Борис КУРКИН. МУЗЫКАЛЬНЫЕ АПОКРИФЫ

№ 2017 / 11, 30.03.2017

Владимир Ильич Ленин очень любил нечеловеческую музыку. Особенно нечеловеческую музыку Бетховена, хотя долго слушать её он не мог, потому что она его утомляла и слишком сильно действовала ему на нервы. Об этом писала сестра Ильича Мария Ильинична.

 

Эта нечеловеческая музыка

 

Писатель Лев Толстой, напротив, очень не любил нечеловеческую музыку, особенно нечеловеческую музыку Бетховена, поскольку она выводила его из себя и делала с ним, что хотела.

Об этом он писал в своей повести «Крейцерова соната», называя музыку страшной вещью, а музыку Бетховена в особенности, потому что она гипнотизирует человека, а потом делает с ним, что хочет.

Так, наслушавшись нечеловеческой музыки Бетховена, главный герой повести Позднышев, ставший прототипом Ильича, зарезал свою жену.

Немецкий композитор Бетховен писал нечеловеческую музыку, потому что был злым и гениальным. А гениальным и злым он был потому, что болел сифилисом. Об этом писал известный авторитет в области сексо-музыкальных патологий немецкий писатель Томас Манн в своём романе «Доктор Фаустус».

Слушая нечеловеческую музыку Бетховена Владимир Ильич Ленин нечеловечески страдал. О страданиях Ильича говорила писательница Лариса Рейснер в своём репортаже в газете «Известия» от
27 января 1924 года, текст которого ей нашептал подлец Радек: «Сколько раз он рвал на себе верёвки, потихоньку накинутые, потихоньку затянутые болезнью. Вырывался из лап паралича, стегал омертвелую свою память кнутами воли, пинками подымал с земли в изнеможении упавшее сознание, и два раза отброшенный ударами в детство, два раза из него вырастал в гиганта: учился говорить, терял одну область восприятия за другой и завоёвывал их назад…»

Подлец Радек надоумил Ларису Рейснер написать такой текст в надежде, что после выхода очерка «Завтра надо жить, сегодня – горе» её расстреляют и ему не придётся на ней жениться, как он ей обещал, будучи порядочным женатым человеком.

Однако писательницу Ларису Рейснер не только не расстреляли, но даже похвалили.

Подлец Радек не убился, а рассмеялся и тут же сочинил два анекдота. Один про Ленина и Бетховена, а другой про Льва Толстого и Бетховена.

Партии эти анекдоты понравились и с очередным расстрелом подлеца Радека решено было повременить.

 

 

«Heroica» («Героическая симфония»)

 

Однажды композитор Людвиг ван Бетховен написал Героическую симфонию и посвятил её генералу Бонапарту. Однако узнав, что тот стал императором и предал революцию, перепосвятил её маршалу Тухачевскому.

Симфония имела успех, однако в 1937 году её пришлось опять перепосвящать. Оставалось лишь вычислить, кому именно на сей раз.

Тогда Бетховен обратился к товарищу Сталину с просьбой разрешить посвятить свою многострадальную симфонию ему.

В ответ товарищ Сталин сказал Бетховену, что если так дело пойдёт и дальше, то товарищу Бетховену может не хватить творческих сил для написания симфоний и од, которые он мог бы посвятить действующим вождям, полководцам, президентам и премьер-министрам.

Чтобы избежать ответственности, Бетховен счёл за благо прикинуться глухим, но обещался взять на себя повышенные обязательства и написать Десятую симфонию, под названием «Десять Сталинских ударов», поскольку она уже шумит у него в голове.

Обещание своё он так и не выполнил.

«Жаль, – сказал товарищ Сталин, узнав о смерти Бетховена, – из него мог бы получиться неплохой секретарь Союза композиторов, но уж слишком угодлив был. И характер имел сварливый».

 

 

«Ода Веллингтону»

 

Как известно, композитор Людвиг ван Бетховен написал не только «Сурка» и девять симфоний, но и ряд военных од и маршей.

Однажды он сочинил «Оду НКВД» и посвятил её железному наркому товарищу Н.И. Ежову. Однако перед самой премьерой посвящение пришлось срочно убирать. Благо, последовало предложение от английского герцога Веллингтона написать чего-нибудь в его честь, а Бетховену нужно было срочно ремонтировать дачу. Так родилась «Ода Веллингтону после победы при Виттории».

