ПОРТРЕТЫ С НАТУР

№ 2015 / 35, 07.10.2015

О прототипах обитателей «Дома Грибоедова»

 

В «Мастере и Маргарите» упоминается множество персонажей, причастных к литературному процессу. Но если литературоведы активно обсуждают прототипы Мастера, Ивана Бездомного и критиков, громивших роман, то про их коллег по писательскому союзу, как правило, речь не заводят. Согласимся, что это довольно-таки странно. Булгаков изобразил целую вереницу современных ему писателей, дал им вымышленные фамилии (прозвища), а некоторых снабдил краткими характеристиками. Отчего бы не обсудить их возможные прототипы?

 

 

 

ПИСАТЕЛЬ БЕРЛИОЗ

 

Михаил Александрович Берлиоз – «председатель правления одной из крупнейших московских ассоциаций, сокращённо именуемой МАССОЛИТ». Булгаковская энциклопедия (составитель Б.В. Соколов) разъясняет, что вымышленный МАССОЛИТ создан писателем по образцу ряда писательских организаций, в частности, РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей) и МАПП (Московская ассоциация пролетарских писателей). Относительно возможных исторических прототипов Берлиоза в комментариях традиционно пишут, что их насчитывается великое множество, ибо в те времена «богоборцы» в сфере культуры доминировали. Называют, к примеру, руководителя РАППа Л.Л. Авербаха или писателя
М.Е. Кольцова – откровенных недоброжелателей писателя, а также Демьяна Бедного (настоящее имя Е.А. Придворов). Никаких убедительных обоснований в пользу того или иного выбора исследователи романа не приводят.

Булгаков даёт портрет Михаила Александровича: «маленького роста, упитан, лыс», носит сверхъестественных размеров очки в чёрной роговой оправе. Но и эти характерные детали не дают оснований для однозначного вычисления прототипа. Так что образ Михаила Александровича, безусловно, собирательный. Тем не менее, за ним маячит вполне конкретная фигура главного советского писателя.

В разных редакциях романа фамилия редактора оставалась неизменной, но вот с именем и отчеством Булгаков долго не мог определиться. Конечный вариант известен и его аббревиатура получилась М.А., как и у самого Булгакова. Прочитаем наоборот, получится – А.М. Вы скажете, ну и при чём здесь эти каббалистические приёмчики? Да, дьявол всё перевёртывает, делает всё наоборот, но мало ли какие у человека инициалы, вы факты дайте.

Много мемуаристов свидетельствуют, что на протяжении всей своей жизни Горький постоянно «чертыхался». К слову «чёрт» он обычно применял ласковые эпитеты – «черти лысые», «чёрт знает как здорово». В двух ранних рассказах «О чёрте» и «Ещё о чёрте» их главный герой является писателю.

В возрасте 19 лет Алексей пытался застрелиться выстрелом из револьвера в бок. В предсмертной записке Пешков просил его «взрезать» и обнаружить там чёрта. За попытку самоубийства Горький на семь лет был отлучён от Церкви. И более в неё не вернулся.

В начале 90-х годов Алексей Максимович Горький писал фельетоны, которые подписывал Иегудил Хламида. В этой какофонии звуков объединялись два антагонистических понятия: «Иисус Христос» – через инициалы, и Иуда Искариот – через имя. Великому пролетарскому писателю принадлежит также очень откровенное признание: «Если дьявол существует и вводит меня в искушение, то это – во всяком случае, не «мелкий бес» эгоизма и тщеславия, а Абадонна, восставший против творца, равнодушного к людям и лишённого таланта».

