От осинки рождаются апельсинки

№ 2010 / 25, 23.02.2015

Хо­тел за­вя­зать с ли­те­ра­ту­рой (кри­ти­ка – часть ли­те­ра­тур­но­го про­ст­ран­ст­ва), но про­чи­тав анонс ре­дак­ции на свою ста­тью «Пло­хо ско­ван­ный Про­ме­тей» о Сер­гее Шар­гу­но­ве, а поз­же ста­тью ува­жа­е­мо­го мною ав­то­ра «Ел­ты­ше­вых» – Ро­ма­на Сен­чи­на «Про­ме­тей без ог­ня» – по­нял: ра­но со­брал­ся.

Хотел завязать с литературой (критика – часть литературного пространства), но прочитав анонс редакции на свою статью «Плохо скованный Прометей» о Сергее Шаргунове, а позже статью уважаемого мною автора «Елтышевых» – Романа Сенчина «Прометей без огня» – понял: рано собрался. С моей стороны было бы неприлично вот так по-английски уйти. Ещё раз хочу искренне поблагодарить газету, что предоставляет мне возможность высказаться. Чтобы не было недомолвок, огорчу сразу: я не Ульяна Гамаюн. Не скрою, моё тщеславие утешено, интересная гипотеза, и всё же она неверная. И не надо меня искать в славном городе Днепропетровске, откуда, кажется, родом любимый мной ваш политик, дорогой Леонид Ильич. Особенно обожаю фотографию, где он очень смачно целуется с товарищем Хонеккером (был такой генсек партии в Восточной Германии при живом ещё коммунизме).

Открою ли я своё истинное лицо?! Да! Даже знаю точное время и название статьи, под которой подпишусь уже не как фантом, а пока мне уютно и комфортно быть Сергеем Богдановым. Я даже стал привыкать к этому словосочетанию. Те единицы, которые знают, кто же скрывается под этой маской, прошу раньше времени меня не выдавать, во всяком случае, у нас с вами было заключено джентльменское соглашение на эту тему.

По поводу статьи Романа Сенчина. Порадовало одно: мы оба пристально следим за творчеством Сергея Шаргунова. Он нам небезразличен, и это радует. Единственное отличие – я не жду от Сергея «удара, чуда, откровения, потрясения». Во всяком случае, из того, что мне удалось прочитать у С.Шаргунова, ничто не указывает на литературный прорыв в будущем. С другой стороны, и от Сенчина никто не ожидал «Елтышевых», а вот прорвало же Романа, значит, зрело, созревало…

В литературе, как на толкучке, кто знает, когда подвернутся настоящие сокровища. Сенчин – это обретённый алмаз, ему только не хватает хорошей оправы, к примеру, достойной премии. Вот и «Нацбест» прошёл мимо. Одна из радостей жизни – это её непредсказуемость. Интуитивно чувствую, что с «Большой книгой» у Романа получится роман.

Насчёт Кирилла Анкудинова даже соглашусь, что переборщил, сравнив некоторые его статьи, особенно «апельсиновые», с речами Вышинского. Мне симпатична фраза Михаила Эдельштейна: «Нет плохих писателей, есть критики, которые ставят писателей не на их место».

Вроде бы все точки над «i» временно проставлены, и можно перейти непосредственно к делу.

С.КРАСИЛЬНИКОВ

Медики в литературе явление не частое, но присутствуют: Чехов, Булгаков, Арканов, кажется, скоро к этому списку литературных эскулапов можно будет причислить и медсестру (в латышском языке нет слова «медбрат») Сергея Красильникова. Обожаю чёрный медицинский юмор и о дважды обладателе «Дебюта» могу сказать, что он прошёл славный путь от сперматозоида до ПИСАТЕЛЯ.

На страницах журнала «Октябрь» № 4 за 2010 год опубликована новая повесть Сергея Красильникова «Critical Strike». И хотя в «толстяках» зачастую публикуют разную литературную белиберду, на безрыбье и рак рыба, но попадаются и интересные вещи, и особенно отрадно, если они написаны молодыми авторами. Красильников что-то публиковал в латышских журналах, в России, насколько мне известно, в малоизвестном издательстве выходила его книга «Скарабеи». В Интернете информации о Красильникове почти дырка от бублика, хотя в 2008 году он стал обладателем премии «Дебют». В тот год мои симпатии были на стороне Екатерины Репиной. Её светлая, проникнутая солнечным светом повесть о похождении песни по миру понравилась не только сюжетом, но и языковой стилистикой, но я был уверен, что премию получит Егор Молданов за свой «Трудный возраст», но для жюри предпочтительней оказалась «Сучья кровь» С.Красильникова. Чем уж великий преорат во главе с поэтом Т.Кибировым (интересно, читал ли он повесть или это исключительная прерогатива бессменного куратора премии Ольги Славниковой) прельстила повесть молодого студента из Рижского университета имени Страдиня, неизвестно. Лично мне, когда прочитал «Сучью кровь», показалась, что у молодого автора задета не только КОРА головного мозга, но и, так сказать, сама его ДРЕВЕСИНА…

