Критика – не служанка

№ 2009 / 30, 23.02.2015

Ан­д­рей Ру­да­лёв. Наш ди­а­лог «Кто за­ка­зал Ма­ка­ни­на?» вы­шел в «ЛР» как нель­зя кста­ти. Я во­об­ще счи­таю, что лю­бой спор во­круг ро­ма­на Вла­ди­ми­ра Ма­ка­ни­на «Асан» идёт во бла­го, и да­же не толь­ко кни­ге, но ли­те­ра­ту­ре в це­лом.

Критик Андрей Рудалёв и писатель Александр Карасёв


рассуждают о литературе и современном литературном процессе






Андрей Рудалёв. Наш диалог «Кто заказал Маканина?» вышел в «ЛР» как нельзя кстати. Я вообще считаю, что любой спор вокруг романа Владимира Маканина «Асан» идёт во благо, и даже не только книге, но литературе в целом. А вот проиграл Маканин или нет, ещё не факт, здесь всё вилами на воде писано…


В ситуации с «Асаном» наметились две диаметрально противоположные точки зрения, помимо этого – нейтральные позиции. В ситуации, когда на литературном поле давно не было подобных громов и молний, Маканин смог всколыхнуть заводь. Задача теперь – не дать этому волнению улечься и дальше стимулировать бурления и волны, ведь именно в этом стихийном движении, порыве могут выкристаллизоваться необходимые ориентиры, совершенно не выводимые чисто теоретическим умозрительным путём.


Александр Карасёв. Характерная ошибка – ты принимаешь за литературу литпроцесс. Сейчас эти явления не пересекаются. Если пересекаются в таких редких точках, как Дмитрий Быков, то и здесь Быков оценивается совсем по другим критериям, по критериям масслита.


Литпроцесс захвачен псевдолитературой, это аттракцион с жонглированием облегчёнными для отупевшего потребителя литподделками, штампуемыми по типу модных шлягеров, на один сезон. «Асан» получил заметное место среди этих сезонных шаров. Маканин выиграл. Это очевидно. Только не на литературном поле, где он пришёл к полному краху. Литература же сейчас обществом не востребована… Вся так называемая поддержка литературы, премиальный процесс… благополучно перешли на обслуживание потребностей книжного рынка.


Это не означает, что литературы нет. Она есть. В подполье. Вне общества. Писатель сейчас – это маргинал, а не лицо из шоу-бизнеса. Маргинал – потому что профессия писателя отменена, о чём сказал молодой писатель Игорь Савельев на приёме у президента страны, но все подумали, что он просил денег, а президент посоветовал ему или гнать коммерческий продукт, или обслуживать идеологические интересы государства.


Литература не затрагивается теми бурлениями, которые почему-то тебя радуют, и ты их желаешь стимулировать.


А.Р. Литпроцесс при всех минусах необходим. Там идёт обычная борьба на выживание. Конечно, сейчас включилась масса экономических факторов, тот же книжный рынок, продвижение издательствами своего продукта… Но если какой-то текст совсем не будет востребован, затронут литпроцессом, станет ли он фактом литературы?


А.К. Ты считаешь, что если произведение литературы издать, устроить ему пиар, автора показать в телевизоре, произведение литературы станет литературнее?.. Или пока текст в компьютере автора, на малопосещаемом сайте… этот текст не есть произведение литературы и станет таковым, только при возникновении дискуссии?


А.Р. Произведение становится фактом литературы тогда, когда оно начинает бытовать как таковое, то есть с момента обретения читателя. До этого – в лучшем случае эмбрион, с литературой не имеющий ничего общего. В принципе автор совершает аборт, если не вытаскивает свой текст из стола…





А.К. Нет. Это не так. Существует объективная реальность. На заброшенном складе стоит стул. Никто об этом не знает, а стул всё равно остаётся стулом, так как имеет все свойства стула. Он может там сгнить, пойти на топку, а может быть взят завхозом на его дачу.


Произведение литературы рождается в момент написания, а не в момент публикации… То, что общество не интересуется произведениями литературы, предпочитая им подделки, проблема общества, а не литературы. Подделки от этого также не становятся произведениями литературы, как не становятся обложки глянцевых журналов произведениями живописи.


