НУЖНА ЛИ АБХАЗИИ РОССИЯ?

№ 2008 / 31, 23.02.2015

Когда я появился у своего абхазского приятеля после почти недельного пребывания в горах, он радостно бросился навстречу:
– Наши победили!
Последнее время я стал уже привыкать, что под «нашими» Даур упорно величает любую российскую фут-больную или хоккейную команду, добившуюся успеха. Он даже умудрился причислить к «нашим» после ноч-ного бдения у «ящика» Диму Билана, которого до этого дня на дух не переносил.
1.
Когда я появился у своего абхазского приятеля после почти недельного пребывания в горах, он радостно бросился навстречу:
– Наши победили!
Последнее время я стал уже привыкать, что под «нашими» Даур упорно величает любую российскую фут-больную или хоккейную команду, добившуюся успеха. Он даже умудрился причислить к «нашим» после ноч-ного бдения у «ящика» Диму Билана, которого до этого дня на дух не переносил. Более того, на «Евровиде-нии» для него «нашими» оказались не только исполнители из бывшего Союза, но даже из стран Восточной Ев-ропы.
Дауру было лет пятнадцать, когда грузинские войска перешли границу на Ингури. Старший брат ушёл на Гумисту держать оборону, а он остался с многочисленной роднёй за старшего: отец совсем ослаб и редко вставал с постели, даже во время бомбёжек и артобстрелов не спускался в огромный подвал с базальтовыми сводами и большущими глиняными кувшинами с вином вдоль стен. Он тогда, в общем-то, и не очень пони-мал, почему отец под глухие разрывы снарядов и ракет проклинал даже не грузин, сеющих смерть, а Горба-чёва, Ельцина и Шеварднадзе, называя их трёхголовой гадиной.
Он никогда не был в России – для этого у него просто нет денег. Он даже никогда не был в Гагре и на Рице – некогда, да и незачем. Он вообще мало где бывал, и когда я ему повествовал о потрясающих красотами уголках Абхазии, о скальном монастыре в Отхаре, остатках крепости в горах на пути в Ачандару или об отап-ской пещере, он недоверчиво вопрошал:
– Это что, у нас?
Живёт он в селе в полутора десятках километрах от Сухума и каждый день добирается на работу в столицу. Даур – банковский служащий и по местным меркам человек далеко не бедствующий. Больше всего на свете он боится войны. Даже не самой войны – в каждом доме есть чем встретить врага. Он страшится той бандит-ской вакханалии, которая всегда приходит на смену победной эйфории. Боится вымирающих с наступлением сумерек улиц и вместе с ночью вползающего в дома страха.
Он боится, что Россия предаст его народ. Нет, не русские – он убеждён, что русский люд вновь придёт на помощь, как и в прошлый раз, даже вопреки власти. Он просто не верит в твёрдость российской политики.
Даур – финансист, человек системного мышления, поэтому его суждения о вещах, казалось бы очевидных, меня порой ставят в тупик.
– Ты знаешь, почему американцы начали войну на Балканах? Нет, не для того, чтобы убрать оттуда Россию – она и так летела в пропасть. У них тогда были серьёзные проблемы с долларом. Чтобы оправдаться, приду-мали Гаагский трибунал и обвинили во всём сербов. Сейчас у американцев опять финансовые проблемы, по-этому им срочно нужна война здесь. Россия сейчас на подъёме, поэтому убивают сразу двух зайцев: сначала науськивают грузин, а потом всем натовским миром валят Россию.
Наверное, Даур прав, и вдвойне обидно, что Россия позволила поначалу лаять на себя, а теперь уже и ку-сать. Впрочем, а почему бы и нет? На Кавказе зачастую великодушие и компромисс расцениваются как сла-бость. Отпустили Грузию в свободное плавание, наплевав на судьбы народов, живущих там: абхазов, осетин, армян, сванов, аджарцев, мегрелов, картвелов и иже с ними, не говоря уже о почти двухстах тысячах русских, оставшихся там на положении заложников. Заодно заверили в незыблемости границ, лишив права на само-определение тех же абхазов и осетин. А они умоляли Кремль не отталкивать их, не прогонять, как нелюбимую жену, позволить быть вместе.
Когда этого показалось мало, то вооружили до зубов уголовников, ведомых вором в законе Джабой Иосели-ани и Тенгизом Кетовани. Вооружили пушками, танками и самолётами.
В девяносто втором у ельцинского окружения дагомысским соглашением (чем не мюнхенский сговор?) Шеварднадзе купил индульгенцию на уничтожение целого народа, не желавшего быть второсортным. Причём людьми второго сорта батоно Эдуард мыслил не только абхазов, но и армян, русских, греков.

