СЕВАСТОПОЛЬСКИЕ КАРТИНКИ

№ 2008 / 26, 23.02.2015

На днях Севастополю исполнилось 225 лет со дня основания.
Поклон Екатерине Великой и князю Потёмкину-Таврическому
от благодарных потомков. Мимо такого события пройти нельзя.

Белый город

Мне не доводилось испытывать когда-либо подобных чувств. Во всяком случае, к городам. Мне говорили: увидев Севастополь, его нельзя не полюбить. Белый город… Полюбить? Не слишком ли громко сказано? Я скептически улыбался и думал про себя: ну и что? Что в нём может быть особенного? Сверхъестественного? Есть же Петербург (когда я впервые его увидел – Ленинград) – разве с ним может что-либо сравниться? Северная Венеция. Город – произведение искусства. «Люблю тебя, Петра творенье…» Прекрасный город, который я храню в своём сердце с шестнадцати лет. Есть же Киев со своими чудными улочками-спусками и площадью Богдана, с парящей над днепровскими кручами Киево-Печерской лаврой, с Успенским собором, с каштановыми аллеями. Есть же Москва, наконец, с заветными уголками моих студенческих лет – Патриаршими прудами (описанными Булгаковым), с Замоскворечьем. Есть Нижний Новгород, Львов, Суздаль, Орёл и т.д. Существует множество замечательных городов и городков, которые чем-то мне понравились, приглянулись, а с некоторыми тянет встречаться как с близкими друзьями или родственниками. Про родной Саранск я не говорю, это отдельная тема. С городами складываются особые отношения…
Но Севастополь – не то. Его нельзя поставить в ряд. Он на особинку. Я впервые испытал к городу чувство сродни влюблённости в женщину. Даже стыдно как-то в этом признаваться, об этом говорить. Но если сразу не открыться, то и нет смысла рассказывать дальше. Впрочем, возможно пришло моё время влюбляться в города? Просто так случилось – и всё. Он оказался «моим» городом.
Я почувствовал влюблённость не на весенней, ещё малолюдной набережной, не на катере, пересекающем сонно-изумрудную бухту со всеми её красотами от военных кораблей и до зданий-дворцов по берегам. Нет, не шарм города-порта привлёк меня. Я почувствовал это по-настоящему впервые на «горке» – тихих улицах со слегка обшарпанными домами, так как здесь не было магазинов и разных там развлекательных заведений, привлекающих обывателей и туристов, зато здесь были уютные дворики с вереницами стираного белья и беседками, на балконах стояли велосипеды, в окнах виднелись цветы… А какая здесь была старая довоенная школа с колоннами… В такую школу я не то что отдал дочь, сам бы пошёл учиться с радостью, сбросив свои годики. Смешно, да? И мне тоже…
Все здания на «горке» и вообще везде в центральной части города отстроены по генеральному плану 44-го года. Архитектурный план разрабатывался, когда ещё город не был освобождён. А от довоенной архитектуры осталось два процента. Здесь же, на «горке», мне показали сохранившуюся половину (вполне импозантно выглядящую) дореволюционного купеческого дома. Какой там дворик рядом, какая терраса, какой скверик!.. А с другой стороны улицы с купеческим домом – величественный Владимирский собор и лестница, круто уходящая к приморскому бульвару. С площадки перед лестницей открывался вид на море. Нет, не передать чувств, закипевших в груди!..
Через несколько дней, уже исходив и облазив многие уголки старого города, сбив ноги, привыкнув к «белому» (я бы добавил – бело-золотому) городу, я утвердился в своих чувствах – влюбился-таки в Севастополь. Мне скажут: немудрено, здесь и горы, и море, и город вполне привлекательный по любым меркам. Курортный роман, скажут. И будут не правы. Я ведь не первый раз у моря в красивых городах. Наверное, по архитектурному великолепию Одесса куда превосходит Севастополь, а Ялта с её окрестностями куда привлекательнее по природным ландшафтам и видам. Однако в Ялте хочется отдыхать, в Одессе – развлекаться, а в Севастополе – просто ходить по городу. Ходить, бродить, смотреть, дышать. Жить, одним словом. Активно и радостно жить. Возникло ощущение, что его нельзя исчерпать. Нельзя пройти весь, нельзя разгадать, объять. Даже по масштабу – столь необычен город. При этом везде есть свои замечательные уголки, достопримечательности, парки, выходы к множеству бухт… Нельзя насытиться Севастополем. В этом он сродни Петербургу. А ещё море, горы… И… дух! Русскому человеку мало красоты внешней, ему подавай глубинную, мистическую красоту!..