Когда Бетховен вышел на пенсию и перестал играть на фортепьяно, а стал играть в преферанс, то больше всех расстроился по этому поводу маршал С.М. Будённый, который хотел, чтобы Бетховен написал «Марш Будённого», а его пришлось писать тапёру Д. Покрассу.

Расстроился в связи со смертью Бетховена и секретарь ЦК М.А. Суслов, проведший в 1975 году через ЦК закрытое постановление «Об укреплении авторитета тов. Л.И. Брежнева». Михаил Андреевич планировал, что Бетховен посвятит Леониду Ильичу свою «Героическую симфонию».

Расстроился и лично Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР тов. Л.И. Брежнев, мечтавший, что Бетховен напишет «Марш советской милиции».

«А что, Бетховену можно, а мне нельзя?» – воскликнул насмерть уязвлённый композитор Шостакович, – и написал в отместку властям свой «Марш советской милиции».

«Это наш советский Бетховен!» – сказал о Шостаковиче товарищ Леонид Ильич Брежнев, похлопывая композитора Шостаковича по плечу после премьеры «Марша советской милиции», и выписал ему Ленинскую премию.

А композитору Шостаковичу было не ясно, то ли Леонид Ильич так тонко шутит, то ли и взаправду держит его за Бетховена. От этого непонимания композитор Дмитрий Шостакович постоянно злился и с каждым днём всё больше не любил советскую власть.

 

 

Формализм

 

Однажды на Пленуме Союза композиторов композитора Людвига ван Бетховена обвинили в формализме.

По склочности своего характера, Бетховен тотчас же отписал письмо товарищу Сталину, с просьбой объяснить ему в доступной форме, в чём заключается формализм его увертюры к «Эгмонту» и второй части своей 7-й симфонии.

«Требуя формализовать критические замечания в Ваш адрес, товарищ Бетховен, Вы уже выступаете как формалист», – отвечал ему товарищ Сталин и, передав композитору коммунистический привет, распорядился присудить Бетховену Сталинскую премию II степени за ненаписанную ещё 10 симфонию.

 

 

Много шума из ничего

 

Главврач ялтинского санатория Дмитрий Ильич Ульянов и отдыхающий Людвиг Иванович Бетховен были приятели и любили по вечерам играть на гармошке и попивать крымскую Массандру. В том же санатории поправляла своё здоровье и Фанни Каплан, положившая глаз на обоих и возмечтавшая выйти за кого-нибудь из них замуж, потому что сослепу она их даже вблизи не различала.

Однако ни Дмитрий Ильич, ни Людвиг Иванович не обращали на Фанни Каплан как на женщину никакого внимания и продолжали играть на гармошке Дмитрия Ильича и попивать Массандру.

Однажды Фанни Каплан это надоело, и чтобы обратить на себя внимание Дмитрия Ильича и Людвига Ивановича она решила пальнуть пулей во Владимира Ильича.

После получения известия о покушении на брата Дмитрий Ильич запил, а Людвиг Иванович вдохновился и написал загодя нечеловеческий похоронный марш. Однако внимания на Фанни Каплан как на женщину, к тому же слепую, никто из них так и не обратил.

 

 

Приспособленец Вагнер

 

За время проживания в СССР композитор Рихард Вагнер написал целый ряд опер, прославляющих советскую действительность, в частности, «Золото Магадана», «Сталинские соколы», «Илья Муромец», «Свинарка и пастух».

Став невозвращенцем и переехав по сугубо меркантильным соображениям в г. Байройт, он изменил в угоду тамошней публике названия своих опер. Так возникли «Золото Рейна», «Валькирии», «Зигфрид», «Тристан и Изольда».

«Очень деньги любил. Беспринципный был товарищ, но не жулик, обыкновенный человек, да. Разъездной такой музыкант», – говаривал о Рихарде Вагнере тов. В.М. Молотов в своих ста сорока беседах с поэтом Феликсом Чуевым.

Иногда тов. В.М. Молотов добавлял: «Из большевистских рядов, но переродившийся. Нервы Ленину своей музыкой портил».

 

 

Дзержинский, да не тот!