В одном из лучших своих произведений, книге «Заметки из дневника», Горький от лица колдуна рисует мир, состоящий из чертей, как из атомов:

«– Да, да, черти – не шутка… Такая же действительность, как люди, тараканы, микробы. Черти бывают разных форм и величин…» И далее описывает бесформенных, как слизняки, лиловых чертей, ответственных за скуку; голландских – маленьких круглых цвета охры – чертей неосмысленного буйства, благодаря которым «человек может сказать губернатору – «дурак!», изнасиловать свою дочь, закурить папиросу в церкви, да-да! Это черти неосмысленного буйства». А есть ещё черти колокольного звона, черти лунных ночей, драповые, напоминающие своей формой гвозди с раздвоенным остриём – друзья пьяниц, а также «черти клетчатые – хаос разнообразных кривых линий; они судорожно и непрерывно двигаются в воздухе, образуя странные, ими же тотчас разрушаемые узоры, отношения, связи. Они страшно утомляют зрение. Это похоже на зарево. Их назначение – пресекать пути человека, куда бы он ни шёл… куда бы он ни шёл…»

Не такой ли клетчатый явился Берлиозу в час небывало жаркого заката на Патриарших?

Горький не просто отвергал Православие. Он думал о создании новой религии.

На мой взгляд, Алексей Максимович идеально подходит на роль Берлиоза, заказывающего поэму об Иисусе, которого, «как личности, никогда не существовало на свете». Но как можно писать о том, чего нет? И если Иисуса не было, то о ком должен писать Иван?.. Очевидно, о дьяволе. Берлиоз именно к этому и подводил Ивана. Явление Воланда на Патриарших только ускорило процесс, и Иван уже на следующий день в больнице начал строчить заказанную рукопись про «Берлиоза, не композитора».

Не смейтесь, пожалуйста, но Алексей Максимович, подобно Берлиозу, тоже однажды выступил заказчиком такого рода сочинения. «Следует сказать несколько слов о перекличках и параллелях в творчестве Горького и Булгакова начала 30-х годов. Любопытен, на наш взгляд, следующий факт: в самый разгар работы Булгакова над «романом о чёрте» (позднейшее название «Мастер и Маргарита») у Горького рождается замысел пьесы о чёрте, причём одного из возможных воплотителей этого замысла он видит в Булгакове. 4 февраля 1932 г. он писал заведующему литчастью МХАТа П.А. Маркову: «У меня есть кое-какие соображения и темы, которые я хотел бы представить вниманию и суду талантливых наших драматургов: Булгакова, Афиногенова, Олеши, а также Всев. Иванова, Леонова и др… Есть у меня и две темы смешных пьес, героем одной из них является Чёрт – настоящий!..»

Правда, этот сюжет оказался Горькому не по зубам.

 

ЖЕЛДЫБИН – ЖИЛ НА ДЫБЕ

 

Прообразом МАССОЛИТа послужил, в том числе, и созданный в 1934 году Союз писателей. Действие романа затрагивает вторую половину 30-х годов, и потому естественно предположить, что все прототипы массолитовцев были членами писательского Союза. Описывая структуру МАССОЛИТа, Булгаков, конечно же, не мог не учитывать этого.

Одно время в роли преемника А.М. Горького на посту председателя Союза писателей рассматривался Алексей Николаевич Толстой. Он стал прототипом заместителя Берлиоза литератора Желдыбина. Толстой был весельчак и балагур и не выносил разного рода похоронных церемоний. Если только было возможно, он старался избежать участия в них. Об этом всем было хорошо известно. Знал об этом, разумеется, и Булгаков, но, посмеиваясь над своим героем, он, наоборот, вводит его в эпицентр траурных мероприятий:

«Возле обезглавленного стояли: профессор судебной медицины, патологоанатом и его прозектор, представители следствия и вызванной по телефону от больной жены заместитель Михаила Александровича по МАССОЛИТу – литератор Желдыбин.

Машина заехала за Желдыбиным и, первым долгом, вместе со следствием, отвезла его (около полуночи это было) на квартиру убитого, где было произведено опечатание его бумаг, а затем уж все поехали в морг».

Булгаков даёт Желдыбину возможность «насладиться» всеми ужасами, сопутствовавшими трагической гибели Берлиоза. Нет нужды добавлять, что появление в правлении и руководство экстренным заседанием по подготовке похорон тоже не доставило Желдыбину никакого удовольствия. Указание на больную жену в тексте романа тоже не случайно. В начале второй половины 30-х годов Толстой начал жить со своей третьей женой – Людмилой Ильиничной Баршевой, которая была намного моложе его. Ссылка на её нездоровье создаёт комический эффект.

Фамилия «Желдыбин» образована от древнерусского слова «желда» – «трава». Этим Булгаков подчёркивает древность рода, к которому принадлежал Алексей Толстой. Но опять-таки стоит заметить, что корешки у травы неглубокие. Не то, что у дерева (читай, родового древа), и это неспроста. Вопрос о действительном графстве Толстого широко обсуждался его современниками, и мнения на этот счёт были самые разные. Так, ряд представителей эмиграции (Иван Бунин, Роман Гуль, Марк Алданов, Нина Берберова) считали отцом писателя не графа Николая Толстого, а гувернёра их семьи – Бострэма, который и воспитывал будущего писателя. Алексей Варламов в книге «Алексей Толстой» приводит свидетельства, разрушающие эту версию и окончательно проясняющие ситуацию. Но, в сущности, это мало, что меняет. Алексей Толстой был сыном графа, но вырос и воспитывался в доме бывшего гувернёра его детей. Эту двойственность происхождения писателя и отражает фамилия Желдыбин.

Булгаков любил играть со словами. Так, он признался однажды Борису Ливанову: «Сегодня мне приснился сон. Я лежу мёртвый, а ты ко мне подходишь и говоришь: «Був Гаков – нэма Гакова». Очень может быть, что и в фамилии «Желдыбин» ему слышалось «жил дыбом», «жил на дыбе». Такими выражениями вполне можно охарактеризовать жизнь выдающегося русского писателя, который в своих житейских делах не очень-то задумывался над вопросами морали. Являясь связующим звеном между двумя Россиями – Советской и эмигрантской, разрываясь в своём осознанном желании жить в мире и с той, и с другой, Толстой как бы оказался подвешенным на дыбе. И все его опыты оставаться независимым, были чрезвычайно болезненны.

В 1929 году Толстой написал пьесу «На дыбе». Она была посвящена деяниям Петра I и вызвала шквал критики. В 1934 году он, значительно переработав пьесу, публикует её под названием «Пётр I». Наконец, в 1937 году выходит третья её редакция, которая была восторженно принята критикой. Как говорится, писатель полностью отработал социальный заказ. Чем не писательская дыба?

 

ДВЕНАДЦАТЬ «АПОСТОЛОВ» ПРАВЛЕНИЯ

 

Правление МАССОЛИТа состоит из двенадцати членов. «Они пародийно уподоблены двенадцати апостолам, только не христианской, а новой коммунистической веры». Из текста следует, что в их число входит беллетрист Бескудников, поэт Двубратский, писательница, сочиняющая морские батальные рассказы под псевдонимом «Штурман Жорж», автор популярных скетчей Загривов, новеллист Иероним Поприхин, критик Абабков, сценарист Глухарев, а также Денискин и Квант. На оставшиеся три позиции претендуют четверо, плясавших в этот вечер в ресторане: Жуколов-романист, Драгунский, Чердакчи и поэтесса Тамара Полумесяц.

Начнём с Тамары Полумесяц. Разгадка её прототипа связана с общеизвестным стишком Агнии Барто, который все мы слышали в школе:

 

Мы с Тамарой

Ходим парой,

Санитары

Мы с Тамарой.

Если что-нибудь

Случится,

Приходите к нам

Лечиться.

Мы умеем класть

Компресс:

Мы с Тамарой

Красный Крест.

 

Международное общество Красного Креста основал швейцарский предприниматель и общественный деятель Анри Дюнан в 1863 году в Швейцарии. В 1884 году состоялась первая международная Конференция Международного комитета Красного Креста. На ней была принята эмблема общества – красный крест на белом фоне. Цветовое оформление логотипа организации представляет собой обратную расцветку национального флага Швейцарии из уважения к родине Движения. Женевская конвенция 1929 года признала красный полумесяц в качестве второй защитной эмблемы.

Булгаков соотносит детскую писательницу с одним из её литературных героев – санитаркой Тамарой. Санитарка – член общества Красного Креста и Красного полумесяца, вот и вся разгадка образа таинственной поэтессы. Красиво и элегантно, впрочем, как и всё у Булгакова. По ходу дела мы открыли один из шифровальных кодов писателя. Булгаков выбирает одного из литературных героев, созданных писателем-массолитовцем, и сопоставляет этого героя с автором, придумавшим его.

В 1930-х годах Агния Барто ещё не входила в верхние «этажи» писательского руководства. Поэтому мы не включаем её в члены Правления. Отчего-то думается, что «апостолы» МАССОЛИТа должны быть «рыбками» покрупнее.

 

1. Романист Жуколов – Валентин Катаев

 

Начнём с романиста Жуколова, который плясал «с какой-то киноактрисой в жёлтом платье». Фамилия у него говорящая – «ловец жуков», но ведёт ли она к разгадке прототипа?

Давайте вспомним повесть Валентина Катаева «Белеет парус одинокий». Главный её герой – мальчик Петя, оказывается причастным к революционным событиям в Одессе. Один из руководителей восстания – матрос Родион Жуков. На протяжении повести Петя встречается с ним в самых неожиданных ситуациях. Жуков интересен мальчику, Петя тянется к матросу и помогает, как может, его соратникам. Попав на маёвку, он слушает выступление Жукова, который откровенно признаётся:

«Тут мне послышалось, кому-то было интересно, что я за такой сюда к вам приехал – интересный господинчик в перчаточках и в крахмалке, парля франсе. На это могу вам ответить, что я есть член Российской социал-демократической рабочей партии, фракции большевиков, посланный сюда к вам от Одесского объединённого комитета. И я есть такой же самый рабочий человек и моряк, как вы здесь все. А что касается крахмале жилет-пике, белые брючки, то на этот вопрос тоже могу я вам с удовольствием ответить одним вопросом. Вот вы все здесь одесские рыбаки и, наверное, знаете. Почему, скажите вы мне, рыба скумбрия носит на себе такую красивую голубую шкуру с синими полосками, вроде муаровыми? Не знаете? Так я вам могу свободно это объяснить. Чтоб тую скумбрию незаметно было в нашем голубом Чёрном море и чтоб она не так скоро споймалась на ваш рыбацкий самодур. Ясно?

На шаландах послышался смех. Матрос подмигнул, тряхнул головой и сказал:

– Так вот я есть тая самая рыба, которая специально одевается в такую шкуру, чтоб её не сразу было заметно.

На шаландах засмеялись ещё пуще:

– Добрая рыба!

– Целый дельфин!

– А не страшно тебе попасть один какой-нибудь раз на крючок?

Матрос подождал, когда кончатся возгласы, и заметил:

– А ну, споймай меня. Я скользкий».

Мальчик Петя заразился идеями матроса, стал ловцом Жукова – Жуколовом. Петю Катаев писал с себя, он такой же Жуколов. Ещё один сюрприз от Михаила Афанасьевича: элегантно, одним прозвищем, он обозначает социальный портрет Катаева. Сопоставление в романе матёрого романиста с юным героем его повести – намёк Синеглазого на инфантильность Катаева, без умолка превозносящего Маяковского,
Мейерхольда и Татлина. Вместе с тем это ещё и прямая насмешка над успешным «инженером человеческих душ», имеющим в своём гардеробе перчаточки, крахмале жилет-пике и белые брючки.

Да, скользкий матрос Жуков, но и Катаев ему под стать.

Нам осталось ещё разобраться с актрисой в жёлтом платье, с которой пляшет Жуколов. Исследователь В.Мершавка (http://merchavka.ru) предположил, что основой для её образа послужила рекламный плакат И.Герасимовича к комедии «Весёлые ребята», на котором изображена Любовь Орлова. Но какая связь между актрисой и Катаевым? Похоже, нас опять ждёт какая-то шутка от Михаила Афанасьевича. Приготовились?