Херсонес

В Херсонесе пробирает сквознячком вечности. Когда уединишься и встанешь на краю скалы, спиной к развалинам, а лицом к морю, когда ветер будет доносить солоновато-иодистый запах воды, а просторы до горизонта расчистятся от кораблей и только чайка останется скользить перед глазами, и только мерно в глубине под берегом будут покачиваться шатры водорослей, а лучи солнца обожгут лицо, в те мгновения… да, да! – можно почувствовать себя в объятиях вечности. Хочешь это пережить так же, как я? Необходимо найти место, точку пересечения прошлого и настоящего. Я нашёл. Именно в те драгоценные секунды Херсонес открылся мне. Зашумели улицы за спиной, а на центральной площади, перед собором, перестроенном из античного дворца, проехал князь Владимир со свитой. Русич, только что принявший православие и ещё не ведающий, что тем определил историческую судьбу своей родины.
На месте предполагаемого крещения князя Владимира углубление-купальня, укрытая металлической беседкой-часовенкой. По другим сведениям князь крестился в небольшой бухте неподалёку. Даже этого мы уже не знаем точно. И тем не менее сквозь наслоения времени мы видим главное: Херсонес – колыбель русского христианства. Крещение-то состоялось. Это достоверно. Добавим, что столь значимые события в случайных местах не происходят.
Когда-то здесь, в Корсуни (более позднее название Херсонеса), братья Кирилл и Мефодий нашли Евангелие и Псалтирь, написанные русскими письменами. Так гласит предание. Они же с помощью жителей Корсуни обрели мощи св. Климента Римского, которые оказались погребены в церкви на дне моря. То место обнажалось только во время отлива. И вот с помощью жителей удалось разыскать мощи святого. Об этом мы узнаем из жития Кирилла Философа.
Взошли они на корабль и поплыли к тому месту, – рассказывает житие. Когда отошло море, начали копать с пением молитв. И тогда распространился сильный аромат, как от множества фимиама… Часть мощей Кирилл Философ вывез в Рим, а другая часть мощей была перенесена князем Владимиром в Киев и хранилась в Десятинной церкви.
Ещё в более глубокой временной дали, из Херсонеса и до верховий Днепра пролегал путь апостола Андрея Первозванного, пришедшего проповедовать Евангелие племенам скифов и сарматов, наших предков. Брат Симона-Петра, простой рыбак, ставший «ловцом человеков», не побоялся диких и свирепых варваров.
С двух сторон облегают мыс бухты-анклавы российской военной базы. Над русскими кораблями развеваются Андреевские стяги – по белому полю синее перекрестье, символ верности Отечеству и Православию… Флаги Андреевские – в честь Андрея Первозванного, и крест на них – символ нашей христианской принадлежности…
И сам Херсонес – не просто развалины, коих немало по побережью Чёрного и Адриатического морей. Есть и лучше сохранившиеся города. Херсонес – символ начала Православия на Руси, символ преемственности Третьего Рима, Московского, Риму Византийскому – Константинополю. Символ верности евангельским заветам… Смысловое связующее звено, если можно так выразиться.
В Херсонесе я побывал несколько раз. Бродил по галереям полуразрушенного античного театра, тут и сейчас ставятся профессиональным театром спектакли: Софокл или, скажем, стилизованная под древнегреческие трагедии «Отравленная туника» Н.Гумилёва… Зрители собираются… В музее вещицы от самых пустяшных, бытовых – гребней, плошек-светильников, до скульптур и ювелирных украшений из времён античных и византийских. На камне выбита клятва верности городу, которую давали жители древнего Херсонеса. Сколько горожан произнесли её?.. А вот и красавица-церковь в византийском стиле, построенная русскими царями, разрушенная немцами и восстановленная украинским президентом Кучмой, о чём повествует табличка… Церковь пока ещё Московского патриархата…
Май всё жарче. С каждым днём туристов всё больше. Английская и немецкая речь перемежается с русской и украинской. Ряженый «римлянин» фотографируется с туристами. Среди колонн мелькает дама в тунике, не то соратница «римлянина», не то приезжая… Это уже приметы нашего бытия… Кому не лень, звонят в туманный колокол… Солнце обжигает плечи. Отцветают маки по склонам. Первые купальщики отваживаются войти в море по осклизлым камням. Поодаль женщины собирают целебные травы.
Херсонес всё ещё стоит как дозорный на границе времени и вечности.