 

Однажды приходит Ильич с работы раньше положенного, нервный, как всегда, а за стенкой музыка громыхает. «Отречёмся от старого мира» в фортепианном переложении Л. ван Бетховена.

– Кто это там хулиганит?! – срывается на фальцет Ильич.

– Это Дзержинский! – отвечает ему испуганно сестрица его Мария Ильинична и бежит опрометью за стенку.

Смолкает музыка враз, а Ильич всё ходит и ходит из угла в угол, успокоиться пытается.

А это и впрямь Дзержинский был. Только не Феликс Эдмундович, а вундеркинд Ваня Дзержинский – будущий советский композитор. Музыкальный вечер за стенкой проходил: родные и близкие вождя отсутствием «большого брата» попользоваться решили.

Долго оправдывался потом Феликс Эдмундович перед Ильичом, уверяя его, что это не он тогда по клавишам стучал. И Марию Ильиничну в свидетели брал, и даже подлеца Радека. Но переубедить Ленина было невозможно. Зато у Вани Дзержинского жизнь удалась.

 

 

Магия пения

 

Владимир Ильич Ленин любил петь, хотя доводилось ему это делать нечасто – мешали дела и отсутствие голоса.

Особенно любил он три песни: «Интернационал», «Отречёмся от старого мира!» и «Беснуйтесь, тираны!», которые распевал вместе с товарищами в свободное от революционной борьбы время.

Бывало, соберутся они вместе, представят себе Александра I Благословенного, Александра II Освободителя и Александра III Миротворца, затянут «Глумитесь над нами!» и впадают в неистовство.

В отличие от Ильича с его гвардией товарищ Сталин любил петь соло «Сулико», «Дивлюсь я на небо» и «Выхожу один я на дорогу», хотя «Интернационалом» поначалу тоже не брезговал.

Со временем эта вкусовая разница потянула за собой важные следствия.

 

 

Опера

 

Товарищ Сталин очень любил оперу, а Ленин оперу не любил и считал её вздорной забавой нетрудового элемента, прежде всего помещиков и буржуазии.

Товарищ Сталин был в Вене всего один раз, и вместо того, чтобы ходить на партсобрания, он ходил в Венскую оперу и приходил в восторг.

Ленин бывал в Вене не раз, но в Венскую оперу не ходил, потому что один раз он уже был в Казанской опере и с него этого хватило.

Товарищ Сталин любил Большой театр, но не мог ходить в него, потому жил в Баку в подполье, а Ленин не ходил в Большой театр, потому жил в эмиграции в Париже и не любил не только Большой театр, но и Гранд Опера и даже Ла Скала.

После Великого Октября Ленин хотел прикрыть Большой театр, чтобы товарищу Сталину некуда было ходить, прогуливая партсобрания, а товарищ Сталин узнал об этом от легкомысленного Луначарского. Именно тогда и прошла между двумя вождями роковая политическая трещина.

 

 

«Геся» и «Фаня»

 

Однажды в юности Владимир Ильич Ленин получил огромное наслаждение от оперы Ф. Галеви «Жидовка» и несколько дней ходил под впечатлением.

Через много лет, проходя курс лечения в Горках, Ильич заказал братьям С. Д. и Д. Покрасс рок-оперу «Неистовая Геся» про народоволку Гесю Гельфман и даже распорядился выплатить авторам аванс.

Однако попытка написать оперу о цареубийцах была на корню пресечена товарищем Сталиным. Тот здраво рассудил, что пиарить бомбистов в новых исторических условиях было бы серьёзной политической ошибкой.

Узнав об этом, композитор Д.Шостакович сжёг уже готовую партитуру революционной оперы «Фаня» – о фанатке Ильича Фанни Каплан.

Больше Ленину никаких опер заказывать не давали.

Драматична и судьба оперы Ф.Галеви на советской сцене.

После победы Великого Октября её переименовали сначала в «Иудейку», в годы «Великого перелома» – в «Дочь кардинала», а в период борьбы с космополитизмом вообще сняли с репертуара как проповедующую мезальянс. И уже в годы «застоя» оперу А.Шнитке на тот же сюжет – «Дочь ювелира» – положили под сукно за формализм.

