Ах, Полевой, Полевой…
Почему советский литературный генерал скрывал правду о судьбе замечательного детского писателя Льва Квитко
Рубрика в газете: Не первая ложь, № 2021 / 3, 29.01.2021, автор: Александр МИЛЬ
Осенью 1955 года, впервые после смерти Сталина, в Америке побывала делегация советских писателей. В разных городах американского континента проходили встречи с участием поэтов и писателей из страны Советов.
На одной из встреч присутствовал американский писатель с российскими корнями Говард Фаст (отец Говарда, Барни Фастовский, родился на Украине).
А теперь внимание – прочтите цитату из романа Говарда Фаста «Голый бог» («Обнажённый бог») – «На вечере я был в числе маленькой группы, которая разговаривала с Борисом Полевым. Разговор касался советских писателей и того, что они делают в настоящее время, – и так как Полевой не говорил по-английски, то переводил мой старый друг, русский язык которого был безукоризненным. Безукоризненность его языка в данном случае была очень важна, потому что после этого я несколько раз проверял точность всего сказанного. Кто-то спросил Полевого, не может ли он нам сообщить какие-нибудь сведения о еврейском писателе Квитко. Мы объяснили Полевому, что уже некоторое время ходят слухи о его аресте в числе других еврейских писателей, и даже о его насильственной смерти. Может ли Полевой рассеять эти слухи раз и навсегда?
Полевой сказал, что может, и что слухи эти, конечно, обычная антисоветская клевета. К счастью, он, Полевой, в состоянии опровергнуть её, потому что Квитко в настоящее время живет в том же доме, где и он, Полевой. – «Какое же может быть лучшее опровержение этих слухов?» – сказал Полевой. Нас всех это очень обрадовало, и мы вздохнули свободно. Мы спросили, что Квитко делает, – и Полевой нам ответил, что он заканчивает перевод и собирается писать новую книгу. Он добавил, что виделся с Квитко перед отъездом в Америку и что Квитко просил передать привет его американским друзьям.
Так ответил Полевой – и при этом было слишком много свидетелей, чтобы это можно было отрицать. Но после отъезда Полевого и после ХХ съезда партии из еврейско-польских коммунистических газет мы узнали, что Квитко уже много лет не было в живых, что его замучили и убили, как Фефера и Бергельсона».
Борис Полевой, будущий главный редактор журнала «Юность», мягко говоря, слукавил. Он никогда не жил в писательском доме в Лаврушинском переулке. На момент поездки в Америку у Полевого была квартира в элитном доме на Беговой. Да и Лев Квитко жил не в писательском доме, а на Маросейке в доме 13 квартира 9.
Это была не первая ложь о судьбе замечательного детского поэта Льва Квитко и его коллег по перу. В марте 1949 года в США проходила научно-культурная конференция, в которой принимал участие председатель Союза писателей СССР Александр Фадеев. На конференции ему был задан вопрос о судьбе еврейских писателей и поэтов. Фадееву пришлось изворачиваться и врать, что не надо верить слухам. Те поэты и писатели, о которых распространяются слухи об их аресте живы и здоровы, и что в стране Советов антисемитизма не существует. Засветился в дезинформации об арестованных писателях и поэтах также известный писатель и общественный деятель Илья Эренбург.
Только в середине марта 1956 года в американской газете «Форверт» («Вперёд») было опубликовано сообщение о постыдном процессе над членами ЕАК, который длился более трёх лет. Для Говарда Фаста стала трагедией известие о том, что в ночь со вторника 12 на 13 августа 1952 года Льву Квитко и ещё 12 членам ЕАК вынесли смертельный приговор.
Позднее в письме от 25 марта 1957 года Говард Фаст писал Борису Полевому: «…почему ты сказал нам здесь, в Нью-Йорке, что еврейский писатель Квитко жив и здоров, живёт с тобой в одном доме, по соседству, когда он был казнён и его давно нет в живых? Почему? Зачем тебе нужно было лгать? Почему ты не мог уклониться от ответа и сказать нам, что ты не знаешь или не хочешь говорить об этом? Зачем ты лгал так страшно и намеренно?»