После второй повести С.Красильникова «Critical Strike» становится более понятной его манера подачи литературного материала. Много гротеска, иронии, вялотекущего сюжета, «…будто мозг решил жить отдельно от всего остального организма». Надо признать, что наш медбрат остроумен, у него злой, насмешливый язык. Сергею нравится озадачивать общество эксцентричностью суждений. «Эти мысли не давали мне покоя, и я почти каждый день отправлялся в астральные путешествия, вопрошал ответа у духов, обращался к текстам известных древних колдунов, читал Маркса, Фрейда и Дарвина. Однажды во время медитативного транса после курения магических трав мне открылось видение, подтвердившее мои опасения: я увидел пулю, поражающую человеческую голову, пробивающую висок».

Таких откровений великое множество, просто пиршество для психиатра, и при всём этом великолепии повествование скучное, не читаешь, а скачешь глазами «галопом по Европе». К сожалению, поверишь, что интересы писателя и интересы читателя редко оказываются одинаковыми, а если они сходятся, это всего лишь счастливое совпадение. И «Сучья кровь» (само даже название), и «Critical Strike» (амсмобиль чистой воды) отталкивают, не литература – сплошная одышка, но при этом странное, не покидающее чувство, что именно к такому эффекту и стремился С.Красильников. Порой всё написанное им кажется наркотическим бредом, или, в самом деле, автора в детстве ударила молния?! Телевизор – тотем, жезл Северного Сияния, люди как племя и вся остальная галиматья. Читатель повдумчивее, конечно, понимает, что всё это – иносказание. Красильников представляет нам человеческое одиночество молодых, человеческую отчуждённость, но молодому автору хочется сразу возразить, опять же, чёрным медицинским юмором (запасы его у меня огромны), что настоящее одиночество – это когда тебя некому забрать из морга.

В прозе молодого С.Красильникова ощущение безысходности, необоримости зла, загнанности в каменный тупик, и именно от этого так труднодоступно читается «Critical Strike», да и «Сучья кровь» не такое уж лёгкое чтение.

Мир, по представлению Красильникова, не организован разумно, каждый живущий в нём индивид – особая величина, к тому же находящаяся в противоречии с другими, вот и получается общество как хаотическое скопление индивидуальностей, не связанных друг с другом. Его герои, разочаровавшись, больше не ищут истины. Они либо плывут по течению, либо становятся на путь личной деградации, на путь саморазрушения. Красильников красиво утверждает, что «есть три главных этапа пути, каждый из которых суть сам себе путь: рождение, учение и разрушение, – говорил шаман, и тени плясали на его лице. – Эти этапы последовательны, и любая жизнь проходит по этому порядку, подобно закипающей воде. Когда пузырёк рождается на дне чаши, он крошечный, и внутри будто бы таится эмбрион. Поднимаясь к поверхности, пузырёк растёт и жизнь в нём претерпевает изменения, она расширяется, вбирает в себя силы и в конце, достигнув самого верха, – лопается, чтобы испариться, опуститься в воду, дойти до самого дна и снова обратиться в эмбрион…»

Что я могу на это сказать? Ломать себе жизнь – неотъемлемое право человека. Грустить легко, потому что грусть – это капитуляция. Намного лучше танцевать, пусть и в одиночку, размахивая свободной рукой. А ещё матушка мне всегда советует, что когда, кажется, всё плохое с тобой случилось – сделай пилинг!

Я живу в небольшом городке. Он чем-то похож на бассейн с золотыми рыбками: можешь смотреть и видеть. И я часто вижу, как наиболее чувствительные сдаются, становятся пьяницами, разбивают себе жизнь из-за ужасающей скуки и однообразия. Особенно жалко молодёжь. Пронзительно об этом упадке пишет Моше Шанин, проза же С.Красильниково проникнута ожиданием каких-то перемен. Что-то должно произойти, в скором времени – быть может, очень скоро… Что-то надломилось, трещит… Что-то должно произойти… В этом застывшем ожидании и живут герои С.Красильникова. Им нужен удар молнии – нечто вроде божьего изъявления эмоций, нечто вроде знаменательного события, вроде рождения или смерти, но никак не угроза.

Говорят, от осинки не рождаются апельсинки, в случае с медбратом из Латвии – это спорное суждение. Если обследовать писателя Красильникова через призму его творчества, анамнез очевидный: голова, туловище и конечности без патологии, поэтому, как говорила Анна Каренина: «До скорого!»

Сергей БОГДАНОВ