Крест – ориентир

Севастополь, не только город-герой, как Брест или Волгоград, Севастополь – город-памятник, причём сразу нескольким военным кампаниям. На каждом шагу здесь встречаются редуты с чугунными пушками времён парусного флота, обелиски погибшим, памятники героям, дзоты, огромные корабельные пушки, перенесённые на сушу, – на Историческом бульваре, на Хрустальном мысе, на Малаховом кургане (сохранилась оборонительная башня, возле которой смертельно ранили адмирала Нахимова), на Сапун-горе… Везде следы боёв…
Потрясающее впечатление производит панорама обороны Севастополя – творение художника Рубо. Будто ты на самом деле попадаешь в пекло Крымской войны и с возвышенности, наблюдая за кульминацией боя, участвуешь в историческом действе. Всё живо, всё ярко. Подлинные герои смотрят на тебя и ты сердцем чувствуешь достоверность каждой детали… Когда я спросил милую женщину, нашего экскурсовода, как она воспринимает экспозицию, изо дня в день находясь здесь, в этой атмосфере войны, она сказала: «Всё время открываю для себя что-то новое. Вроде бы всё уже знаю досконально, а оказывается – нет. Здесь не скучно, не страшно…» И заговорила о Льве Толстом, который по опыту Крымской войны описал подъём народного духа в батальных сценах «Войны и мира». Да, действительно, при всей разрухе и обнажённости смерти вокруг в призме панорамы чувствовалось нечто другое – возвышенное, мужественное, героическое. Полнота жизни, если хотите. Люди того времени были готовы к подвигу и смотрели в лицо смерти бесстрашно, как подлинные христиане. Художник понял это – и выразил. А мы (зрители) – постигаем… Приоткрывшийся миг войны выходит за свои временные (исторические) рамки. И вновь странное чувство, обжёгшее уже в Херсонесе, настигло: прошлое и настоящее пересеклись… Только на ином витке.
Вся земля Севастополя пропитана кровью. Русских, греков, французов, турок, татар, англичан… В первую очередь – русской кровью. По подсчётам историков, здесь погибло почти полтора миллиона русских воинов. Эта кровь, вероятно, в каком-то особом смысле, связана с событием крещения князя Владимира в Херсонесе. Плата кровью… За истинную веру? Почему именно здесь врагам мечталось нас изничтожить? Что-то в этом есть сокровенное… Кровь павших освятила город, поэтому и для нас он стал святым. Кровь взывает к нам. На Руси издавна принято на месте гибели мучеников ставить памятные часовни или церкви. Севастополь – не только памятник, но и город-часовня. В его сердце святыня русского православия – Херсонес, в окрестностях – древнейшие православные монастыри. Более того, в самом Севастополе, где после Великой Отечественной войны было уничтожено 98 проентов зданий, сохранились в том или ином виде почти все церкви, а с Владимирского собора, венчающего макушку города, никогда не снимали крест, ибо этот крест служил навигационным ориентиром. Не символично ли это: вершину Севастополя венчает крест? Владимирский собор построен в память погибших в Крымской войне, в нём покоятся останки адмиралов П.Нахимова, В.Корнилова, М.Лазарева, В.Истомина, а на настенных плитах выбиты имена наиболее отличившихся героев севастопольской обороны. На другой стороне Южной бухты, возле Свято-Никольского храма, одновременно напоминающего и колокол, и дзот, – мемориальное Братское кладбище, место захоронения более ста тысяч солдат и офицеров как Крымской и Великой Отечественной войн, так и других трагических событий. Здесь и памятник матросу Кошке, и памятники героям Советской армии. А сколько ещё известных и неизвестных захоронений солдат и матросов по всему городу. Дорого ты стоил, Севастополь, потому и свят!.. Потому и чувства к тебе у русского человека особые.
В центре города, в Покровской церкви, икона с мощевиком адмирала Ф.Ушакова. С недавних пор – святого праведного воина Феодора. Много он совершил для славы России и для Севастополя. Теперь – небесный защитник нашего флота. Не случайно на одной из улиц построена часовня в его честь.
На обширной площади Нахимова сквозь колонны Графской пристани синеет море. Стоит бронзовый адмирал супротив могучего мемориала Победы с вечным огнём. Неподалёку памятник отважному капитану А.Казарскому, который на своём маломощном бриге «Меркурий» нанёс серьёзный урон двум турецким линейным кораблям. Турки хотели пленить «Меркурий». Каждый из их кораблей по огневой мощи в несколько раз превосходил наш бриг. Но не тут-то было! «Меркурий», искусно маневрируя, выстоял, более того – нанёс серьёзный урон противнику, так что те предпочли оставить его в покое. Потрёпанный и повреждённый «Меркурий» с командиром и оставшейся в живых частью экипажа, своим ходом вернулся в Севастополь. На памятнике написано: «потомству в пример». Нам, стало быть. Пора, пора нам поучиться отваге и хитроумию наших предков, пора вспомнить: Бог помогает тем, кто мужествен и не плошает сам…

Константин СМОРОДИН, г. САРАНСК