Вагон амбиций – это хорошо

№ 2010 / 26, 23.02.2015

Несмотря на то, что я очень настороженно отношусь к окружающим, с опаской и недоверием, да и вообще к ним особой любви не питаю, я понял одно – любой город – это в первую очередь – люди. То есть не толпа, а несколько конкретных человек.

Но под вагоном должны быть рельсы

Несмотря на то, что я очень настороженно отношусь к окружающим, с опаской и недоверием, да и вообще к ним особой любви не питаю, я понял одно – любой город – это в первую очередь – люди. То есть не толпа, а несколько конкретных человек. Без них – город просто архитектурная конструкция, населённая каким-то видом каких-то существ. Несколько площадей, проспектов, улиц, переулков, с коробками-домами и кучей в них живущих, которые тебя вертели, и ты их вертел. То есть, вот Новосибирск для меня – это Виктор Iванiв и Данила с Яной. Пока они там живут, город пульсирует и существует, пусть я их сто лет ещё не увижу, но это так. Если они уедут из Энска, город окончательно станет чужим, обезличенным, большим, пыльным и на хер мне не нужным. Но это как бы лирическое отступление.

Томск. Фото из коллекции Виктора Нилова

Суть в том, что неделю назад мы скатались в Томск: я, Андрей Правда и Таня Кравченко. Такой кемерунский десант: писатели и издатели. Мы сели в машину и поехали в Томск по приглашению местной литературной общественности – почитать стишат и поучаствовать в литпроцессе, посмотреть, кто и что здесь пишет, ну и взять что-нибудь для «Знаков». Ни для кого не секрет, что томский литпроцесс – это оксюморон. Кемеровский литпроцесс тоже, конечно, но тут пара-тройка человек шевелится, Иванов шевелится, Алёхин, хоть и в СПб сейчас, но родом отсюда, как и Сперанский, ещё Мурзин шевелится, Таня, и я шевелюсь, несмотря на алкоголизм. А в Томске после смерти Казанцева не шевелится ни хрена, кроме синих бород местных художников, которые и принимали нас в здоровенной мастерской на пятом этаже по улице Тверская. Я-то догадывался, куда мы попадём, поскольку уже был год назад на так называемых «Чеховских пятницах». «Чеховские пятницы» – это когда на Набережной собирается уйма народа (это плюс Томску, конечно, в Кемерове на такое событие пришли бы пара калек, да особо алчущие бухла после чтений окололитературные ребята), и любой мудак, согласовав свои стишата с администратором этих чтений (по секрету скажу, тоже большим мудаком), выходит к микрофону и тра-та-та, чёрт подери! Даёт большой поэзии по полной. Ещё на таких вечерах есть пара музыкантов, выдающих дикую лабатню на акустической гитаре под видом авторской песни, отвратно играющие Am Dm Em Am, ну и A7, разумеется, куда без него, и не менее отвратно поющие. В этом году, мы, слава Богу, опоздали на такие пятницы и приехали просто в гости. Но не тут-то было.

Как только мы принесли красного вина в трёх больших коробках, за столом оживились, а сидело за ним человек двенадцать. Начались стихи по кругу, мы выслушали много жуткой лабатни, и тут к нам подошёл невысокий седоватый мужичок с кафкианским ужасом в глазах.

– Вот, позвольте подарить, – сказал он Тане и подписал невзрачную книжку-малышку тиражом 100 экземпляров.

– Я пишу просто, легко, – продолжал он, – почитайте-почитайте.

Мы почитали. Мужичок подошёл ко мне.

– Как вам мои стихи?

– Никак.

– Почему?

– Как я вам объясню, почему? Просто не нравятся, по-моему, это плохие стихи.

– Что ж, обидеть поэта может каждый, – сказал мужичок и засопел.

– Вы знаете, – продолжил он, подумав, – вот вы говорите тут про экспертную оценку, а кто эти судьи-то?! Судьи-то кто?! Я никого не знаю, о ком вы говорили, и знать не хочу, почему кто-то должен решать за меня – поэт я или нет, когда я знаю – да! Я поэт!

(А ранее я говорил про ублюдство ресурсов со свободной публикацией, про литературный Рунет вообще, про «Мегалит» и «НЛКР», называл некоторых экспертов, в т.ч. Костюкова, Пуханова, Кузьмина, Петрушкина, Нечаева и т.п.)

– Я пишу просто, – добавил мужичок, – ещё немного помолчав, – я… я ведь как Рубцов.

Для чего я всё это написал. Кое-кто меня спрашивает: «Неужели, Игорь, в Томске всё так хреново с литературой?» Так вот, я отвечаю: «Нет ничего хренового, всё по-настоящему очень хуёво». Глядя на то, чем занимаются Панов и Скарлыгин, становится понятно, откуда выросла модель и концепция этих «Пятниц» и подобных посиделок в «Доме художника», или как он там называется. Эта модель выросла из долбаных союзписов с их литературной бюрократией, странными механизмами внутрицехового признания и больной завышенной самооценкой членов союзписов. Вагон амбиций – это хорошо. Но под вагоном должны быть рельсы. Редактора местных периодических литизданий говорят: «Да ладно, региональная литература получает второе дыхание, мы держимся». Региональная литература получает второе дыхание последние лет пятнадцать и всё никак не получит. Потому что кислородная маска застряла где-то на Урале по пути к нам из Москвы. А пока региональная литература, такая как в Томске или в Кемерове, находится в апатичном полуобморочном состоянии, тикает капельница, литература ходит в утку, а её наблюдающих врачей это, в принципе, устраивает. Мне лично всё равно, что тут издаётся, какой альманах «Каменный мост» или «Кузнецкая Крепость», «Камыши Камышина» или ещё что, одинаково, ничего о них никому неизвестно, и в глаза эти издания никто никогда не видел, хотя редакторы/издатели утверждают обратное. Большинство авторов таких изданий принадлежат, ясен перец, к яркой известной плеяде современных поэтов, о которых никому ни хрена неизвестно, даже человеку, следящему за тем, что творится в регионах.

Единственный бонус во время этой поездки – знакомство с внятным и интересным поэтом Ольгой Комаровой. С ней мы задумали (вкупе с Клеменко) как-нибудь оживить всё это дело: собрать и опубликовать по возможности в «Знаках», предложить для публикации в дружественных нам изданиях («Дети Ра», «Новая реальность», «ДиН» и др.) звучащих томичей с их текстами.

А вообще Томск для меня всегда был родным потому, что в нём жили Соня и Даша. В Соню я лет пять назад был очень влюблён, а Даша в середине-конце нулевых была моей единственной томской соратницей и просто подругой. Вместе мы организовали и провели несколько неплохих литературных акций, крутых квартирников, в общем, здорово было. От этого Томск становился Дашиным и Сониным и каким-то уютным. И вот Даша уехала в СПб. Ничего меня, наверное, уже с этими девушками не связывает и никогда не свяжет. Но свой фокусирующий камень Томск, как телепорт, потерял. Если вы поняли, о чём я, конечно.

Игорь КУЗНЕЦОВ,
КЕМЕРОВО – ТОМСК