 

 

Весь мир – театр

 

Заместитель наркома иностранных дел тов. Н.Н. Крестинский тщательно скрывал свои театральные вкусы, а может и не имел их вовсе и потому держал нос по ветру и склонялся к троцкизму.

Зато у тов. Молотова было обострённое классовое чутьё, и потому он называл тов. Крестинского бывшим евреем и настоящим барином, хотя папа у него был нигилист, а мама – интеллигентская обывательница.

Бывший адвокат тов. Крестинский привык вечно вихляться и вертеться: с Троцким, Зиновьевым и Каменевым он ходил на модернистского «Бориса Годунова» в театр Мейерхольда, а с товарищем Сталиным на классического «Бориса Годунова» в Большой театр. Поэтому в среде старых большевиков за ним прочно закрепилось прозвище «и нашим и вашим», хотя тов. Крестинский сам был старый большевик и критиковал Владимира Ильича Ленина за антисемитизм, ибо тот не любил меньшевиков.

«Очень активный барин, – говорил о тов. Крестинском тов. Молотов. – Похож даже на русского. Был Первым секретарём ЦК. Мы его не знали куда девать, пока не арестовали…»

Троцкисты же пустили слух, что на Крестинского написал донос Пушкин, возмущавшийся постановкой Мейерхольда.

 

 

«…У товарища С. был музыкальный вечер…»

 

Однажды товарищ Сталин предложил проводить у себя на даче музыкальные вечера для ближнего круга с целью смягчения его нравов.

По традиции вечер открывали тт. В.М. Молотов и А.А. Жданов, исполнявшие на двух роялях популярные мелодии. Но поскольку особого доверия друг к другу у них не было, то каждый норовил подставить ножку партнёру, и дело заканчивалось взаимными обвинениями в формализме, уводе советского слушателя от действительности и даже како– и порнофонии. Это убеждало Никиту Хрущёва в том, что музыкальные вечера – дурная забава недорезанной дворяни.

Оживлённую дискуссию с удовольствием стенографировал Л.П. Берия, поскольку он не умел играть ни на одном музыкальном инструменте и делать ему на музыкальном вечере было нечего.

Завершалось обсуждение проблем современной советской музыки танцами под патефон, а его материалы спускались Генеральному секретарю Союза советских композиторов для исполнения.

После смерти А.А. Жданова тов. Молотову не с кем стало полемизировать, и музыкальные вечера в Кунцеве пресеклись.

 

 

Вот такая травиата

 

Когда режиссёр В.Э. Мейерхольд узнал от одного старого большевика, что В.И. Ленин, посмотрев как-то раз за границей спектакль «Дама с камелиями», был растроган до слёз, он решил включить пьесу Дюма-сына в репертуар театра имени В.Э. Мейерхольда, чтобы делать вождю приятное и периодически доводить Ильича до слёз умиления.

После того, как Ильич узнал о планах режиссёра, его хватил удар, и режиссёру Мейерхольду пришлось ставить другой спектакль «Земля дыбом» по пьесе С.М. Третьякова и посвящать его тов. Л.Д. Троцкому, метившему на освобождающееся место вождя.

В 1937 году это посвящение бывшему товарищу Троцкому режиссёру Мейерхольду припомнил в газете «Правда» главный цензор т. П.М. Керженцев. Однако у тов. Мейерхольда сохранилась вырезка из статьи того же т. Керженцева в той же газете «Правда» четырнадцатилетней давности, в которой тот нахваливал спектакль «Земля дыбом» и говорил о правильности посвящения его товарищу Л.Д. Троцкому.

После разговора в ЦК т. Керженцев подверг себя острой и принципиальной самокритике, после которой слёг и помер. А режиссёру Мейерхольду было вменено покушение на жизнь Ильича путём доведения его до слёз своей постановкой «Дамы с камелиями».

А всё это произошло из-за того, что в ЦК и Политбюро сложилось негативное мнение о «Даме с камелиями» Дюма-сына, поскольку на её основе идейно близкий дуче Муссолини композитор Иосиф Верди написал свою порнооперу «Травиата».

 

 

Корабль современности

 

Моцарта с Пушкиным давно уже хотели сбросить с корабля современности, но это всё никак не удавалось, потому что тем, кто хотел это сделать, поутру было совсем не до того.

