Роберт ВИНОНЕН. Гимн городу и литературе

№ 2016 / 41, 25.11.2016

Давненько я не гуливал по Невскому проспекту. А вот намедни случай выпал. Иду! Когда-то, много лет назад, бывал тут – молодым курсантом речного училища. Приехавшему из Карелии пареньку показалось, что в Ленинграде всегда праздник – пронзительная прямизна улиц далеко уводила взор, а в архитектуре царила какая-то, что ли, торжественность. Несмотря на разноликость зданий, они пребывали в невыразимом и загадочном единении. Давно сказано, что архитектура есть застывшая музыка. Продолжая сравнение, увидим весь образ Питера – это огромный симфонический оркестр! Под управлением скупых солнечных лучей и порывистого ветра.

 

Но в ту пору величественная красота его для меня была молчалива. Не то теперь – дома и улицы заговорили! Прохожу, например, мимо дома № 15 по Невскому и – не чудо ли? – слышу:

– Здесь был и Мытный двор – таможенная служба, и рынок, где корабелы, работающие в Адмиралтействе, покупали провизию, ели и пили. Затем здесь был огромный деревянный дворец Елизаветы Петровны. Екатерина II, придя к власти, повелела разобрать этот ненавидимый ею дворец… Потом он был домом Куракина, домом Коссиковского, домом Елисеевых… В доме был знаменитый музыкальный клуб, который посещали самые знаменитые писатели того времени – Фонвизин и Радищев… Здесь жил один из самых популярных писателей своего времени – Николай Греч. Он издавал журнал «Сын Отечества», где печатались Батюшков, Жуковский и Пушкин. Надо признать, что третьесортные сочинения Греча раскупались в значительно больших количествах, чем книги живущих с ним в одно время гениев.

…Жил Александр Сергеевич Грибоедов. Там стоял его знаменитый рояль, который он всюду с собой возил, ведь Грибоедов был ещё и замечательный композитор. Самый его знаменитый, прекрасный и грустный, вальс часто играют и сейчас. Тут его посетил Пушкин, который потом написал: «Он был печален и имел странные предчувствия». И предчувствия сбылись…

В доме в 1870-е годы было «Благородное собрание». И здесь читали свои новые сочинения И.Тургенев и Ф.Достоевский, причём Достоевский, как известно, страшно завидовал успехам и гонорарам Тургенева – тот был тогда гораздо более любим читающей публикой.

Старый дом вещает о прошлом, но как тут не задуматься о днях наших? О писателях «раскрученных» и задвинутых в тень. Кто из них выйдет на свет завтра?

Послушав, пошёл было дальше, но дом остановил новой информацией:

…Самая большая литературная слава настигла этот дом, как ни странно, в советское время. 19 декабря 1919 года по инициативе Горького и Чуковского здесь открылся знаменитый Дом искусств, который вскоре в стиле модного тогда модернизма стал сокращённо называться Диск. Здесь открылась дешёвая, а для некоторых и бесплатная, столовая, что в голодное время многих спасло. Потом в этот доме разрешили даже селиться писателям и поэтам, тут жили Николай Гумилёв, Александр Грин, Михаил Зощенко, Осип Мандельштам и много других замечательных литераторов. А выступали тут Горький, Блок, Ахматова, Маяковский, Хлебников, Мандельштам, Пастернак – в общем, не было в ту хмурую пору российского гения, который не побывал бы тут!

Много чего сообщало мне вдогон старое здание. Но тут раздался голос номера 13:

– Живу, волею судеб, как раз на пересечении Невского и Большой Морской… тоже историческом. Тут внизу был оружейный магазин, где, по одной из легенд, секундант Данзас покупал револьверы для пушкинской дуэли. Кроме того, здесь был и знаменитый картёжный вертеп, где, волею Пушкина, проигрался Германн из «Пиковой дамы». А ещё тут проигрался и сам Пушкин, да ещё аккурат перед свадьбой!

Э-э, да тут что ни строение, то живая история. Столько сведений за одну прогулку нелегко усвоить. К примеру, дом 18 похвастался популярным в своё время рестораном, где бывал Шаляпин и Блок с Белым. Здесь же в детском возрасте жил Набоков.

Дом № 16 сообщает о себе, что он:

…Долгое время был домом Трубецких. Сергей Трубецкой, чья судьба трагически переплелась с судьбой Лермонтова, отличался смелостью и буйством… имел несчастье, служа на Кавказе, оказаться секундантом Мартынова в его дуэли с Лермонтовым, хотя, по рассказам современников, пытался эту дуэль предотвратить.

Здесь же снимал помещение Суворин для своего «Литературно-художественного общества». Суворин был издателем весьма популярной газеты «Новое время», дружил с Чеховым и печатал его.