В девяносто третьем Грузия разваливалась – абхазская армия могла дойти до Кутаиси, но российский министр обороны Грачёв развернул во фланг батумских десантников и остановил на-ступление.

Почему Россия спасала режим Шеварднадзе и его вооружённый уголовный сброд, грабивший, насиловав-ший, убивавший абхазов, армян, русских в Абхазии? Парадоксальность, нелогичность политики или преда-тельство тогдашней властью интересов страны? Почему потом в угоду Грузии душила российская власть блокадой Абхазию, население которой почти на сто процентов российское и на треть русское? Это всё равно что поставить пограничные и таможенные кордоны между Рязанью и Москвой.
Беда в нашей короткой памяти. Почему мы вдруг забыли, что первая кровь, пролившаяся в Абхазии, была кровью русской женщины – жены, матери, убитой четырнадцатого августа девяносто второго года, в первый день поста? Это была первая жатва беспощадной и безумной войны, снятая грузинскими самолётами, про-пахавшими пулемётными очередями и ракетами пляж санатория Минобороны России. Почему именно рос-сийский санаторий? А чтобы убедиться в беспомощности власти.
Россия начала девяностых… Корчащаяся от боли. Раздираемая алчными до чужого добра маргиналами. Униженная. Практически переставшая быть субъектом мировой политики. Именно такой её хотели видеть те, кто и сейчас в нашем сознании по-прежнему остаётся братьями. Братья-грузины, братья-молдаване, бра-тья-украинцы, братья-прибалты…
Два батальона УНА-УНСО воевали на стороне Грузии. Один из захваченных в плен «западенцев» на вопрос, что он забыл в Абхазии, выдал сакраментальную фразу:
– А чтобы Чёрное море москалям не досталось.
Что греха таить, у орудий и реактивных установок стояли, а грузинскими танками и самолётами зачастую управляли отнюдь не грузины, сваны, мегрелы, а свои же братья-славяне. Здесь впервые отметились снай-перы из Прибалтики. Это потом уже их пребывание в Чечне станет привычным. И привела их сюда не только жажда наживы, хотя Грузия платила довольно щедро, но какая-то патологическая ненависть к русскому как олицетворению советского.
Но были, конечно же, и другие украинцы, другие белорусы, другие литовцы, даже другие поляки – достаточ-но прочесть надписи на могильных крестах в Гагре, Сухуме, Ткварчале, Очамчире. Их привела сюда боль за некогда великую страну и сострадание к этой земле, где вершились величайшее беззаконие и несправедли-вость. На зов помощи пришли народы Северного Кавказа, казаки и, конечно же, русские мужики из самых глубин России, чтобы отстоять её честь в горах Абхазии. А мы до сих пор стыдливо прячем взгляд, не смея открыто назвать своих сыновей, полёгших в абхазскую землю, героями, по-прежнему величая их наёмника-ми. А ну как обидятся братья-грузины? Вот и позволяем распинать Россию, втаптывать в грязь патриотизм и гордость свою. Доколе мы будем стыдиться, что мы русские? Что мы носители великой культуры великой ис-тории великой нации?
2.
Грузия сегодня претендует на роль доминанты в американской экспансии на Кавказ. Впрочем, эта «ма-лышка» всегда относилась несколько свысока к своим соседям и более чем неблагодарно к русским. Давно пора расстаться с мифом о добром, весёлом и гордом грузине.
Когда немцы уже вели уличные бои в Сталинграде, когда на макушке Эльбруса заполоскал на ветру флаг с фашистской свастикой, а альпиские стрелки захватили перевалы и горное абхазское село Псху и оставалось только спуститься к морю, когда судьба великой страны висела на волоске, грузинская церковь вышла из со-става Московского патриархата, заявив о своей автономии. Успели отмежеваться, так, на всякий случай. Авось зачтётся. Не правда ли, удивительно братский и мужественный жест, столь характерный для политики нынешней Грузии по отношению к России?
Кстати, немцы успели сформировать из местных, в том числе грузин, диверсионные группы, но абхазов среди предателей не было. Ни одного!
В восемнадцатом году Грузия уже пускалась в свободный дрейф, правда, буксируемая англичанами. Три года спустя её вернули в состав бывшей российской империи штыками Красной Армии, но, как оказалось, только территориально. Умы великого грузинского народа всегда тяготели к европейской цивилизации, к ка-ковой Россию не относили, о чём не раз поведали миру и великий демократ Шеварднадзе, проводивший сна-чала антисоветскую (в бытность союзным министром иностранных дел), а затем, уже по сложившейся тради-ции, и антироссийскую политику, и оплаченный американцами Саакашвили. Наверное, не случайно русские в самой Грузии всегда были на положении людей второго сорта.
Сегодня Грузия воспитывает соплеменников в ненависти к России, к той самой России, которая почти две-сти лет назад спасла грузин от вырезания турками и персами, а в нынешнее время, уважая право на само-определение, отпустила её с Богом в свободное плавание. А вот такое же право за Абхазией и Южной Осети-ей свободная Грузия, науськиваемая своими заокеанскими хозяевами, напрочь отвергает.

