Власть и экономика литературного процесса
Придём ли мы к духовно-интеллектуальному свинополису?
№ 2025 / 17, 01.05.2025, автор: Иван ОБРАЗЦОВ (г. Барнаул)
Если проанализировать наименования большинства современных крупных литературных премий России (крупных и в смысле финансовой составляющей, и в смысле медийного освещения), то легко обнаружится, что их наименования как означающее часто не связаны совершенно ни с каким означаемым. Точнее, организаторы этих премий пытаются частный случай своего понимания означающего выдать за единственно возможное значение, при этом вся процедура означения не связана ни с какими подлинными предметами, действиями или явлениями в области литературного творчества. Те самые наши старые и давно немилые знакомые, литературные лавочники и благообразные серости из условно «либеральной» тусовки, замечательно отучившись во всевозможных литинститутских коридорах, не менее замечательно научились имитировать литературу, при всём при этом оставаясь глубоко примитивными и крайне невежественными (как в духовном, так и в интеллектуальном смысле) медиа-персонажами.
Именно поэтому данная категория медиа-персонажей навязчиво пытается выдать своё ничтожно-желаемое за грандиозно-действительное, а плодом их деятельности являются исключительно финансовые дивиденды, получаемые небольшими (относительно всего книжного бизнеса) кусочками от частного коммерческого и общегосударственного дотационного пирогов (наш пострел везде поспел, как говорится). Во имя финансовых подачек данная компания персонажей готовы мимикрировать под что угодно, даже имитировать любовь к Отечеству.
Имитировать – ключевое понятие для подобного «литпроцесса». Насколько эта система неэффективна, можно судить по отсутствию образовательного и просветительского результата в любой из областей современной российской культуры, где давно продвигаются идеи исключительности некоего круга продажных «лауреатов», а всё остальное общество представляется в виде некой потребительской массы, разделённой на тематические сектора. Но такие идеи уж больно хорошо знакомы нам из истории, тем более хорошо знакомы результаты подобных идейных представлений о собственных исключительности и превосходстве.
Как бы это странно ни звучало, но проекты Мединского приносят гораздо больший публично-практический эффект (Даниэль Орлов, например, под программы Мединского пол на даче поменял), чем многолетняя «работа» Литинститута, во главе со «вселауреатом» Варламовым-одсуном и сопутствующими виршами ещё одного «вселауреата» Водолазкина-акына (это он сам так «глубоко» обозначил смысл труда писателя, вот пускай таким «писателем» и остаётся; ведь, возможно, он просто и по заданию «редакциишубиной» пытается очаровать потребителей из Казахстана). Не надо путать внешнюю благообразность с наличием глубокого внутреннего содержания, ведь первое совершенно не гарантирует последнего (что мы все наблюдаем уже довольно давно).
Здесь (отчего бы нам не перефразировать Ф. Джеймисона) мы наблюдаем то, что называется «тупой капитализм», так как современный мейнстримовый литпремиальный процесс – это процесс исключительно архаичный и капиталистический, содержащий в своей основе ту самую экономическую идею, которая (довольно часто и ошибочно) выдвигается сегодня в поле отечественной, да и мировой политики как единственно подлинная суть жизни общества. Именно эта ошибочность лежит в основе бессчётное число раз повторяемых в грантовых заявках на финансирование литпремий симулякрах типа «культура», «литература», «просвещение», «актуальность», которые не отсылают ни к чему, кроме частных случаев, которые к тому же являются местечковыми пристрастиями кучек грантоедов и благополучателей, не имеющих никакого отношения к глубинным процессам в современной отечественной культуре. Более того, сами эти «частные случаи» являются лишь производной от экономического интереса, что само по себе не может не вызывать общего культурологического и естественного пессимизма в рамках существующей логики вещей, событий и процессов.
