Слова народные

№ 2014 / 7, 23.02.2015

Говорят, для автора нет большего успеха, более лестного признания, нежели переход его сочинений в разряд «народных» – анонимного якобы происхождения.

Говорят, для автора нет большего успеха, более лестного признания, нежели переход его сочинений в разряд «народных» – анонимного якобы происхождения. Вроде он написал когда-то что-то, но это так полюбилось публикой, до такой степени стало у всех на устах, что и имя самого сочинителя-то забылось. Но это ещё счастливцу надо уметь пережить! Это, наверное, и называется испытание славой…

Я коренной москвич. А именно в четвёртом поколении. И, как истинный и истый патриот своей малой родины, уже довольно долго и с любовью пишу о ней: преимущественно о старине, о былом столицы. В 2006 и в 2011 годах у меня выходили книги по истории московского некрополя: соответственно «Жизнь московских кладбищ» и «Мистика московских кладбищ». Само собою, я внимательно слежу: что ещё новенького выходит о московском некрополе, что именно разрабатывают, какие открытия делают мои коллеги-конкуренты москвоведы?

И вот недавно в одном книжном мне попалось на глаза сочинение «Пантеоны Кремля» писательницы Сергиевской, вышедшее в прошлом году. Естественно, я тут же, не отходя от стеллажа, жадно впился в текст. Но едва я пробежался по оглавлению, название одной из частей книги – «Кладбище в награду», – напомнило мне о замечательной манере Сергиевской неизменно заимствовать текст… из моих книг!

Прежде всего замечу, что «Кладбище в награду» – это название главы о Новодевичьем кладбище, употреблённое мною в обеих моих книгах. Но это ещё что! Когда я так же в книжном магазине пару лет назад листал сочинение Сергиевской «Москва таинственная», мне вообще казалось, что я читаю самого себя. Значительные фрагменты текста почти дословно, а местами вообще без малейших изменений, переписаны из моей «Жизни московских кладбищ». И хоть бы где-нибудь списанное было закавычено. Хоть однажды была бы ссылка на источник. Ничуть не бывало!

Приведём несколько примеров. Для наглядности будем выделять безусловно параллельные места.

Итак, в «Москве таинственной» коллега рассказывает: «Существуют свидетельства, что ещё в 1918 г. Ленин велел приобрести за границей печь для кремирования трупов, прозванною в народе «Печью Люцифера» (стр. 526). Открываю свой очерк о новом Донском кладбище и нахожу: «Существуют свидетельства, что ещё в 1918 году Ленин велел приобрести за границей печь, даже несколько печей, для кремирования трупов» (стр. 341).

Дальше у коллеги: «Здание выкрасили под «мокрый бетон» и оно приобрело подчёркнуто «траурный» вид.< …> Задымил адский объект точно на 10-летнюю годовщину Великого Октября. <…> В конце 90-х годов башня крематория была разрушена, а над зданием поднялся купол с крестом. Вместо органа – теперь алтарь, а там, где находился постамент с лифтом, опускающим гроб к печи, – солея. В храме в неприкосновенности сохранился весь колумбарий, его лишь прикрыли лёгкими перегородками. Это единственный храм-колумбарий в мире» (стр. 528). У меня: «В результате здание, выкрашенное в цвет мокрого бетона, приобрело строгий, подчёркнуто траурный вид.< …>Задымил объект аккурат на десятую годовщину великого Октября. (стр. 342).<…> В конце 1990-х годов квадратную башню осиповского крематория разрушили, а над зданием поднялся пирамидальный купол с крестом. …Вместо органа теперь алтарь, а там, где находился постамент с лифтовым механизмом, опускающим гроб к печи, теперь выступает солея. Но самое потрясающее, что в храме в неприкосновенности сохранился весь колумбарий. Он лишь прикрыт лёгкими временными перегородками. Жуткая картина, по правде сказать. Храм-колумбарий» (стр. 359).

«Москва таинственная» продолжает интриговать читателя: «Донской крематорий поглотил десятки тысяч трупов. В период репрессий с Лубянки, из Лефортова, из других мест сюда грузовиками свозили трупы казнённых. На территории нового Донского кладбища погребён прах В.К. Блюхера, М.Н. Тухаческого, И.П. Уборевича, Всеволода Мейерхольда …и мн. др» (стр. 529). Я в своё время об этом рассказывал так: «За годы работы Донского крематория через него прошли десятки тысяч трупов. <…> В период репрессий с Лубянки, из Лефортова, из других мест к крематорию на грузовиках везли трупы казнённых или замученных, и на территории нового Донского кладбища погребён прах В.К. Блюхера, А.И. Егорова, М.Н. Тухачевского, И.П. Уборевича, И.Э. Якира, …Всеволода Мейерхольда, а также многих других» (стр. 342, 343). Обратим внимание, что в моей «Жизни московских кладбищ» все лица, за исключением В.Э. Мейерхольда, перечислены с инициалами. Удивительным образом точно таким же принципом руководствуется и коллега в своём сочинении.

Больше того, неразборчивая сочинительница повторяет мои ошибки! Естественно, дословно. Версию о том, что патриарх Тихон одно время покоился на Введенском кладбище, а в 1946 был тайком перезахоронен в Донском монастыре, я изложил как неоспоримый факт. Позже узнал, что это отнюдь не соответствует действительности: святейший всегда – с самого 1925 года – покоился в Малом Донском соборе. И вот я по недоразумению пишу: «В 1946 году в столицу СССР …приехали восточные патриархи. <…> Накануне приезда дорогих заграничных гостей, ночью, исключительно конспиративно патриарший гроб привезли в Донской монастырь и поспешно установили в подвале Малого собора. Это были одни из наиболее таинственных похорон, когда-либо проходивших в Москве» (стр. 97). А вот как клонирует ошибочную версию расторопная коллега: «В 1946 году в Москву приехали восточные патриархи.< …> Накануне приезда дорогих гостей, тайно, ночью патриарший гроб привезли в Донской монастырь и поспешно установили в подвал Малого собора… Это были одни из самых таинственных похорон, когда-либо проходивших в Москве» (стр. 532). Мастерски исправив «столицу СССР» на «Москву», а «наиболее таинственные похороны» на «самые таинственные», Сергиевская остаётся безусловно убеждённой, что изменила текст до неузнаваемости. Думает, – скомпилировала!

То, что оборотистая сочинительница подсовывает издателям халтуру, «куклу», это почти нормально. Так было испокон. Но профессионалы-редакторы как такое могли прозевать?! Если пограничники пропускают нарушителя, их, кажется, судят…

Говорят, какой-то автор «Нового мира» однажды решил подшутить над Твардовским: он в свой рассказ вставил небольшой абзац из Бунина и принёс эту комбинированную рукопись в редакцию. Твардовский разоблачил потешника, едва пробежался глазами по написанному.

Автор «Эксмо» – несоизмеримо более остроумная и находчивая потешница Сергиевская – не мелочится и вставляет в свою рукопись «народные слова» уже не абзацами, а страницами. Крупнейшее же российское издательство нисколько не замечает нарушителя. Может, заодно с ним?

Юрий РЯБИНИН