Сегодня Грузия относит к исконно грузинским территориям не только Южную Осетию и Абха-зию, которую всего-то полсотни лет назад росчерком пера Сталин и Берия присоединили к ней, но даже земли российские вплоть до Туапсе. В гражданскую войну меньшевистская Грузия действи-тельно на какое-то время захватила и Сочи, и Туапсе, и уже раскрыла рот на Кубань, да получила по зубам.

Саакашвили не только не скрывает, что находится на содержании у США, но и гордится этим, заявляя, что не получает из грузинского бюджета ни лари и тем самым приумножает достояние своего народа. Напрямую финансируются американцами грузинские армия и полиция. А ведь холуйство в Грузии никогда не было в че-сти. Что же стало с этим народом? Впрочем, после того, что творили его представители в Абхазии, ничему удивляться не стоит.
Ашот – армянин. Дом его на берегу Келасура всегда полнился гостями, и соседи-грузины каждый раз, под-нимая бокалы, не забывали назвать хозяина братом, а его мать, старую Ануш, своей матерью. Во время вой-ны вчерашние братья, вырезав в стуле отверстие, сажали на него обнажённую Ануш, ставя снизу паяльную лампу и требуя денег.
После войны Ашот не позволил разграбить дома сбежавших соседей, став на пороге с автоматом в руках.
– Господь уже наказал их, лишив очага и посеяв в их души страх. Но почему за их дела должны отвечать их дети и внуки? Пусть они возвращаются, пусть живут рядом.
Матери Юрия Викторовича переломали сначала руки и ноги, потом рёбра и выбросили, уже потерявшую сознание, в реку, потому что её сын, бывший учитель, ушёл на фронт. Сегодня он говорит:
– Ты знаешь, что самое страшное? Ведь это были мои ученики. Значит, я сам виноват, что не смог в их сердцах поселить добро и милосердие.
У Беслана нет глаза – его выкололи гвардейцы, требуя, чтобы он смотрел, как они насилуют его жену и дочь. Для него теперь все грузины бандиты, и единственный глаз горит ненавистью.
У Аслана связанную мать клали под гусеничные траки, просто так, забавы ради, потому что она абхазка, а потом сожгли родовой дом и танками перепахали виноградник и мандариновые деревца.
Феликса его одноклассники-грузины, с которыми рос вместе, гонял мяч, убегал с уроков в кино, проказни-чал и получал нагоняй от отца, избили до полусмерти лишь потому, что он, армянин, надел форму россий-ского миротворца.

Всё это мои друзья, взявшие в руки оружие, да так и не выпускающие его до сих пор, – армя-не, русский, абхазы, такие разные и в то же время одинаковые в своём горе и своей ненависти.