Кроме того, бесконечное перетасовывание в наименованиях литературных премий широко известных означающих в виде окололитературных терминов является самым явным признаком постмодернистской игры. Причём (в духе поднадоевших «вечносвежих» веяний постмодерна) эта игра отрицается самими участниками и строится, в общем-то, именно на этом отрицании – на отрицании собственных игровых моделей. Тем самым упускается (или скрывается от самих себя) основная база подобной игры, а именно – финансовая составляющая, которая и есть главная мотивация любого подобного процесса. Как уже сказано выше, именование этой игры известными означающими выполняет роль фигового листка для того, чтобы с одной стороны осуществить процесс отрицания, с другой – построить на этом отрицании всю игру.
Естественным следствием вышеуказанного является политизация того, что называется «литературный процесс» и, в том числе (разумеется), «литпремиальный процесс». Так как подсознательно или явно данная политизация всего лишь один из симптомов экономических процессов, происходящих внутри литературного сообщества, то самостоятельное развитие или развитие приоритетное для собственно «литературного процесса» в этой модели предусмотрено быть не может. При действующих внутри литературного сообщества устойчивых артефактах позднесоветского номенклатурного взаимодействия и западноевропейского экономически-культурологического влияния вся система современного «литературного процесса» являет собой лишь химеру, собранную из чего попало под руку особо оборотистым господам сочинителям. Причём «литературного» в данном случае уже давно можно брать в кавычки как одно из означающих, которое не отсылает ни к какому означаемому, имеющему хоть какие-то реальные и общепринимаемые смыслы и вещи в области культуры.
Отсюда же произрастают и причины дробления «литературного процесса» на крупные сектора, которые в свою очередь дробятся на более мелкие, постоянно трансформируясь и перетекая один в другой. Проще говоря, экономика и рентабельность, положенные в основу развития «литературного процесса», будут давать неизбежный эффект дробления литературного сообщества, так как именно такая его (литсообщества) конфигурация позволяет извлечь частным монополистам максимальную финансовую прибыль от сбываемой книжной продукции и прочего сопутствующего мерча. Разделяй и властвуй – основной закон «современной» экономики и в литературной среде он работает так же, как и во всём «современном» обществе потребления. Литература становится продуктом, хотя вроде бы должна быть идеологией.
Если что и может быть объединяющим для всего так называемого «литературного процесса» в условиях приоритета экономической рентабельности, то это лишь сама система взаимодействий, которая происходит как некий бурлящий, хаотический процесс, не поддающийся какому-то однозначному мировоззренческому толкованию. Драматический надрыв сопровождающего все эти процессы дискурса есть по сути лишь механизм капитализации любой вокруглитературной риторики. Отсюда же происходит и тяготение к созданию массовых однотипных действ (будь то бесконечные поездки «групп лауреатов» в дружественные страны и российские регионы, мастер-классы «литературного мастерства» и прочие «обучающие» сейшены), которые являются аналогами конвейерного производства товаров или сектантских массовых камланий под наглядную агитацию харизматического лидера.
Проще говоря, рыночный обмен выдаётся за обмен символический, но символическим здесь не может быть ничего, кроме разве что денежных купюр. Всё так называемое «литобучение» связано, как правило, с банальным тренингом по правильному распределению синтаксических конструкций и формированию сюжетных линий, что, в общем-то, является уровнем навыка прилежного ученика средней школы. Кстати, такая массовая популярность подобных «литобучений» указывает и на проблемы в системе образования, когда молодые граждане нашей страны часто не в состоянии грамотно излагать свои мысли даже после выпуска из высшего учебного заведения.
