РИСК – ДЕЛО БЛАГОРОДНОЕ

№ 2007 / 2, 23.02.2015

Виталий Константинов – легенда греко-римской борьбы. Сейчас он на пенсии. Иногда ходит в зал, но только по просьбе. Раньше ходил часто. Но последний год редко, потому что, если честно, то некому стало что-то показывать, борцов не осталось.

– И, наверное, не только в Ульяновске, – говорит Виталий Викторович. – Всё зависит от губернатора, от местных властей, которые финансируют. А у нас сейчас пришёл губернатор, которому всё до лампочки. Но в этому году в конце марта – начале апреля проводим уже восьмой турнир на призы олимпийского чемпиона В.В. Константинова. Турнир мастерский, в нём участвуют мастера спорта с первого по третье места. В основном, конечно, деньгами занимается федерация, а я – чисто организацией: присутствие, награждение. Если честно, мне уже и этого не надо, но когда меня просят – не отказываю. Если надо – значит, надо. А если навязываться – не хочу, ни к чему. Будут потом говорить, что ходит тут, надоедает дед старый.

– А когда вы последний раз выходили на ковёр? Когда это было?

– Когда мы готовились к третьей Олимпиаде в Москве, в 1979 году я выиграл спартакиаду народов СССР, чемпионаты Союза (1980), Европы. А на Олимпиаду меня «кинули». Сказали, что старый, и не поставили. Это было последнее. Я сразу же ушёл. Мне тогда уже был 31 год. И на Олимпиаде я хотел поставить одну большую, жирную точку и красиво уйти, но не дали. Но ушёл-то я всё равно красиво, не проиграв. Хотя на Олимпиаду поставили другого. Не хватило у нас авторитета. Так что последняя схватка была на чемпионате Европы в апреле 1980-го в Чехословакии. Я в олимпийской команде был до лета, но меня не поставили. Я прошёл все контрольные турниры, личные схватки все выиграл, сборы. Всё было без проблем. То, что можно было выиграть – выиграл.

– Много лет вы отдали тренерской работе…

– После того как я ушёл со спорта, то год мне дали отдохнуть (не снимали со стипендии: продолжал платить спорткомитет), чтобы мы отошли. И потом, так как я динамовец, я работал тренером. И как аттестованный военный работал до пенсии в «Динамо». В 31 пришёл и работал до 45. Я был тренером страны при Сапунове, при Мамиашвили, а потом я ушёл.

– Вами воспитан чемпион Европы и СССР Потапов и другие известные борцы…

– Если честно, то Потапов только начинал у меня. Люди, ушедшие в таком звании, как я, новичков не набирают. К нам приходят уже взрослые ребята. Я тренировал, был вторым тренером (первый всегда есть) не только Потапова, который выиграл два раза Европу, чемпионат страны, у меня был второй призёр СССР Николай Самсонов, Лунин. Они все занимались у Василия Ивановича Степченко, а когда я пришёл тренировать сборную команду области, он мне их как бы передавал. Он же детей тренировал. По выходе в отставку я ушёл из «Динамо». После этого ещё немножко поездил судьёй первого класса, до «экстра» не хватило, съездил на несколько сборов и тихонько, мирно ушёл.

– Анатолий Винник был вашим первым тренером. Как он увлёк вас борьбой?

– Он меня не увлекал. Я же парень деревенский. В пятидесяти километрах от Ульяновска. А у меня был друг, с которым мы вместе сидели за одной партой, – Юра Соколов, а у него был старший брат Виктор, который на три года раньше закончил школу и занимался борьбой у Винника. Он приехал к нам в деревню и давай на нас приёмы показывать. Юра Соколов был крепыш и когда учился в девятом классе, ездил в каникулы тренироваться в город на попутках (автобуса тогда ещё не было). Раз в неделю на субботу-воскресенье съездил. Он тренировался у Винника и всех городских «метелил» чисто физически. Анатолий Иванович приехал его освобождать в деревню к директору школы, чтобы он его отпустил на соревнования по юношам. А Винник тогда ещё только начинал, у него только шестой или седьмой год был. И вот тогда я впервые увидел Винника в деревне, в девятом классе. И благодаря Юре и брату, который нас в деревне тренировал, показывал приёмы на опилках, когда я закончил девять классов, не пошёл в десятый, поехал в город, устроился в техническое училище. Винника мы разыскали, он помог устроиться, и я начал тренироваться у Анатолия Ивановича. Мне было тогда почти шестнадцать лет. Пришёл я тренироваться. Два года он на меня вообще внимания не обращал. Я был худой, маленький, «мухач», как говорят. Что там – тридцать килограммов с копейками! Вот я рос, рос, рос и начал огрызаться. Потом у нас проходил турнир им. В.Чкалова среди юношей. Я взял и выиграл его. Вот тогда он начал на меня обращать внимание, спустя два с половиной года. А до этого я ему был не нужен.

– Занимались вы до борьбы какими-либо видами спорта?

– До этого, как я сказал, мы боролись на опилках, летом. Кроме того, я взял диски от трактора, вставил посередине лом, сделал штангу и затащил в избу. Кто-то, не помню, дал мне десять упражнений для штанги. Жим лёжа, на грудь, подтягивание согнувшись. Рывок не делал – для меня она была тяжёлой. И вот я занимался три раза в неделю, три подхода по десять раз. Это было зимой, осенью, весной. Летом штангу выбрасывали на улицу и бегали. Народ был спортивный. Я не хочу сказать, что занимался штангой капитально, но тонус, мышечную массу старался наращивать. Это мне здорово пригодилось. Когда я пришёл в секцию борьбы, хотя на меня никто не обращал внимания, но сила у меня была.