Какую на этот раз демократию хочет им принести Саакашвили? После предыдущего радетеля целостности Грузии остались лишь руины от Лабры, Кутол, Тамыш, Беслаху и десятка других сёл. Впрочем, сегодня снова есть что разрушать в Абхазии, есть кого грабить, пытать, насиловать и убивать.
Только надо учесть одно: Абхазия – не жертвенный бычок, ведомый на заклание. Даже в одиночку народ бу-дет драться отчаянно, насмерть.
Для Саакашвили маленькая победоносная война просто необходима для создания вектора пассионарнос-ти в нищающей, подверженной алкоголизации, криминализации и люмпенизации Грузии. Для американцев он уже отыгранная карта, причём очевидно краплёная даже для своих партнёров, и он это прекрасно понимает.
Готовы ли американцы сегодня втянуться в полномасштабную войну на Кавказе? Вряд ли, хотя предпосыл-ки к этому налицо.
Желает ли новой войны народ Грузии – те же мегрелы, сваны, аджарцы, имеретинцы, кахетинцы, картве-лы? Вряд ли, ведь и в прошлую вместе с абхазами, армянами, русскими в окопах сидели и грузины. Вообще та война была санацией для грузинской нации. Из пяти миллионов разбойничать в Абхазию отправились все-го-то два десятка тысяч уголовников, для которых что абхаз, что грузин – одна сатана.
Фридрих Ницше как-то сказал, что тот, кто сражается с чудовищами, должен остерегаться, чтобы самому не стать чудовищем, ибо когда ты смотришь в бездну, бездна смотрит в тебя.
Для Грузии все эти годы чудовищем была Россия, хотя сама она давно уже стала чудовищем. Чудовищем, вскормленным не только «вашингтонским обкомом», но и грузинским этнокриминалом, вольготно чувствую-щим себя в России. В кошмарном сне не могло присниться, чтобы фактически объявившая войну России Грузия, грозящая сбивать российские самолёты, избивающая её солдат, подпитывалась криминальными финансовыми потоками из самой России.
3.
Абхазия с надеждой смотрит на Россию и с тревогой за Ингури. Там беснуется психопатический Мишико с замашками фюрера, а здесь гадают: уступит ли Россия Грузии, то бишь американцам, или всё-таки выдер-жит удар?
Хочет ли сегодня Абхазия быть в составе России? Хочет ли она вообще быть с Россией?
Сегодня на подобный вопрос в самой Абхазии вы вряд ли получите однозначный и вразумительный ответ. Скажем, депутат парламента или чин из аппарата правительства впадёт в пространные изыски относительно исторической связи Абхазии и России, непременно коснётся политики ассимиляции абхазов и геноцида со стороны Грузии. Как обычно, обронит с долей укора, что Россия хоть и отменила экономические санкции, но наполнять абхазский бюджет почему-то не торопится. Зато Европа тоненький евроручеёк намерена превра-тить в полноводную реку (и это очевидно). А ещё скажет, что Абхазия, хоть и не признана пока никем, но вот уже пятнадцать лет живёт самостоятельно и, пожалуй, даже самодостаточно. Во всяком случае, доказала своё право жить вне России, хотя и под её крылышком. Как тот телёнок, что двух маток сосёт. Пока.
Честно отвоевавшие мужики, не мародёрничавшие, не захватывавшие мегрельские и грузинские дома (а таких большинство) видят себя в составе России и только. Потому и детей своих направляют на учёбу в Рос-сию, лелея надежду, что те вдруг ухватят птицу-счастье за радужный хвост и найдут себе и кусок хлеба, и кров именно в России. Они помнят, что ходили в одну школу с русскими детьми, служили в одной армии с русскими, учились в одних вузах с русскими, были выпестованы одной культурой – русской.

Селяне, что землю пашут на волах да лошадях (сейчас медведь в горах менее экзотичен, не-жели трактор на скудных полях), особенно старшее поколение, ностальгируют по великой державе и по-прежнему ощущают себя советскими.

Средний же возраст уже привык выживать в одиночку. Они достаточно трезво оценивают экономические возможности Абхазии и её значение для России, но своему большому соседу не очень-то доверяют. Иудино время – сатанинские девяностые годы – сделали своё чёрное дело. Эти хорошо помнят, как российская власть сначала отдала Абхазию на растерзание Шеварднадзе, а потом душила блокадой. И эта обида нет-нет да прорвётся в разговоре.
Молодёжь, выросшая после войны, достаточно прагматична, хочет всего и сразу. Впрочем, предел мечта-ний до прозаичности банален – иномарка, «тёлки», особняк. Способ самоутверждения зачастую за гранями моральных ценностей. А ещё она достаточно просвещена насчёт махаджирства – массового исхода абхазов в Турцию в конце ХIХ века под давлением политики ещё той, царской, России. И вину за потерю родины своих соплеменников перекладывает на Россию нынешнюю.
Того, кто знал прежнюю Абхазию, покоробит, что в его присутствии будет звучать нерусская речь, будь то абхазская или армянская. А это уже неуважение к гостю, нарушение традиций.