Если я в огороде выкопаю древнеримскую скульптуру и поставлю её у себя на балконе, никто не будет знать, древнеримская скульптура не перестанет быть древнеримской скульптурой.


Но ты озвучиваешь распространённое мнение. Согласно этому посылу, писателя можно назначить, сделать, «привести в литературу за ручку».


Писателя можно вовлечь в литпроцесс… Даже странно, что ты об этом говоришь всерьёз…


А.Р. Так ты мне и не противоречишь. Я и говорю о том, что скульптура становится феноменом древнеримского искусства с момента, когда её раскопают. До этого момента есть гипотеза, предположение о возможности существования её в принципе, в некоем идеале, но определенно никто не может утверждать, есть она или нет.


Произведение искусства – это не просто вещь в себе, но и явление, активно взаимодействующее с миром. Писатель, конечно, может существовать сам по себе в своём самозамкнутом мирке, но рано или поздно он должен явиться свету.


А.К. Произведение искусства имеет свойство взаимодействовать с миром через чувственное восприятие человека. Это свойство может быть не задействовано. Золотая табакерка работы Фаберже может оказаться в паровозном депо, где в неё будут складывать болты и гайки. Она останется золотой табакеркой работы Фаберже, хотя рабочие депо будут полагать, что эта просто блестящая коробка для мелких болтов. Зайдёт в депо культурный инженер, восхитится табакеркой и передаст её в музей, она попадёт в иллюстрированные каталоги. На всех этих стадиях табакерка остаётся табакеркой.


Произведение искусства изначально, с момента его изготовления (рождения), наделено всеми свойствами произведения искусства. Каких ещё свойств ему недостаёт?.. Потенциально оно способно взаимодействовать с миром, но если люди не пойдут в музей, а пойдут в пивную, не обсудят в пивной этот не увиденный ими шедевр, а обсудят недавний футбольный матч, шедевр не перестанет быть шедевром. Я об этом говорю.


А.Р. Ну а ты как думаешь, каков процент неактуализированных шедевров, которые никогда и никому не будут известны?.. А сколько гениев таятся по углам своих каморок?.. Но рассуждать обо всём этом то же самое, что гадать – есть ли на бесчисленных звёздах какая-то жизнь. Конечно, шедевр может быть долгое время не известен, не замечаем, но потом он предстаёт свету и получает именование «шедевра». Это такой вариант «Мартина Идена» или Кафки. У текста должна быть энергия, движение к свету, необходимость проявиться во вне, иначе он извечно будет лежать под толщей земли…


А.К. У литературного произведения всегда есть энергия. Оно как росток под асфальтом. Но асфальт сейчас утрамбовали и укатали основательно. До предела. Критик Лев Пирогов предрекает этому маятнику рутины, качнувшемуся уже в свою крайнюю точку, скорое движение назад. Не знаю. Однако сейчас действительно повеяло каким-то свежим ветерком. Критика впервые за многие годы начинает писать правду. Варвара Бабицкая, Алиса Ганиева, Наталья Курчатова, Игорь Фролов… Разгромили и «Асан» Маканина – Топоров, Александров, Беляков и др.


Было время, когда литература и литпроцесс пересекались. Были востребованы и Толстой, и Чехов, и Куприн. Сейчас, в эпоху торжества пиара, не нужны никакие Куприны. Зачем они, если средствами пиара из абсолютно любого автора можно сделать и Куприна, и Гоголя, и одновременно Достоевского на один сезон, а в другом сезоне сделать нового Пушкина и одновременно Маяковского. Писала об этом недавно Ольга Лебёдушкина в «Дружбе народов» («Вы полагаете, всё это будет носиться? Литературный быт, массмедиа и мода» ДН. 2009. № 5; http://magazines.russ.ru/druzhba/2009/5/le12.html).


Суть не в том, чем вещь называется, а в том, чем она является на самом деле. К истине и должна быть устремлена литературная критика, а не быть служанкой книжного рынка. В перебирании ярких обёрток радости мало, пора уже нам всем повзрослеть.


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.