По бикфордову шнуру Транссиба

№ 2009 / 44, 23.02.2015

На га­зе­ту «Ли­те­ра­тур­ная Рос­сия» нуж­но под­пи­сать­ся! Ведь мож­но сколь­ко угод­но по­сы­пать го­ло­ву пеп­лом тех са­мых «сго­рев­ших» мил­ли­он­ных ти­ра­жей, ко­то­ры­ми вы­хо­ди­ли кни­ги в СССР, лить слё­зы о не­ког­да «са­мой чи­та­ю­щей стра­не»

Юрий НЕВСКИЙ

На газету «Литературная Россия» нужно подписаться! Ведь можно сколько угодно посыпать голову пеплом тех самых «сгоревших» миллионных тиражей, которыми выходили книги в СССР, лить слёзы о некогда «самой читающей стране», ныне ушедшей на дно, скрывшейся в водах, подобно былинному Китеж-граду… А можно (да и правильнее всего!) купить билет, проехать до Урала, через всю Сибирь, в самом простом и незатейливом поезде, в плацкартном вагоне. Посмотреть, что читает матушка-Россия, что ест и пьёт, о чём говорит? И обязательно какая-нибудь студентка Маша проснётся на своей верхней полке, будет бесконечно долго опускать длинные голые ноги, как бы входя в реку, пробуя холодную воду. А все мужики, что внизу, залёгши на дне сомами, созерцают явление Маши, мечтая её проглотить. Бесконечно долго все заваривают бесконечную корейскую лапшу в лоточках, одну и ту же. Кто-то покрошит огурчики, кто-то порежет колбаску, кто-то вскроет банку килек. Вспомнится замечательный писатель Валерий Попов с его «Грибники ходят с ножами». Грибники-то ходят с ножами, но им всё же в лесу как-то попросторнее… А то, что у каждого пассажира дальнего следования есть хоть один, самый завалящий ножик? Тут и задумаешься. Всё же наваливаются великие пространства, от которых сжимается атмосфера во всё более тесном, после трёх-четырёх дней пути, вагоне. Однако, хорошо! Встретишь крепкого и непьющего, в тельняшке, с пудовыми кулаками мужика – смотрящего по России. Он бывший офицер и представляет некую партию (не коммунистов), что всегда на колёсах (не таблетках). Старость таких (хочется верить, и спецслужбы) дома не застанет, они в дороге, они в пути. Он-то знает всё о творящихся безобразиях и много чего порасскажет. И намекнёт, что известен день и час «икс», когда поднимется, полыхнёт по всей России от искры, пробежавшей по бикфордову шнуру Транссиба! А наутро исчезнет, нет его. На его боковом месте выросли, как грибы, двое других, Дима и Володя. Непьющие, крепкие боровички. Тот, что помладше, Дима – во всём пытается походить на Володю. Как будто уже просмотренный сон о Володе теперь воплощён навязчивым кошмаром в Диме. За дорожными разговорами, исподволь, интересуются, о чём же говорил предыдущий пассажир? Не намекал ли о каком дне, часе? Но мы все молчим. И мужики-сомы, и студентка Маша, и студент Петя из горного института. И только невзначай, сощуря глаз, проверяем, как наточены наши ножики. У кого перочинный складешок, а у кого и десантный штык-нож. Грузинский кинжал. Бандитская финка. Якутский охотничий. Поморский рыбацкий. Бурятский степной. Исчезнут и эти два персонажа, как дурная отрыжка от быстрорастворимой, на основе нефтепродуктов, лапши. У студента Пети всего одна книжка, «The Тёлки» Минаева. Он прочитывает её торопливо, стыдливо прикрывая обложку. Набрасывается на моего Достоевского, «Бесы». Приходится читать посменно. Один спит, другой читает. Спросишь у него: «Дай, Петя, твоего Минаева. Хоть посмотреть, что там». Нет. Молчит Петя, как партизан. И потом, смущаясь: «Я бы вам не советовал. Мерзкий осадок остаётся. Много ненормативной лексики».

И так мы едем. Россия грибников. Огуречно-колбасная Россия. Грузинско-якутская. Достоевско-минаевская.

Литературная Россия, одним словом.

Юрий НЕВСКИЙ