Мне просто было бы стыдно промолчать

№ 2013 / 50, 23.02.2015

– Сергей, во-первых, поздравляю! Скажи, рассказ «Род Выпряжкина» писал специально на конкурс?
– Да. Давно думал о казачестве

– Сергей, во-первых, поздравляю! Скажи, рассказ «Род Выпряжкина» писал специально на конкурс?

– Да. Давно думал о казачестве, но благодаря конкурсу погрузился в архивы, воспоминания, стал читать, разговаривать со специалистами… Важна была достоверность. Часть узнанного вошла в рассказ. До последнего что-то поправлял, выверял.

Сергей ШАРГУНОВ
Сергей ШАРГУНОВ

– У главного героя есть прототип, или это собирательный образ, или вообще плод авторской фантазии?

– Конкретного прототипа нет, но архетип, надеюсь, схвачен. Мне было важно без патоки и яда показать один род в развитии: казаки как естественное явление – пышное и яркое, казаки в гражданскую войну, казак в советское время, сложное и противоречивое возрождение казачества в постсоветской России, и наконец – потомок рода сегодня.

Молодой парень, владелец автомойки из Новочеркасска, вроде бы забывший о корнях и не желающий о них помнить. И стрессовая ситуация конфликта, когда вдруг в нём пробуждается воин. Вообще, захотелось, пускай и пунктирно, изобразить героя в сегодняшних реалиях, и дать, что ли, надежду какую-то читателю.

– Знаю, ты бывал на Кубани, на Северном Кавказе. По-твоему, прочна ли там сегодня Россия?

– На Северном Кавказе русских всё меньше. Там, по сути, продолжается война, что сильно тревожит. Тревожит это особенно соседствующие земли – Кубань, Ставрополье. Хотелось бы, чтоб Россия наращивала своё присутствие в том числе – через культуру, иначе кровавый хаос может всех захлестнуть – и русских, и кавказцев. Но пока раскол углубляется, об этом, кстати, собираюсь написать роман.

– Продолжается обсуждение твоего выступления на Российском литературном собрании. Веришь ли ты, что твои призывы проявить милость к падшим – не голос вопиющего в пустыне?

– Падшим разве что на асфальт под ударами дубинок… На мой взгляд, нарастает отчуждение между так называемыми «элитами» и всеми остальными, и это в том числе поколенческий конфликт. Огромное число людей возмущено несправедливостью, и вне этого контекста события 6 мая на Болотной толковать бессмысленно. Я сказал о ребятах, ставших жертвами провокации. ОМОНовцы избивали мирных граждан налево и направо, а сажают двадцатилетнего студента МГУ, молодого отца, который от отчаяния швырнул выжатый лимон и ни в кого даже не попал.

Да, кто-то в этой давке пытался драться с полицией, но сильная власть должна уметь проявлять милосердие и разум. А рядом дела тех, кто никого и пальцем не тронул. Леонид Развозжаев – за кухонные разговоры отправили по сибирским тюрьмам, где его избивали в камерах. Даниил Константинов – у парня абсолютное алиби, прошёл детектор лжи, второй год в тюрьме по сфабрикованному делу.

– Как отнеслись собратья по писательскому цеху к твоему выступлению?

– Спасибо тем, кто понял, хотя раздаётся из разных углов злобное шипение: «Да о ком он? Зачем это? Да он пиарится…» На самом деле, для меня важным мотивом были письма заключённых – ребята просят о поддержке и очень в ней нуждаются. Я считаю, что защита людей – в духе и логике русской литературы. Мне просто было бы стыдно промолчать о судьбах посаженных, имея возможность выступить. Вне зависимости от реакции власти, когда ты говоришь ей о чём-то существенном, сказанное масштабируется, становится слышно ещё множеству других людей – и это очень важно. Развею домыслы: мой вопрос ни с кем не согласовывался.

Кстати, речь была в значительной степени посвящена литературе и культуре. Все основные бедственные моменты, которые обсуждались на секции «проза» – закрытие книжных магазинов, отсутствие «толстых журналов» в библиотеках, и многое другое – были проговорены чётко. Поэтому те, кто пишет сейчас: «Вместо литературы заговорил о политике» – просто врут, не знают, к чему подкопаться. Ну а каков будет результат этого собрания – покажет время. Было важно увидеть там учителей, педагогов, библиотекарей, музейных работников, и немало достойных писателей от Валентина Распутина до поэта Андрея Родионова. Так что, Владимир Толстой молодец, что устроил это собрание.

– Что в планах после романа «1993»?

– Новый роман и ЖЗЛ Валентина Катаева.

– Ты активно занимаешься публицистикой, журналистикой. Это наблюдается почти у всех тех, кто лет десять-пятнадцать назад стал известен своими художественными произведениями. Чем можно объяснить такую метаморфозу?

– Всегда интересовался реальной жизнью. Меня волнует и не отпускает происходящее со страной и вокруг. Для меня это – само собой. Хотя пишу статьи последний год реже, больше – прозу.

Беседовал Роман СЕНЧИН

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.