С писателем Львом Квитко Говард Фаст познакомился в бытность неоднократных посещений Москвы по издательским делам. На тот период, Говард Фаст был самым издаваемым в СССР американским писателем. Он даже впоследствии стал лауреатом Сталинской премии «За укрепление мира между народами».
Квитко не знал английского зыка, а Говард русского. Языком их общения стал идиш. Они переписывались, и когда в 1949 году переписка прекратилась, а появились слухи о репрессиях еврейских писателей, естественно, возникли соответствующие вопросы.
В октябре 1956 года советские войска подавили рабочее движение в Венгрии. Это событие, как и известие о зверской расправе над еврейскими писателями в СССР, подвигло Говарда Фаста на выход из коммунистической партии Америки, в которой он состоял с 1944 года. С этого момента он стал неинтересен советскому правительству. Его книги перестали издавать. Вновь книги Говарда Фаста вернулись в Россию только в 2001 году.
То же произошло и с книгами Льва Квитко, переводить которого за честь считали Анна Ахматова, Сергей Михалков, Самуил Маршак, Михаил Светлов и другие советские поэты. Книги Льва Квитко изъяли из библиотек и сожгли. Последняя книжка «К солнцу» издана в 1948 году. После реабилитации поэта его произведения стали переиздавать. Первой была напечатана книга Льва Квитко «Песни моей души». В ней собраны лучшие произведения поэта за весь его творческий путь.
Жемчужины детской поэзии Льва Квитко времён наших дедушек и бабушек вновь появились на прилавках книжных магазинов.
«Анна-Ванна, наш отряд
Хочет видеть поросят!
Мы их не обидим:
Поглядим и выйдем!
– Уходите со двора,
Лучше не просите!
Поросят купать пора,
После приходите»
Или:
«Климу Ворошилову письмо я написал:
Товарищ Ворошилов, народный комиссар!
В Красную армию нынешний год,
В Красную армию брат мой идёт!..»
Не понял: а чём можно обвинять Полевого? Почитайте “Шапку” Войновича. Полевой этот тотт же войновический Каретников. Вполне симпатичный персонаж. Что говорится, плоть от плоти советского народа и души народной. А сейчас-то что, по-другому? То же самое.
Один из первых романов котоые я прочитал на английском языке, кажется в начале 70х, бы роман Фаста “The Freedom Road”. Тогда он произвел на меня большое впечатление. В оригинале его романы были доступны. Ничего коммунистического в романе не было. Это был роман, кажется, о судьбе первого чернокожего американского конгрессмена, сразу после гражданской войны. Но это было тогда.
– У нас в семье на рубеже 50-х – 60-х годов была цветная детская книжка с картинками и стишком: “«Анна-Ванна, наш отряд…”
Она очень нам нравилась своей непосредственностью.
ПОЭТОМУ И ВСПОМНИЛИ ФАДЕЕВА И ПОЛЕВОГО…
Здоровому народу нужна хорошая память. Без памяти нет истории народа. А история учит. Вячеслав Огрызко извлекает из архивов факты об отношении руководителей СССР к деятелям культуры, борется с руководством архивов за открытие и сохранность архивов. Александр Миль открыл нам интересную и очень печальную страницу нашей истории, показал, как политическая обстановка делала в общем то порядочных людей лжецами и лицемерами. Всё это мы должны проектировать на нашу сегодняшнюю жизнь.
Говард Фаст русских корней не имел: он родился в Америке в еврейской семье и по-русски не говорил.
Фамилия Фастовский -производная от украинского города Фастов, который на начало 20 века входил в Российскую империю. Отец Говарда Фаста эмигрировал в Америку в самом начале 20 века, соответственно, Говард Фаст имееет российские корни.