАР