Мамлеевщина на пути к лучезарной инобытийности

№ 2015 / 38, 28.10.2015

Ушёл из жизни создатель Метафизического реализма Юрий Витальевич Мамлеев. В ближайшее время пишущий народ отстреляется некрологами разного рода убедительности, архив писателя передадут в гослитмузей… а сторонники классического кондового подхода в литературе смогут, наконец, облегчённо отметить: слепящая Бездна внебытийности, настойчиво раздираемая Мамлеевым в своих произведениях – начнёт потихоньку зарубцовываться и затягиваться.

 

Впереди – почётное место в словарях и хрестоматиях. Возможно – включение в школьную программу и ежегодные мемориальные чтения. Всё как у людей, одним словом: «Или хорошо – или никак…»

А ведь ещё совсем недавно литературные снобы могли снисходительно хмыкнуть в лицо: «Мамлеевшина!» Хотя тут не известно, чего больше было: банальной творческой ревности да зависти… либо свербящего недоумения к столь «несправедливо» доставшейся Литературной Вечности.

Ведь если подумать: «достоевщина» – есть… «Есенинщина» – тоже… По крайней мере – была во времена нахрапа идейно-выдержанного соцреализма. А вот даже незабвенное «НашеВсё» – не удостоилось как-то сей великой милости: о термине «пушкинщина» что-то и не особо слышно. Не в обиду Светочу, если что…

А ведь не раз доводилось слышать от эстетствующих маразматов, мастодонтов собственной литкрутизны: «стиль-де у Мамлея слишком незамысловатый», нет, мол, фразеологических изгибов-изысков и витиеватых фонетических изголений!

Что ж… Пусть господа тешат свои извращённые самомнения в бесплодных самопрениях. Как по мне, Юрий Витальевич мог в одном словосочетании передать целый спектр (даже – спектрище!) концептуальных интонаций. Для него вообще, на мой взгляд, смыслокреативность была не просто излюбленным творческим методом, но и непререкаемым геномоном человеческого бытия, и, как производная – универсальным мерилом творчества, как такового.

Помню, попросили мы, молодые метафизики «без роду и без литературного племени», провести мастер-класс. Мамлеев тут же отозвался. От денег, осторожно предложенных, отказался наотрез. Мол, только привезите-отвезите на машине… Семь человек всего собралось – как-то не срослось, помню, с кворумом. Ни укора, ни недоумения – чего ради столь куцей кучки неоперившихся литераторов мирового классика дёргаете?

Но сразу – с места в карьер – о сущности в неустанных трудах созданного и заботливо выпестованного в личной творческой лаборатории стиля «метафизический реализм».

Дальше – близко к оригиналу. Вот, мол, дамские романы, экшены для любителей «движухи»… и прочая мутотень. Читаем там, сплошь и рядом, подобные словесные конструкции: «Человек вошёл в бар». Точка. Жирная. Довлеющая. Весь глянцевый опус будет наструган подобными предложениями: «Пошёл-побежал-постоял-подождал-выстрелил-убежал-позвонил-вернулся…» То самое пресловутое «клиповое сознание» появилось у бесхитростного большинства человечества задолго до изобретения телевизора! О чём такая литература? Да и литература ли это, по большому счёту? Может, лишь досужие сплетенки-побасёнки для скучающих «дамов» обоих полов, рассевшихся по офисным насестам?

«Поставь стороннего наблюдателя рядом с охранником на входе – и он сотню раз за вечер невозмутимо зафиксирует: «человек вошёл в бар… ещё один… и ещё…» – помню, возмущался Мамлеев.

Классический «мастер пера», соискатель некоей особой одарённости в раскрытии «характеров и обстоятельств» – тот напишет по-другому. Для начала выделит своего лирического героя из сонма безликих человеческих тушек, придаст особый, оригинальный признак. Так и рождаются в муках «стилисты». Изменив фразу на «человек вошёл в бар, озираясь» – можно попытаться представить себя хотя бы ма-а-аленьким таким Теургом Слова. Ведь, как минимум, из ста «вошедших» – девяносто девять «озиранию на входе» будут не подвержены. Да и потом – всего одно «лишнее» слово даёт возможность автору органично перейти от чисто внешних описательств – к пресловутому «расскрытию внутреннего мира героя» (аккурат по лекалам школьных учебников). К тому же наклёвывается повод выдать пучок лирических отступлений: как-де этот «озиралка» дошёл до жизни такой.

По мере творческого взросления автора – можем получить микрошедевр: «непрестанно озираясь»… Увы, можно дописать «в какой рубашке он озирался», как на это реагировали окружающие. Ну, а дальше – снова тупик. Ну, что же: ведите своего героя в зал – может, там он ещё что-то забавное придумает: чем занять себя и читателя…

В качестве выхода из подобного глобального тупика Юрий Витальевич предлагает метод метафизического реализма – непосредственную передачу людского нутра, отображение скрытых, схороненных в подсознании реалий внутреннего мира (да и его незримого, иррационального тёзки) – в лаконичных, непосредственных словесных определениях.

«Хотите писать в духе метафизического реализма? Для начала – чуть измените фразу. Пусть будет: «Человек вошёл в бар, непрестанно озираясь на самого себя». А уже потом смело бросайтесь в бой и живописуйте отверзшиеся внутренние бездны!» – вот как-то так: провокационно, размашисто, по-мамлеевски…

…Тема Бездны – вообще некий сияющий Эверест художественного мира Мамлеева. Бездна, Нечто за пределами Ничто, Инобытие, Творческое и жизнетворящее Небытие… «Выразитель запредельной Пустоты» – было чуть ли не высшей похвалой из его уст. Он и Леонид Губанов – адепт Священного Безумия, в знаменитом уже сейчас на весь мир Южинском переулке, – праздновали они Величие небытийности…

Именно в лицезрении и отображении Бездны – смыслов, веры, чувствований, размышлений, отношений – и полагал Мамлеев, видимо, предназначение Истинного Творчества.

Не удержусь от ёмкой цитаты, которая, возможно, может дать некое приближение к Метафизическому реализму. Дословно мамлеевские строки: «Трагические стихи… (имярек)… связаны с «непостижимостью» личной смерти и с ощущением Бездны. Это и есть, собственно, великая отправная точка: а дальше – кто куда…/…/ Бунт… во имя броска в Великое Неизвестное – это очень и очень по-нашему…»

Думаю, что выскажу крамольную мысль. Но к уходу из земной жизни Юрия Мамлеева как-то не совсем уместны соболезнования. Ведь в его творческой, авторско-выстраданной Вселенной, СМЕРТЬ – не является досадным стопором и ступором. Скорее – апогеем человеческого существования на пути к Неведомому, «великой отправной точкой» извечных поисков смысла мироздания. За ней – новая, доселе неизведанная личностная вершина… Ещё одна тайная грань жизни – завораживающая своей величественной инаковостью и внебытийностью. Нечто за пределами Ничто, которое даже средствами Метафизического реализма может быть отображено лишь приближённо. Для чистого восприятия всего, что предчувствовалось и предвиделось на мамлеевских страницах – нужно личное, непосредственное проживание Вечности Мгновения прощания с тварной видимостью.

И остаётся только пожелать Юрию Витальевичу удачного путешествия в тех Иномирах, которые он уже основательно «разведал» в своём инобытийном творчестве, в своём неповторимом «художественном бездноисчеслении».

И да простят его запуганные привычным материальным миром скептики!

Дмитрий СИЛКАН,

оргсекретарь Клуба писателей –

метафизических реалистов