– Какую победу вы отнесли бы к первому крупному достижению на ковре?

– В 1969 году в Кемерово был чемпионат России. Я выиграл там в весовой категории 48 кг. Выиграл я и мой друг Юра Соколов в 57 кг. Вот тут Винник был в полёте, так как ему за нас двоих присвоили заслуженного тренера России. Тогда выиграть чемпионат России было чем-то сверхъестественным. Там ведь такие борцы были! По 25 лет мужики боролись, вес гоняли. Меня тогда в сборной страны сразу поставили на Кубок СССР в Ташкенте, где я боролся. Так что это самая серьёзная первая победа. Мне было тогда 20 лет.

– Кто вам как будущему чемпиону помог в становлении характера?

– Олимпийский чемпион должен сперва родиться. Должны быть, как говорится, гены. Это должно быть впитано с молоком матери. Потом он должен попасть в нормальную среду и нормальные руки тренера. И всё. Если он не родился олимпийским чемпионом – хоть три, хоть десять тренеров поставь, если нет характера, не пришло по генам – то ничего не будет. Олимпийского чемпиона по любому виду спорта должны родить отец с матерью. Естественно, родители должны дать образование. Это в наше время. В то время такого не было. А кто мне поможет? Кто за меня будет «гонять» вес? Характера у меня было хоть убавляй! Только держи. Работоспособности было предостаточно. Я и в 1972 году боролся на Олимпиаде в Мюнхене. Я проиграл только из-за того, что перетренировался. Всё говорил: давай, давай, давай! Тренер был неопытным. А Виктор Васильевич Громыко, который был у нас, – это был зверюга. Тоже: давай, давай! Оказывается, не надо было давать. Надо было сказать: подожди, отдохни немного, а потом дашь. Я перетренировался, отборолся только три схватки в 1972 году. А в 1976 уже выиграл.

– Какую роль играют на ковре поражения? Что нужно, по-вашему, уяснить после первой неудачи? – Поражение – это считай, что тебя убили, и ты должен по новой родиться. Но поражение поражению рознь. Можно, конечно, по глупости проиграть, пропустить и сказать: «А! В следующий раз выиграю!» А можно проиграть и сказать потом: «Дурак! Что я натворил!» А можно проиграть так, что каждый проигрыш может стать как победа. К примеру, пусть я три схватки отборолся в Мюнхене в 1972 году на Олимпийских играх, но я же проиграл Хироями, который был три раза призёром олимпийских игр (Мехико, Мюнхен, Монреаль), всего один балл. В 1972 году он стал вторым. Это проигрыш достойному противнику, который был старше меня, с таким опытом. И потом проиграл итальянцу Колтобиане, который стал на Олимпийских играх третьим. Я проиграл двум призёрам. А выиграл тогда двукратный чемпион Олимпийских игр Пётр Киров. Так что я проиграл второму и третьему. Если бы я боролся с теми, кто занял пятые, шестые и так далее места, то я к финалу, может быть, подошёл лучше. Но это обстоятельства, тяжёлый жребий. И сама подготовка. Перетренировался. Не так себя чувствовал, вес… И потом здорово повлияли палестинцы, когда перебили делегацию израильтян. Я же тогда должен был на следующий день начать выступать, согнал вес 52 кг. А Олимпийские игры взяли и отменили на сутки. И не знали вообще, на сколько отменят. И вот я вес «отпустил». Проходят вторые сутки и говорят: игры будут продолжаться. И я опять пошёл в баню с массажистом «гонять» вес. Два раза «согнал» – и пустой. Не восстановился. Всё было к одному. И сильные противники, и израильтян перебили, и схватку отменили. Но кто знал, что такой теракт устроят?

– Самая трудная для вас схватка на Олимпиаде?

– Первая, с Антонио Колтабиане из Италии. Еле-еле. Вначале проигрывал 6:0. Схватка была очень трудная. Мондраж, неудача на первой Олимпиаде. Мысли проскакивают: «Неужели ты и на этой?» А парень хороший попался. Это брат того Колтабиане, которому я проиграл в Мюнхене. Помоложе. Это надо же так нарваться! Это было морально тяжело. А психологически тяжёлой была схватка с Хироямой – я же не знал, что меня проигрыш по баллам устраивает. Я же вышел рубиться, и мне никто ничего не сказал. А первый период обоим предупреждение дают. Обоим по два предупреждения. Ещё чуть-чуть – и выиграл бы румын Джинга. Ни Хирояма, ни я – мы бы отлетели. И тот, что в финале был третьим, стал бы первым. Две сложных схватки на одном турнире.

– Чем для вас дорога греко-римская борьба? Что её отличает от других видов спорта?

– Дорога тем, что меня сделала человеком. Что греха таить, благодаря ей и моим результатам я обеспечил себе жизнь. Тем более, сейчас, когда мы получаем президентские, 15 тысяч. Своя пенсия, тут немножко доплачивают. Почётный гражданин Ульяновской области, занесение в Книгу почёта – тоже немного подкидывают. Как я могу обижаться на этот вид спорта, если он меня обеспечил на всю жизнь? А с другими видами спорта я не могу сравнить – я ими не занимался профессионально. Любительски штангу таскал, в институте – любительская гимнастика, плавание, лёгкая атлетика. Больше я ничем не занимался.

 

Беседу вёл Евгений ГАВРИЛОВ