Впрочем, вековые традиции культуры общения в одночасье размыла война, и процесс этот уже необратим. Проявления бытового национализма становятся нормой и со временем будут обле-чены в государственную политику. Для начала постараются выдавить русский язык и русскую куль-туру из межличностного общения.

Уже сейчас приезжим ненавязчиво советуют учить абхазский язык – не думают, что если русских застав-лять учить абхазский, то уж тогда горячий сосед непременно поможет абхазам овладеть грузинским в самом обозримом будущем. Хотя вполне возможно и турецким.
В общем, расслоение более чем заметно. Чиновники, как и принято, подворовывают, требуют «откаты», мздоимствуют. Для многих из них нынешняя ситуация – Клондайк возможностей.
Самое опасное – разложение национальной воли. Даже перед угрозой национального уничтожения, когда уголовники в форме грузинских гвардейцев грабили, убивали и насиловали независимо от национальной при-надлежности, даже тогда не возник единый народ Абхазии. Его и сегодня нет. Тогда даже батальоны форми-ровали по национальному признаку, не всегда доверяя друг другу. Сейчас национальные диаспоры ещё даль-ше дистанцировались, причём вектором этого центробежного движения выступает доступность даже не к средствам производства, а к средствам распределения, к возможностям максимального обладания недви-жимостью и бюджетными потоками.
Идёт точечное психологическое воздействие на народное сознание. Местные евреи получают подпитку из земли обетованной. Турция не только открыла восьмую шахту в агонизирующем Ткварчале, но и обучает аб-хазскую молодёжь в турецких школах. Два выходца из этой страны уже заседают в парламенте. Пока они ре-шают проблемы экономической и политической безопасности Абхазии, две с половиной тысячи их земляков в качестве советников готовят грузинский спецназ к молниеносным десантным операциям в Абхазии. Впро-чем, почему бы потом и не в России?
По большому счёту, Турция начала свой очередной поход на южнорусские рубежи, в том числе и с дальним прицелом на отторжение Абхазии от России, в полной мере используя историю махаджирства.

Идея возвращения этнических абхазов на родину (а их в Турции раза в два больше, чем в са-мой Абхазии) находит своё воплощение в реальных действиях абхазской власти. А ведь это люди с иной ментальностью, иной культурой, иными ценностями. Да и родина-то у них вот уже полтора столетия иная.

И вполне вероятно, что Россия, как бы абсурдно это ни звучало, может получить вместо православной Аб-хазии мусульманскую, под турецким протекторатом. Тем более что это вполне вписывается в планы восточ-но-черноморской экспансии и захвата кавказского углеводородного бассейна.
Мой знакомый армянин, мальчишкой прошедший Афган в составе разведроты спецназа и заработавший тогда орден и две медали (редчайший случай для срочника!), во время грузино-абхазской войны командовав-ший штурмовой ротой, после тяжелейшего ранения на костылях сбежавший из саратовского госпиталя и штурмовавший Сухум, дошедший до Ингури, а потом ещё год провалявшийся на госпитальных койках, до сих пор носящий в себе шесть пуль и потому не летающий самолётами (звенит на металлодетекторе!), награж-дённый высшим абхазским орденом и представленный к званию Героя, но так и не получивший его в силу об-стоятельств, на мой вопрос усмехнулся:
– Я вне политики. Мне что с Россией, что без неё – до лампочки. Я делаю деньги.
Сейчас он достраивает свой огромный дом – дворец даже по абхазским меркам. Вложено с десяток милли-онов, не считая внутреннего убранства – ну какое государство позволило бы ему честно заработать столько!
Он за то, чтобы Россия и Абхазия жили по соседству, но сами по себе. Ему так удобно: пенсия российская, льготы как афганцу российские, бизнес и тут и там. Возникают проблемы – укрывается когда в России, когда в Абхазии.
Другой приятель, занимающий высокий судейский пост, абхаз по национальности, живёт в той же самой квартире, что и до войны: разграбленной грузинами, с исполосованными автоматными очередями стенами. Только сейчас отважился на ремонт. Едва сводит концы с концами при зарплате в пять тысяч рублей (это при абсолютно на всё сочинских ценах), но гордится своей неподкупностью. После войны вообще выдавали на месяц три буханки хлеба и пять рублей – выручали друзья и родственники.
Лет пять в кабинете за сейфом у него стоял автомат, а в незаметно выдвинутом для постороннего глаза ящике стола лежали пистолет и две гранаты. Сначала на него в Сухуме, занятом войсками госсовета Грузии, объявили охоту «освободители», даже листовки развесили, оценив голову в огромную сумму (бывшие коллеги тоже руку приложили), а после войны уже местные бандиты не раз подкарауливали из-за угла.
Он тоже за то, чтобы Россия и Абхазия оставались если не родными, то хотя бы добрыми соседями. Опа-сается, что вместе с российским бизнесом сюда придёт российский криминал. Хотя опасения, что власть непокорённой страны, выстоявшей в неравном и кровопролитном противостоянии с Грузией, коррумпирует-ся, давно уже оправдались.