Правда, есть ещё один объединяющий фактор для любых внешнепротивоборствующих группировок и объединений внутри «литературного процесса». Этим объединяющим фактором является не просто стремление к обретению властных полномочий, но стремление к обретению власти тотальной. По сути, если внимательно изучить предлагаемые типы дискурсов, то вся их риторика стремится обрести тотальные властные полномочия монополиста, по крайней мере заявляет о себе как о единственной возможной и допустимой риторике внутри «литературного процесса». То есть тоталитаризм и монополизм и есть основные движители и цели той внутрицеховой суеты, которую мы наблюдаем сегодня в отечественной культуре, а так называемая «либеральная» тусовка последние годы лишь возглавляла и направляла эти процессы к капитализации всего и вся. Пикантность ситуации заключается в том, что в личной экосистеме писателя как первое (тоталитаризм) так и второе (монополизм) прямо противоречат самому смыслу индивидуального творчества, которое предполагает конкретную степень свободы как осознанной необходимости.
В конце концов, все основные вокруглитературные и в целом общекультурные процессы направлены уже много лет к одной цели – получение властных полномочий. Это как раз и объясняет политизированность дискурса и указывает на его экономические мотивации. Причём борьба идёт не между какими-то секторами «литературного сообщества», а прежде всего за возможность слияния с федерально-государственными номенклатурными структурами. Параллельно происходит процесс слияния с такими институциями как религиозные организации или региональные ведомства культуры. По сути, это борьба за возможность не просто слиться с каким-либо ведомством, а за возможность самим стать ведомственной культурой. То есть речь идёт о стремлении стать не просто культурной, а политической властью, по крайней мере активной частью этой политической системы.
Риторика борьбы может приобретать окраску неолиберального или оголтело националистического дискурса, хотя целью очевидно является получение власти. Но именно по причине имитационности социально-литературного действия вся эта риторика есть лишь постмодернистский дискурс, построенный на сплошных симулякрах, где означающее уже давно не означает ничего, кроме стремления к тотальной власти, к обретению максимального уровня контроля и, разумеется, контроля финансовых потоков.
Причём главный контроль все эти «литературные» сообщества предполагают осуществлять над языком, который как однажды заметил Ю.М. Лотман, есть механизм моделирования реальности. То есть, если действующая сегодня в России политическая власть логично и закономерно старается обрести контроль над экономикой, тогда то, что называется группировками «литературного процесса», стремится обрести власть и над финансовыми потоками, и над языком, который моделирует реальность его носителей.
Повторимся, что такое положение вещей не может не вызывать естественного пессимизма, но, с другой стороны, разве есть иной известный способ наделения литературного процесса статусом значимого общественного явления? Судя по всему, иных методов на сегодняшний момент неизвестно. Остаётся лишь уповать на тот самый «индивидуальный» элемент, который прямо необходим для осуществления литературного творчества. Уповать в надежде на то, что сочинители (или хотя бы их часть) сохранят здравый рассудок и моральную устойчивость через память о том «что есть благо?»
Ещё древние отмечали, что благом как таковым не может быть стремление, например, к бытовому комфорту (социальным пособиям, заработной плате, получению жилья и проч.), так как такое стремление ничем не отличается от стремления стада свиней, которых интересуют те же самые «блага», пускай и в более упрощённом их виде. Платон именовал тип общества, сделавшего комфорт своей основной целью развития, свинополисом. Основания для подобных заявлений у философа действительно были, так как, если что и может именоваться благом с точки зрения видовой цели человеческого общества, так это стремление к истине, знанию, миру, милосердию, а бытовой комфорт – лишь одно из возможных условий осуществления основных видовых стремлений. Другими словами, чтобы «литературный процесс» сохранял необходимый статус держателя и популяризатора культурного кода, необходимо освободить его от назойливого литпремиального стремления в ряды коммерческих эскортниц, то есть, лишить частный коммерческий сектор тотального владения книжным рынком.