Моцарт же тихо писал себе в стол, а чтобы прокормить семью, он сочинял музыку для киностудии «Союзмультфильм». Договор был оформлен на его жену Констанцию, взявшую себе псевдоним «Софья Губайдулина».

Коварная Констанция рассчитывала, что за такую музыку её непременно вышлют в Австрию, после чего она сможет воссоединиться с Моцартом или, по крайней мере с Шиканедером.

Расчёт оказался верен, только выслали за границу всё же не Констанцию Моцарт-Вебер, а натуральную Софью Губайдулину.

Узнав про это Пушкин хохотал до слёз, а Гоголь написал «Вечера на хуторе близ Диканьки».

 

 

«Гайка»? Нет, «Болт»!

 

Однажды в Большом театре случился кризис репертуара и было решено обратиться к Моцарту, чтобы тот написал балет на современную тему.

Моцарту были позарез нужны деньги, и он за ночь выполнил задание, написав, однако, не балет, а оперу под названием «Гайка». Либретто написал его лечащий доктор А. Чехов, взяв за основу свой рассказ «Злоумышленник».

В свою очередь композитор Шостакович написал балет «Болт».

«Гайку» зарубил Главрепертком, а «Болт» прошёл на ура, поскольку пропагандировал исторический оптимизм.

Ознакомившись с партитурой «Гайки», Модест Петрович Мусоргский пришёл в восторг и стал править её прямо при Моцарте, в результате чего написал «Хованщину». Но Главрепертком забраковал и её.

 

 

Моцарт и Суворов

 

В 1937 году Моцарта арестовали по делу Тухачевского, поскольку тот учил маршала играть на скрипке и даже давал ему уроки композиции.

Узнав об этом в Москву тотчас же примчался из своего передового колхоза «Кончанское» А.В. Суворов и направился, не снимая шпаги, прямиком в Кремль к товарищу Сталину.

«Я под марш Моцарта Измаил брал!» – воскликнул Суворов, когда товарищ Сталин стал выставлять бывшему графу Рымникскому и князю Италийскому резоны следствия.

Этот аргумент стал решающим: Моцарта отпустили, а Суворов благополучно вернулся в свой передовой колхоз.

– Уж больно доверчив ты, Коба! – сказал товарищу Сталину Молотов. – Ильич бы твоего Суворова и слушать не стал, а прямиком к Дзержинскому отправил.

– Ильич нечеловеческую музыку любил, – ответил товарищ Сталин и пыхнул трубкой.

С тех пор, когда на Моцарта приходили доносы, товарищ Сталин неизменно накладывал одну и туже резолюцию: «Мы с Моцартом Измаил брали».

В благодарность за понимание Моцарт написал оперу «Милосердие товарища Сталина», но товарищ Сталин порекомендовал Моцарту изменить название оперы. В историю оперного искусства она вошла под названием «Милосердие Тита».

 

 

Троцкий, да не тот

 

Председатель союза композиторов СССР Арнольд Шёнберг был перманентный революционер в музыке, додекафонист и потому обожал т. Троцкого, который тоже был перманентный революционер и какофонист.

Когда же Троцкого стали прочить в диктаторы, Арнольд Шёнберг, следуя тогдашней моде, взял себе фамилию «Троцкий».

После того как Троцкого разоблачили, Арнольд Шёнберг не стал менять фамилию хотя бы на Бронштейн, а просто сбежал на родину товарища Троцкого в Америку.

«Убить, подлеца Троцкого мало! – говаривал чёткий партиец и тоже революционер от музыки с дореволюционным стажем Л. ван Бетховен. – Жулик он первостатейный!»

Однажды молодые комсомольцы, горячие сторонники «линии Бетховена», считавшие Шёнберга виновником инвалидности автора Пятой симфонии, отправились в Америку, чтобы сорвать концерт известного додекафониста. Однако по дороге они заплутали и, перепутав США с Мексикой, а додекафонию с какофонией и в возникшей неразберихе ушибли Троцкого альпенштоком. Не того Троцкого, который Шёнберг, а того, который Бронштейн.

«Да и шут с ним! – сказал по этому поводу Людвиг ван Бетховен. – Тот ещё троцкист был! Такой бы и Моцарта отравил».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Апокрифы собрал и записал Борис КУРКИН