Всех каменных голосов тут не переслушаешь. Но вот ещё один, достойный сохранения в памяти. Это от № второго:

…Поселилось множество советских учреждений, всяческие народные комиссариаты, среди них Отдел Управления Петроградского Совета, занимающийся, в частности, распределением продуктов питания. Возглавлял этот отдел Яков Белицкий и окна его выходили на площадь Урицкого (так стала называться Дворцовая площадь после убийства Урицкого) и на Александрийский столп (который, к счастью, не переименовали). Сотрудница отдела Надежда Павлович, хорошая знакомая поэта Ходасевича, приглашала его читать свои стихи перед сотрудниками отдела. Гонорар он получал продуктами. Однажды получил изрядное количество куриных яиц и, глядя в окно на Александрийский столп, посвятил своей благодетельнице шутливое стихотворение «Памятник» в подражание пушкинскому:

 

Павлович! С посошком, бродячею каликой

Пройди от финских скал вплоть до донских станиц,

Читай мои стихи по всей Руси великой –

И столько мне пришлют яиц.

 

Что если гору их на площади Урицкой

Поможет мне сложить поклонников толпа –

То, выглянув в окно, уж не найдёт Белицкий

Александрийского столпа.

 

Потом Ходасевич уехал. Нет уже многих гениев, но их строки – это по-прежнему главное, что есть в нашем городе.

А мне помнится, наш мэтр в Литинституте Лев Озеров привёл однажды эту Павлович на наш переводческий семинар. Удивительно близко от нас стоят далёкие времена!

Много, много сведений, подзабытых или вовсе неизвестных прежде, открываются возле этих, смотрящих на тебя во все окна домах и дворцах. Груз информации велик, но он расширяет мир познающего до заморских горизонтов.

Такую вот прогулку совершил я по славному городу Питеру – не выходя, между прочим, из своей квартиры в Хельсинки. А вела меня, моим гидом была книга Валерия Попова «От Пушкина к Бродскому» (изд-во СТРАТА, СПБ, 2016).
В ней мы листаем улицы и проспекты северной столицы, подробно задерживаясь на «иллюстрациях» от Растрелли, Кваренги, Росси, Монферрана и других великих зодчих. Отечественная история и родная литература теснейше переплелись в этой, прямо скажем, энциклопедии российской жизни от времени одного гения до другого.

Можно, впрочем, предвидеть скептическую мину на лицах некоторых ценителей поэзии при виде этих рядом стоящих имён – Пушкин и Бродский. Однако не думаю, что в намерения автора входило желание выразить то же самое, что сказано про классика: дескать, Бродский – это наше всё. Нет, конечно. Просто разные эпохи на одном пространстве. Мнение же пишущего про них
остаётся нам неизвестно. А вообще прав на субъективное отношение никто ни у кого не отнимал. Другое дело, когда налицо попытка выдать личное отношение за общепризнанное. Такой пример находим и в нашем (художественном!) путеводителе:

“Замечательно про это место нашего города написал лучший поэт современности Александр Кушнер, который тоже вырос на этих берегах.”

Так и хочется поправить автора: не лучший, а только один из лучших! Разве это недостаточная похвала? А вот когда В.Попов слагает гимны городу, мысли о предвзятости даже в голову не приходят. Один из примеров:

И мы выходим на светлый простор Невы. Лучшее место на земле (и так думают порой не только петербуржцы) – это стрелка Васильевского острова в белую ночь. Развод мостов, прерывающий маршруты и оставляющий целые толпы на берегу, воспринимается всеми как праздник, как подарок.

Кто это видел, с автором не поспорит. Как и насчёт заглавия одного из разделов книги: «Ничего нет лучше Невского проспекта!». Москва, кажется, с такой страстью ещё не воспета.

В непростую историю города В.Попов ненавязчиво вплетает и свою личную судьбу. А как же иначе? Тонкая лирическая струя не портит эпическую картину мегаполиса, но делает её теплее, более пригодной для жизни. Питер – город музей, а можно ли жить в музее? В. Попов увлечённо и убедительно доказывает: можно, да ещё как!
А писательская жизнь в советское и перестроечное время – тема интереснейшая и поучительная. В.Попов и сам варился и вырастал в крупного писателя в том котле рядом с такими величинами как Довлатов и Бродский. Повседневное функционирование Союза писателей показано нелицеприятно, однако ни о ком – ни одного худого слова. Жили-были, и ладно, чего уж там.

В своём исследовании Валерий Попов не идёт глубже русской колонизации края. Между тем финская составляющая в жизни Питера был очень даже заметна, да и сегодня при желании её проблески ещё можно разглядеть. Здешнее издательство Гйоль регулярно выпускает книги по истории Ингерманландии. Да вот и в книге финляндского историка Сауло Кепсу «Петербург до Петербурга» (2000 г.) что мы видим? Сплошной «приют убогого чухонца»! Вся финская топонимика ещё в целости. Кстати, В. Попов называет остров, на коем воздвигнута Петропавловская крепость, Весёлым, хотя изначальное название его – Заячий (Jänissaari). Ну, это мелочь. А как назывался флагман Российского флота на Балтике при Петре Первом? «Ингерманландия»! Название корабля под русским флагом наверняка не случайно, а опять же «назло надменному соседу». Сегодня имя края забыто и называется – Ленинградская область. Но то уже другая тема.

А книга Валерия Попова «От Пушкина до Бродского» написана как будто без особой претензии на художественность, но по выстроенности и выверенности историко-литературных фактов, по их совокупности она оформилась вполне поэтически. Как того и требовало содержание.

 

Роберт ВИНОНЕН

г. ХЕЛЬСИНКИ,

Финляндия