Впрочем, человеческий свинополис может шагнуть и на новую ступень, сделав своим основным стремлением комфортное духовное и интеллектуальное стояние на месте, которое иногда будет имитировать активность в виде бега на месте как общеукрепляющего действа. Эдакий духовно-интеллектуальный свинополис нашего времени. Хочется верить, что при таком неблагоприятном прогнозе в русской культуре сохранится потенциал в лице подлинных писателей, пускай даже и небольшого их числа, которые своей видовой целью видят не примитивный бытовой комфорт, а подлинное благо для нашего общества. Странно звучит (учитывая навязываемые сегодня нам от псевдолитературных персонажей эгоцентрические и инфантильно-герметичные мировоззренческие модели), но это не может быть стремлением к «благу» для себя любимого и кучки своих приближённых благообразных серостей с медалями, лауреатскими дипломами и грамотами за демократическую демократию во всём мире. Это прямо необходимо должно быть писательским трудом, содержащим в себе идею блага общественного, отечественного. Так как если человек не в состоянии стремиться к благу для Отечества и общества, то ни о каком благе для абстрактного «мира во всём мире» речи быть не может.
Опять же, вспоминая Ф. Джеймисона и озвученные им мысли ряда теоретиков (в частности, Дэниела Белла), можно перефразировать эти мысли о подлинных ценностях современного общества, где отнюдь не индустриальное производство и извлечение прибавочной стоимости, а знание, поиск истины являются предельной определяющей инстанцией. Но банальное накопление и тотальное владение знанием есть лишь артефакт капиталистических моделей в современном постиндустриальном обществе, ведь подлинную ценность и основу развития составляет творческое осмысление всех накопленных и новых знаний. Именно здесь становится понятным то поле обладания, за которое и должна происходить борьба – поле литературы.
Поле литературы, таким образом, есть сегодня поле подлинной борьбы и преимущество получит то государство, в котором поддержка поля литературы станет одним из ключевых элементов внутренней и внешней политики. Отдавать данный социальный институт на откуп частным собственникам значит вернуться к деградационным моделям давно неактуального капитализма как извлечения прибавочной стоимости. Частый сектор по определению является антиинституциональной структурой и владельцы современного книжного рынка в России ярко демонстрируют интеллектуальную деменцию своих издательских моделей, ведущих общество в пропасть всеобщей деградации. Результатом подобного пути может быть лишь одно – потеря ресурсов и территорий, а процесс потери будет лукаво выдан за выгодную нам всем продажу.
Так мы уже живём в свинополисе. Разве это кому-то до сих пор ещё не понятно? Ленин вон душегубом назван. Эти “называтели” для начала выучили бы три-четыре языка – Ленин знал больше, но хоть немного к нему бы приблизились. После почитали бы что-то из Ленина. А уже потом выводы делали. Стёпка Разин был скорее всего дурак, но вот сравнивать с ним Ленина можно только тогда, когда говоришь из комфортного и мелкого мирка-свинополиса. Так что свинополис уже наступил и прежде всего – в головах.
витиевато-сложно о том, что и так понятно. проблема в самой литературе, которая с древнейших времён так и не сделала мир лучше. зачем тогда она нужна… мир продолжает воевать ещё более изощрённо. кроме того, даже нужное прочитать невозможно, и двух-трёх жизней не хватит…
Судя по всему у литературы функция намного проще – что-то вроде развивать мышление и т.п. Хотя, если из литературы сделать религию, то может она и больше подойдёт для улучшения мира.
Правда, вот Образцов, видимо, считает, что литература и есть что-то вроде религии, называя её пока идеологией (но это пока).
А Ленин и есть душегуб. Наподобие Пол Пота.
Изверг рода человеческого.
Это не подлежит никакому сомнению, г-н “писатель”.
Писателю на комм.№1.
Это мстительный (за брата-террориста Сашу) Ленин “осчастливил” русский православный этнос Декретом о разрешении абортов в 1920 году, аккурат сразу после перебитых и расстрелянных (методом гражданской войны) Десяти миллионов русских мужиков. От которых не родилось (в семьях) не менее 50 миллионов детей.