В 1936 году вышел комедийный музыкальный художественный фильм «Цирк», поставленный Григорием Александровым по сценарию, основанному на пьесе Ильи Ильфа, Евгения Петрова и Валентина Катаева «Под куполом цирка». Главную роль в ней, естественно, сыграла супруга Александрова, Любовь Орлова. Но у режиссёра со сценаристами возник конфликт, и авторы пьесы убрали свои имена из титров из-за несогласия с режиссёрской трактовкой. Записав Орлову в партнёрши Катаева, Булгаков посмеялся над ситуацией вокруг фильма. В общем, цирк, да и только…

 

2. Поэт Двубратский – Илья Ильф

 

Про поэта Двубратского известно, что он был одет в «жёлтые туфли на резиновом ходу». Кажется, ну и что? Мало ли у кого какие туфли? Но жёлтые ботинки с резиновыми набойками – визитная карточка одного из наиболее популярных героев советской литературы – Остапа Бендера.

В Старгород он вошёл в лаковых штиблетах с замшевым верхом апельсинового цвета. За их состоянием молодой человек следил с особой тщательностью: как только появились свободные средства, он нашёл чистильщика обуви, который раскрасил замшевый верх ботинок канареечным цветом. Это, однако, не слишком облагородило их, ибо число разного рода повреждений на них было в преизбытке. Похоже, совсем развалились башмаки вконец после того, как Остап мстительно пнул ими дверь отца Фёдора. Однако в тот же день Остап приобрёл «новые малиновые башмаки, к каблукам которых были привинчены круглые резиновые набойки», и которыми он чрезвычайно гордился. Они были его талисманом:

«Остап с любовью оглядел задники новых штиблет.

– Шик-модерн, – сказал он (Ипполиту Матвеевичу. – Авт.). – Не волнуйтесь, председатель, беру операцию на себя. Перед этими ботиночками ни один стул не устоит».

Отправляясь к мадам Грицацуевой, «Остап почистил рукавом пиджака свои малиновыебашмаки, сыграл на губах туш и удалился.

Под утро он ввалился в номер, разулся, поставил малиновую обувь на ночной столик и стал поглаживать глянцевитую кожу, с нежной страстью приговаривая:

– Мои маленькие друзья».

Ботинки производили волшебное впечатление. «Ипполит Матвеевич был готов не только молиться на Остапа, но даже целовать подмётки его малиновых штиблет». Они же были той единственной приметой, которую запомнила вдова и по которой мечтала отыскать своего возлюбленного. В «Старгородскую правду» она дала объявление, в котором была строка: «Ушёл из дому т. Бендер, лет 25–30. Одет в зелёный костюм, жёлтые ботинки и голубой жилет». «Троекратно прозвучал призыв со страниц «Старгородской правды». Но молчала великая страна. Не нашлось лиц, знающих местопребывание брюнета в жёлтых ботинках». Узнав, что Остап объявился в Москве, вдова бросилась в столицу, где узнала, что двести тысяч москвичей носят жёлтые ботинки. Но счастье всё же улыбнулось ей, и она увидела-таки своего героя в малиновых башмаках, запорошенных штукатуркой.

Авторы «Двенадцати стульев» не раз и не два упоминают про туфли своего героя. Цвета они, надо признать, преоригинального, и Ильф с Петровым не жалеют красок, описывая их. «Маленькие друзья» Бендера светятся то малиновым, то канареечным, а то просто жёлтым цветом. Солнечные оттенки их цвета символизируют внутренний настрой их обладателя, его праздничное отношение к жизни.

Булгаков, в свою очередь, обратил внимание на особую примету бендеровского гардероба и нарядил поэта Двубратского в жёлтые туфли на резиновом ходу. Но кого из двух – Ильфа или Петрова, он вывел прототипом поэта. И почему поэта?

У Булгакова каждое слово значимо. Вот фамилия Двубратский. Её можно истолковывать в балагановско-паниковском духе. Балаганов и Паниковский, как и Бендер, представляются сыновьями лейтенанта Шмидта, и Бендера можно именовать Двубратским. Но есть и более серьёзное истолкование.

