Граната напоследок
№ 2014 / 45, 23.02.2015
Виктор Топоров известен в трёх ипостасях: литературного критика, политического публициста и поэта-переводчика (по самоощущению, безусловно – просто поэта).
Виктор Топоров известен в трёх ипостасях: литературного критика, политического публициста и поэта-переводчика (по самоощущению, безусловно – просто поэта). При рассмотрении вышедшего в издательстве «Лимбус Пресс» сборника статей «Гражданский арест», важны все три.
Как литературный критик Топоров выбрал безупречную стратегию: дружить и предлагать читателю сильных. Или честных – что то же самое. Правильно усвоив главную литературную заповедь: от солгавшего талант уходит, он собрал вокруг себя круг непогрешивших, всех остальных выкинув на обочину. Талантливых писателей за обочиной если и осталось, то мало, – а вот зато незамеченные, или, того более, выведенные на чистую воду, люто Топорова возненавидели. Но не за критику, а за зеркало, в котором он не уставал им показывать, к чему ведёт предательство: к закрытию таланта.
В предисловии Топоров объясняет: сборники статей для него начинаются с заглавия. А в чём смысл заглавия «Гражданский арест»? В фильме «Капитализм: История любви» американский режиссёр-социалист Майкл Мур под камеру приезжает к одному из банков и требует вернуть в кротко подставленный мешок деньги, выделенные из бюджета США для залатывания прорех банковской системы, расчётливо организованных в ходе «ипотечной операции». Объявляя при этом под камеру: «Я хочу произвести гражданский арест». То же делает и Топоров: с тем же, вероятно, результатом – но поскольку делается это «под камеру», то – мяч круглый, поле ровное (любимая поговорка Топорова-публициста).
Сборник составлен по «обратному принципу»: статьи расположены в обратном порядке. Сейчас часто говорят про свободно-демократические 90-е много разного, так вот: перемотка времени от настоящего к подзабытому прошлому, напоминает: все ходы записаны.
В «не попавшей в сеть» публицистике с 1991 по 2003 год задокументировано. СССР распался незаконно, советский народ на референдуме проголосовал против. Стремясь к власти, с целью во что бы то ни стало сместить Горбачёва, развал подогрел Ельцин. Пользуясь неограниченным кредитом народного доверия, вверг страну в нищету. Ростки демократии уничтожили сами демократы. («Пар костей не ламент»; «И дым отечества нам сладок и приятен») Оказалось, что демократия возможна, только если опирается на общественные силы, партии. Неготовность Зюганова в 1996 году оспаривать результаты выборов доказала: таких сил в России нет. Ельцин предостерегал, что победа Зюганова приведёт к гражданской войне. А кто бы её развязал, если бы Зюганов победил по результатам голосования? Ельцин бы и развязал, – подсказывает Топоров. Зюганов не решился.
После ликвидации парламентаризма и по выявлении отсутствия сил, готовых поддержать исполнение результатов выборов снизу, Россия обнаружила себя не президентской республикой, а диктатурой народного доверия. (Президентская республика, поясняет Топоров – эвфемизм диктаторского правления. При демократической республике президент не может распускать парламент, как у нас). На первый срок Ельцина не выбирали, а поддержали по результатам референдума о доверии (подробнее см. в книге). С тех пор так у нас и повелось – и почему бы вдруг должно пойти иначе?
Таким образом, в РФ после передачи Ельциным власти установилась такая форма государственного устройства, как есть. И единственное чего можно желать – это кесаря-созидателя, а не разрушителя. Поэтому уже в статьях 2000–2003 гг. Топоров призывает власть повернуться к народу, заботиться о народных интересах, в том числе в рамках социального государства. Одна из более поздних статей озаглавлена: «Путин, стань Примаковым».
Вот какая история рассказана в этой статье («Известия», 2012 г.) Поддерживая имевшего все шансы стать преемником Ельцина Евгения Примакова, считая, что тот мог направить страну по правильному центристскому пути с элементами социализма, Топоров в середине двухтысячных печатно задался вопросом: почему Примаков дал себя отстранить? После этого Евгений Максимович лично позвонил, и объяснил, чему следовал. Так состоялся разговор поэта и несостоявшегося царя. На Примакова, вытянувшего страну после дефолта 1998 года, но спешно убранного, Топоров возлагал большие надежды.
Но если как литературный критик, ревностно ратуя за литературу, Топоров сделал ставку на честность, – то на что он ориентировался в политике? Ведь о идеалах честности тут говорить, понятно, не приходится. Ориентир обозначен чётко: относясь сам к людям не бедным, и кажется, заинтересованный в защите интересов людей сильных, состоявшихся, В.Л. в качестве политического публициста боролся за права народного большинства. Власть – дело жёсткое, от одного решения тысяча людей погибнет, две – выздоровеют. Сто тысяч разорятся, пять тысяч обогатятся – если в масштабах страны. Индивид поневоле лицо страдательное. Поэтому Топоров намеренно защищал большинство, рассматривая всякий раз: а как то или иное отразится на большинстве?
Пример такого служения и есть посмертно изданная книга «Гражданский арест». В этом плане она повторяет финал фильма «Человек на Луне» с Джимом Керри. А последней раскрытой темой становится вектор раздела «Последний наряд политики» – статьи 2012–2013 гг., относящиеся к периоду сотрудничества с газетой «Известия» (публикации в которой чётко разделили активную часть общества на сторонников и противников В.Л.)
Выступив с функцией провластного пропагандиста, популярно разъясняя: вы-то хотите защитить демократию, а вот руками вашими надеются устроить переворот, Топоров в то же время не уставал повторять призывы к движению влево: больше социализма (или, хотя бы, не меньше). Таким образом исполняя третью свою роль – поэта, в жанре «поэт и царь». Совершенно лишние, вроде бы, напоминания о социальной ответственности власти, тем не менее в «Известиях» печатали.
Увижу ль, о друзья! народ неугнетённый/ И рабство, падшее по манию царя,/ И над отечеством свободы просвещённой/ Взойдёт ли наконец прекрасная заря? (Только на современный лад).
Переписыванием на новые реалии стихотворения А.С. «Деревня» В.Л., по сути, одновременно с регулярными сеансами популярного экзорцизма в последнее время и занимался.
Виктор Топоров. «Гражданский арест». Издательство «Лимбус Пресс». Санкт-Петербург, 2014.
Пётр ПОЛИНСКИЙ
Добавить комментарий