Опыты с воскрешением

№ 2011 / 50, 23.02.2015

Пред­ска­зу­е­мо бы­ло то, что «Вы­соц­кий» ста­нет тем оте­че­ст­вен­ным филь­мом, при­чём не из раз­ря­да лег­ко­ра­с­тво­ри­мо­го в же­луд­ке поп­кор­на, на ко­то­рый при­дёт зри­тель. При­чём зри­тель раз­но­воз­ра­ст­ной.

или Киборг на севших батарейках



Предсказуемо было то, что «Высоцкий» станет тем отечественным фильмом, причём не из разряда легкорастворимого в желудке попкорна, на который придёт зритель. Причём зритель разновозрастной. В этом, конечно, основная и главная заслуга – обаяние личности главного героя. На Высоцкого идут, его хотят увидеть, он притягивает. У меня всегда перед глазами кадры кинохроники 90-го года. Очередной юбилей без героя. К Ваганьковскому кладбищу в жестокий холод огромная очередь людей, пришедших поклониться, строй также разновозрастной. Запомнились глаза, лица этих людей. Это была не очередь за дефицитным товаром или редкостным зрелищем. К могиле Высоцкого люди шли, чтобы обрести новое будущее, и это читалось по лицам.





У людей, выходящих из кинозала, лица тоже были выразительны, но в них читалась скорее ностальгия, а не катарсис, подталкивающий к ревизии настоящего и будущего. Фильм сыграл на эмоции, после него люди были молчаливы.


Это из позитивного, из первого впечатлительного набора. Другой вопрос – удача ли фильм?.. А вот здесь масса сомнений.


Первое, что бросается в глаза – это образ главного героя. Едва ли есть смысл останавливаться на актёрской игре, аутентичности восстановленного образа, или на том, как хорошо актёру нанесли гримовую маску. Проблема в другом – образ Высоцкого, по сути, был сведён к своеобразному киборгу, который, превозмогая последние свои технические силы, движется вперёд на севших батарейках. Жизнь теплится на дозе морфия, иначе страшные боли в горле, головокружения, лицо, покрытое огромными каплями пота. В голливудском «Универсальном солдате» герою Ван Дамма, кажется, следовало вовремя охладиться. Джейсону Стэтхэму в «Адреналине-2», чтобы дальше мочить вражьих упырей, нужно было подзарядиться электричеством. Понятно, что по отношению к Владимиру Семёновичу такие аналогии слишком циничны, но речь ведь не о нём, а о его образе в картине Буслова, который получился уж слишком киборгообразен. Долгая клиническая смерть, укол в шею, и он пошёл, как ни в чём не бывало, реализовывать свою волю: «Я сказал!»


Вроде и понятна мысль, которую проводит режиссёр – безразличие к смерти, она – судьба, жить осталось «на две затяжки» и во время каждой из этих затяжек максимально выложиться до надрыва, до остановки сердца. Авторский посыл понятен, но, может быть, в этом и проблема. Режиссёр слишком сильно повязал своего героя, полностью лишил его самостоятельности. И поэтому Высоцкий в фильме Буслова – это маска. Посмертная маска.


Картина Буслова вообще чрезмерно классицистична. Здесь всё жёстко детерминировано, у каждого своя маска, о каком-то развитии персонажей и речи быть не может. Вот врач, вот друг-коллега, вот импресарио, организатор гастролей, самоотверженная подруга, выполняющая заданную программу. Вокруг – снующие кгбешники, устраивающие свой полубесовской карнавал. Всё это декорации, люди-манекены, окружающие главного героя, они предельно статичны. Да и сам образ героя, как я уже сказал, не Высоцкий вовсе, а его реанимированное подобие, зомби.


Вот она, оппозиция «жизнь – смерть». В названии: «Спасибо, что живой», а в картине же скорее – выходец из мира иного, или нечто балансирующее на грани между мирами. Даже скоростная езда на «Мерседесе» по Москве, импровизированная и вдохновенная попытка сторговаться за ковёр в Бухаре не убеждают, что живой…


Интригу фильму придаёт, конечно же, противостояние системе, проблема «художник – власть». Систему символизирует многоопытный, бесконечно прозорливый и практически инфернальный полковник КГБ Виктор Бехтеев. Он тоже выполняет свою программу, свою работу. Вор должен сидеть в тюрьме, а за левые концерты – своя кара. Бехтеев (практически бес, даже по фамилии можно уловить аналогию) везде незримо присутствует. Спасает героиню Акиньшиной от изнасилования, потом отпускает её с морфием, забрав паспорт-душу. Его злой дух плетёт вокруг Высоцкого сети, в которые тот сам летит, но до последнего момента они нигде не пересекаются. До последнего мироззренческого диспута, брани добра и зла, сражения за душу… паспорт Татьяны, за освобождение от «договора с дьяволом» приятеля Фридмана. Сражение это произошло между небом и землёй, в аэропорту. И, конечно, Высоцкий, воскресший после клинической смерти, побеждает. Его не берут искушения полковника, у него жить «на две затяжки» осталось, а отвернутся друзья – значит, не были друзьями. Он максималистичен, не гнётся, а в Бехтееве уже сомнения. Высоцкий вместе с друзьями-апостолами улетает, пишет на бумаге из пачки от «Мальборо» стихотворные строки, где есть «спасибо, что живой». На земле же остаётся воскрешённый к новой жизни Лазарь – полковник Бехтеев, с которого поэт снял ошейник и пустил на свободу.


Не знаю, в чём здесь проблема. Может быть, в том, что фильм слишком личный, ведь автор сценария – Никита Высоцкий. Отсюда жёстко регламентированный классицистический «высокий штиль» картины. Или в том, что современный отечественный кинематограф ещё не научился выводить живых персонажей, а всё больше картонных манекенов. Кстати, схожий период пережила ещё совсем недавно наша литература. Версий может быть много. Может быть, это чувствовал и режиссёр и давил на эмоции крупными каплями пота, а также интригой: кто сыграет надрывного русского барда, в какой-то мере «нашего всё»…


Люди шли на Высоцкого. У многих просмотр вызвал разочарование. Реального Высоцкого не оживить, не сделать из него киборга, не клонировать на время. Получилось то, что и должно было получиться – посмертная маска, слепок с лица навсегда ушедшего большого человека. И не надо питать на этот счёт иллюзий. Следует слушать его песни, читать стихи, смотреть фильмы с его участием – в них он живой, и спасибо ему за это.

Андрей РУДАЛЁВ,
г. СЕВЕРОДВИНСК

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.