Алла Горбунова. УМЕЛО СДЕЛАЙТЕ НАРКОЗ

Жажда моя гложет, гложет 
     Ало яблоко червлёно 
     черви соки пьют и точат лоно 
     в сердцевине ложе 
      
     Сомкнуты солоны вежды ведьмы 
     глухо в висках стучат молоточки 
     всхлипов, всполохов, междометий 
     черви яблоко точат, точат 
      
     Есть единение глубже, тоньше 
     до омовения сердца в сердце 
     Лбами о стену истошно тошно 
     створы, затворы, трепещут дверцы 
      
     Дао любви купина купала 
     Жажды вампира неодолимей 
     яблоко сочно, червлёно, ало 
     яблоко лживо, а близость мнима 
      
     Жажда моя, жажда, жажда 
      
     

Тошно и омерзительно видеть 
     и знать с изнанки, что происходит 
     с тем, что было розовым, гладким, 
     грудным, молочным, 
     с тем, что купалось во внутренних 
     водах, 
     водах живых, маминых, околоплодных. 
      
     Повырастало у этого чёрт знает 
     что такое: 
     и хвосты, и рога, и копыта, и ямы, 
     и горки, и частоколы, 
     теперь это нужно мыть, 
     подстригать, приводить в порядок, 
     и как это всё изнурительно 
     и неприятно. 
     Было оно молоком, а потом станет 
     ядом, 
     было румяным и гладким, а станет – 
     в ужасных пятнах. 
      
     Нужно это таскать по поликлиникам, 
     давать лекарства, 
     сдерживать, обучать, приучать 
     к обществу и государству, 
     и ненавидеть это, за то, что ему 
     больно, 
     за то, что оно слабое, глупое, слепое, 
     и ненавидеть его до конца, долго-долго, 
     и жалеть, и лелеять, и всюду таскать 
     с собою. 
     Всюду таскать и представлять собою. 
      
     Одна лишь надежда, что как-нибудь 
     встречу кого-то 
     смеющегося, румяного, танцующего 
     на водах, 
     он перстом кривым, жёлтым меня, 
     словно жалом, уколет, 
     и не будет после того ни болезни, 
     ни боли. 
     И я снова стану розовой, гладкой, голой, 
     отвалятся все хвосты и рога, 
     затянутся ямы, выпадут частоколы, 
     и я стану грудной, совершенной, 
     шарообразной, бесполой. 
      
     

     Во сарайчике-сарае с запахом бензина 
     с милым мы, с любезным братцем пили 
     злые вина. 
      
     Милый днесь меня смущает сумраком чела, 
     от него я – негодяйка! – нечто зачала. 
      
     Что-то выйдет у нас с милым, 
     что-то за дитятя 
     величать нас будет с братцем мамкою 
     и тятей? 
      
     Будет полон вешней боли, 
     отблесков грозы, 
     будет как алтарь янтарный, 
     будет как жасмин нектарный, 
     богоданный Сын. 
      
     

     Когда б я не был так нетрезв, 
     пошёл бы я гулять на май, 
     когда б я не был так упит, 
     пошёл бы на парад. 
     Но гроб мой – гроб, и пушек треск, 
     салютный бум, летящий грай, 
     а я оглохший и немой, 
     и взяли фраера. 
     И веет дух, и сладок спирт, – 
     от ненависти до надежды, 
     когда бы даже так нетрезв, 
     когда бы так упит, – 
     за всё, что было прежде, 
     когда бы не был так убит, 
     на Пасху не воскрес. 
      
     

     Отрежьте мне мои Курилы, 
     по сантиметру, не спеша, 
     чтоб меня в мире не чморили, 
     как плохиша. 
      
     Отрежьте мне мою Камчатку, 
     там тканей явственный некроз, 
     и одуряющею ваткой 
     умело сделайте наркоз. 
      
     Пинок под чашечку колена, 
     поставь меня на общий путь! 
     Я стану вам не сувереном, 
     и вы меня ударьте в грудь, 
      
     чтобы железной и солёной 
     из под бинтов текла заря 
     по блекнущему небосклону, 
     по изотерме января. 
      
     

     Я знаю, новое придёт, 
     я знаю, старое вернётся, 
     и вечно юный мир проснётся. 
     Издалека сады играючи нам машут. 
     Чтоб ты не спал за годом год – 
     мои патриотические марши. 
      
     Твоя-моя страна в цвету, 
     о Джовинецца Джовинецца, 
     Поверь, товарищ, всё вернётся. 
     Издалека сады играючи нам машут. 
     И про мечту, твою мечту 
     мои патриотические марши. 
      
     Твоя-мою не понимат, 
     но смерть и радость не напрасны, 
     но жизнь и горечь не напрасны. 
     Издалека сады играючи нам машут. 
     И для тебя, прекрасный брат, 
     мои патриотические марши.