Уважаемый господин Лосев, прежде чем объявлять кого-то душегубом, следует определиться с аргументацией. Ленин исходил из существующих реалий на земле и это прекрасно видно из сохранившихся и опубликованных документов. Если рассуждать огульно, то можно заявить, что и Николай 2 был не только душегубом, но и слабохарактерным руководителем, а так называемое “демократическое” и “либеральное” правительство царской России заботилось в основном о своих личных интересах и доходах своих спонсоров. Но и это будет лишь аффективная оценка, происходящие из популистских теорий и пропаганды определённого типа. Так что не следует пинать тех, кого не можете понять или хотя бы изучить немного реальных документов.
“Так что не следует пинать тех, кого не можете понять или хотя бы изучить немного реальных документов”…
Вы сами-то поняли, что сказали, досточтимый “писатель”?
Вам удалось окончить среднюю школу?
Удалось.
Не надо наводить тень на плетень. Относительно Ленина у меня нет никаких иллюзий, но вот по поводу хамского наименования покойников “душегубами” и т.д. – это сто процентов пропагандистская риторика, а не исторические факты. Вы бы такие “смелые” в СССР лучше говорили бы, может и страна тогда не превратилась в дико расслоённое общество жирных чиновников и нищих бюджетников. В 90-е именно с такими выкриками про “душегубов” продали и страну, и историю, и культуру, а теперь сидите здесь и выискиваете “виноватых”. Патриоты, блин, самих себя любимых с головой, забитой криптоисторическим храмом.
“Криптоисторический храм” – это что-то новенькое, г-н “писатель”.
Сам придумал?
Молодец!
Фантазия работает.
Не зря тебе “писательское удостоверение” полковник Иванов выдал.
*хламом было исходно написано если что, так нас незаметно правят электромеханизмы))
А кто это вам сказал, что мне Иванов какое-то там удостоверение выдал? Вы совсем что ли повернулись в своих розовоперстых фантазиях?
Ну, не выдал – так выдаст скоро.
Ему такие надобны.
Так, вы против частной собственности на основные средства производства и оборота продукции, против наёмнических отношений в обществе, Иван?
Молодец! Это похвально.
Но неужели не можете выразить это, как говорится, просто и ясно? Прямо, без всяких околичностей типа “статуса держателя и популяризатора культурного кода”?
Скорее всего чиновники из СПР мало понимают суть происходящих сегодня процессов, а интересуются в основном недвижимостью и финансовыми потоками. Благо для них – это благо денежное и не более, а все разговоры и выкрики про культуру, литературу и т.п. только способ монетизации всего чего можно.
Именно так, Анна!
Это не писатели.
Это именно “чиновники из СПР”.
В точку!
А Ленин то причём здесь? Статья вообще не об этом. Власть над словом ни в коем случае нельзя отдавать на откуп всевозможным проходимцам, в каком бы спр они ни состояли. Другой вопрос, а судьи кто? Каким образом государство собирается нормализовать литпроцесс, когда во главу угла поставлен идол золотого тельца и тщеславия?
В XIX веке и золотой телец сиял вовсю, и идол тщеславия – тоже. И, тем не менее, над всеми этими идолами воссияла Великая Русская Литература XIX века.
Настоящим писателям никакие идолы не страшны.
Ни в каком веке.
Ошибаетесь, Крестьянин, так как вся эта великая литература смогла появиться только в салонах, поместьях и европейских вояжах, которые существовали на деньги работяг. Религиозность и была единственной общей базой, хотя и интерпретировалась каждым по своему. Но текст, именно текст! был общим – Библия. Дело здесь не в какой-то особой религиозности русской культуры, а в том, что эта религиозность происходила из одного источника. В советское время эту роль выполняла литература для детей. А сегодня ничего такого общего нет и быть не может, потому и ошибаетесь, веря в какие-то там личные авторские эмпиреи и прочую частную мифологию на пустом месте.
Да, идолы может и не страшны настоящим писателям, только если нет читателей, а есть лишь идолы, то с какого перепугу писателю что-то создавать? Для кого и для чего? Не надо путать идеи богословского служения с идеями и смыслами труда писателя. Разводите какую-то демагогию, а суть дискуссии, да и статьи Образцова вообще в другом.