В предисловии к «Золотому телёнку» Ильф и Петров в свойственной себе манере разыгрывают читателя, представляясь литературными братьями:

«Как мы пишем вдвоём? Да так и пишем вдвоём. Как братья Гонкуры. Эдмонд бегает по редакциям, а Жюль стережёт рукопись, чтобы не украли знакомые».

Если рассматривать писательский дуэт, как единое целое, как одного автора, то ему чрезвычайно подошла бы фамилия Двубратский. Но кто же из двух «Гонкуров» носит эту фамилию в «Мастере и Маргарите»?

В качестве решающей «детали» надо вспомнить, что Булгаков называет Двубратского поэтом. И это вынуждает нас сделать выбор в пользу Ильфа, первые литературные опыты которого были связаны с поэзией.

 

3. Сочинитель скетчей Загривов – Евгений Петров

 

У Ильфа и Петрова есть смешной фельетон, который называется «Журналист Ошейников». Задача у Ошейникова крайне серьёзная – написать художественный очерк о юбилейном заседании, посвящённом заслуженному работнику Ботанического сада. Но писательская мысль неудержима и своенравна, и когда под утро, после ночи непрерывного творчества очерк был окончен, то в нём были упомянуты все начальники, от которых в той или иной степени зависела будущность Ошейникова. Вот только имя юбиляра в своё художественное произведение он не вписал.

«Как же без юбиляра? – удивилась жена. – Ведь сорок лет беспорочной деятельности в Ботаническом саду.

– А на чёрта мне юбиляр? – раздражённо сказал Ошейников. – На чёрта мне Ботанический сад! Вот если бы это был фруктовый сад, тогда другое дело!

И он посмотрел на жену спокойным, светлым, уничтожающим взглядом».

Ошейник одевается на шею, загривок. Загривов, по смысловой ассоциации, то же, что Ошейников. Вот и объяснение происхождения фамилии автора популярных скетчей. Само это слово английского происхождения и обозначает небольшую пьесу комедийного или острого содержания с двумя, реже – тремя персонажами. Что ж, Евгений Петров (настоящая фамилия Катаев), действительно, был мастером их изготовления.

 

4. Денискин – Юрий Олеша

 

Про Денискина Булгаков сообщает только лишь, что он был маленький. Примета важная, но явно не определяющая. Поэтому начнём с фамилии. Её корень восходит к имени бога Диониса. Это уже важная «зацепка», поскольку пристрастие к мифологии – черта довольно редкая. Приведём на этот счёт отрывок из катаевского «Венца», где автор передаёт разговор молодого Юрия Олеши с офицером, пришедшим попросить его написать стихи на заказ:

«Виноват, а вы, собственно, кто? Командарм?

– Никак нет, отнюдь не командарм.

– Ну раз вы не командарм, то значит, вы ангел. Скажите, вы ангел?

Молодой человек замялся.

– Нет, нет, не отпирайтесь, – сказал ключик, продолжая лежать в непринуждённой позе на жёсткой кровати. – Я уверен, что вы ангел: у вас над головой крылья. Если бы вы были Меркурием, то крылья у вас были бы также и на ногах. Во всяком случае, вы посланник богов. Вас послала к нам богиня счастья, фортуна, сознайтесь.

Ключик сел на своего конька и, сыпля мифологическими метафорами, совсем обескуражил молодого человека, который застенчиво улыбался».

Итак, Олеша – любитель и знаток мифологии. Но это лишь первый шаг в понимании смысла фамилии. Дионис – бог виноделия и веселья, а писатель, как известно, был отмечен великой страстью к возлияниям в его честь. Булгаков очень деликатно обыграл эту черту своего персонажа. И опять-таки, поскольку Олеша был маленького роста, Михаил Афанасьевич использовал в его фамилии уменьшительно-ласкательный суффикс «ск». Ей-богу, и смешно, и не обидно.

Анатолий АБРАШКИН

Продолжение следует