Вчерашние герои, выросшие на партийно-советской закваске, начали сначала узаконенный делёж оставшейся бывшей союзной, ставшей после войны бесхозяйной собственности, а затем ста-ли уже откровенно воровать. Пример старшего брата заразителен, а соблазн велик.

Вот и растут, как грибы после дождя, при скудости бюджета и смешных зарплатах, частные гостиницы, ка-фе, магазины и более чем достойные коттеджи депутатов и чиновников с их многочисленной роднёй, а по улицам на бешеной скорости проносятся шикарные иномарки.
Абхазия сегодня – это тлеющий конфликт родов, рано или поздно имеющий шанс выплеснуться на улицы ввиду отсутствия разумной политики противовесов и сдерживания аппетитов ближайшего окружения и нарож-дающейся родовой буржуазии.
Абхазия сегодня – это бывшие селяне с присущей только маргиналам психологией, пришедшие в разбитые города с отсутствующей инфраструктурой и фактически уничтоженной культурой.

Абхазия сегодня – это относительно благополучная Гагра и практически стёртые войной с ли-ца земли Лабра, Тамыш, Кутол, Беслаху и ещё десятки сёл. На их месте – лишь руины, порой едва различимые в зарослях одичавших садов.

А ещё Ткварчал, этот абхазский Ленинград, более года находившийся в блокаде, потерявший четыре пятых своих жителей, сегодня едва выживающий в условиях тотального безденежья и безработицы.
Нужна ли Абхазия России, и если да, то в каком виде? Самостоятельная и самодостаточная сегодня и дис-танцирующаяся, дрейфующая под крыло более сильного или не мыслящая себя вне России, экономически, политически, культурно, этнически интегрированная в Россию завтра? Не приведёт ли потеря Абхазии к по-тере не только Закавказья, но и Северного Кавказа?
Почти десять лет Россия не столько душила блокадой экономику Абхазии, сколько отторгала её от себя. Она не просто отдала Саакашвили Аджарию – она отдала ему черноморские порты, лишив себя союзника в лице Аслана Абашидзе. Россия позволила Тбилиси создать плацдарм в Сванетии, ликвидировав оппозицию. Не использует, мягко сказать, нелюбовь мегрелов к Тбилиси, этнические проблемы Грузии с ахалкалакскими армянами, цалкинскими греками, дманисскими азербайджанцами. А если не сегодня-завтра в НАТО попро-сятся Армения и Азербайджан?
Очевидно одно: сегодня геополитически важно сохранить пророссийскую Абхазию. Попытки распростране-ния гегемонизации Грузии на Закавказье, а в конечном итоге и на Северный Кавказ сегодня ещё можно пре-сечь. На смену тупой неуклюжести кавказской политики России должно прийти понимание, что Вашингтон сотоварищи не будут развязывать узел противоречий: они будут его рубить по уже сложившейся традиции. Сегодня Кавказ не только мина под Россию, но и уже тлеющий бикфордов шнур, подожжённый Грузией. Так может не стоит дожидаться, пока Россия разлетится на множество кусков? Грузия достаточно лоскутна с внутренними реинтеграционными процессами, надо просто использовать их. И тогда завтра появятся на кар-те Мегрелия, Сванетия, Кахетия, Имеретия, Аджария и собственно Грузия в окрестностях Тбилиси. А почему бы и нет? Ведь из Югославии американцы же сделали чуть ли не с десяток государств. Надо просто уметь ка-тализировать процесс.
К сожалению, Россия в своё время утратила способность к геополитическому противоборству, но сейчас мы наблюдаем возрождение способности к сопротивлению. Дай Бог, чтобы это процесс не остановился в са-мом начале пути, чтобы мы не споткнулись, не упали. Подняться уже не дадут. Сергей БЕРЕЖНОЙ,
член Союза писателей России, г. РЯЗАНЬ