Это так чекист с рабфаковским образованием Павлу Флоренскому квакал в 30-х годах: “Разводишь ты тут какую-то демагогию, вражина…”
А потом на расстрел его повел.
Крестьянин явно из Тамбова:
Он Дело путает и Слово!
Да уж, так путая дело и слово стреляли, а потом даже не вспоминали. Вот Крестьянин и Флоренского приплёл, да так, будто сам в том допросном кабинете был (может и был, видно же, что разбирается в расстрельных делах). Странно только, что расстреляли Флоренского, а рассказывает нам об этом Крестьянин.
Чаво?
Таво)))
Крестьянин вообще что-то невразумительное написал, типа если где-то кто-то чаво-то, то это то-то. Ну чего от него ждать, Крестьянин же, они академиев не кончали)))
И кстати, по поводу комфортного свинополиса Образцов вопрошает “придём ли мы?”, но он ошибается, мы уже в нём живём. Даже вокруглитературные стоны и вскрики (что в СПР, что в СРП, что в ёклмн сообществах) сводятся к одному и тому же – дайте денег, дачу и паёк для комфортного жирения. Сами делайте, как говорится, выводы.
Вот и начали друг друга поедать чиновники из СПР)) Тимофеев разразился пространным постом о том, что СМЛ благополучно закрывается, так как они уже все выросли и повзрослели и надо двигаться дальше. То есть СМЛ создавался для Андрюшки Тимофеев, а теперь Андрюша вырос и СМЛ не нужен))) Вот так они всё и делают – не для дела, а для себя любимых. Вот что Андрюша пишет в ВК:
Коллеги, не успеваю читать напряжённую переписку в чате 😀 Надеюсь на адекватность коллег и здоровое чувство юмора. Кажется, те, кто был на оргпрограмме, всё правильно поняли. Речь не идёт о роспуске СМЛ, нет никакого административного решения об этом, более того – всем писательским организациям сейчас будут настойчиво рекомендовать наладить работу с молодыми, если она ещё не налажена.
Говоря о “закрытии проекта”, я подразумеваю простую и важную мысль – мы все выросли. Мы теперь не молодые в большинстве своём. И нам нужно решать задачи по изменению/укреплению всей большой организации – Союза писателей России. Становиться руководителями, директорами, проектниками своих региональных организаций. Чтобы опыт, полученный в “молодёжной сфере”/на оргпрограммах/в реализации собственных проектов, работал на Союз.
Для этого, кажется, у нас есть достаточно компетенций и на это сейчас есть запрос.
Речь не идёт о революциях, подсиживании кого-то из старших коллег – скорее о возможностях реализовать себя в новых условиях: с новыми ресурсами и новой ответственностью ✊
Всем хорошего дня! Оргпрограмме сил на плодотворную работу 👌
Союз молодых литераторов – это детище сына пулемётчика. Тимофеев СМЛ возглавлял с самого его создания. Особенность тех, кто входит в группу Иванова, включая Тимофеева – они все очень искренне считают, что организации, которые они возглавляют – это их личная собственность. Фактически это они сами. Для бывшего суворовца Союз писателей России – это он сам. Это его личная организация. Для Тимофеева СМЛ – это глубоко личное дело. Столько лет во главе…. Тимофеев и СМЛ – единое неразрывное целое. Во всяком случае они это видят именно так.
И поэтому Тимофеев искренне убежден, что “если не он, то – кто?”
У него даже в мыслях не возникает, что союз молодых литераторов – это не он лично, а сотни молодых литераторов (сомнительных способностей), которых они “подтянули” для пиара (как выяснилось).
Для Тимофеева его молодые коллеги с которыми он колесил по дорогам Донбасса – такая же налипшая шелуха, как и для его патрона – писатели старшего поколения.
С другой стороны… Я рад откровенности Тимофеева. Он, наконец, показал свое истинное лицо, явил миру тот оскал “ивановщины”, конторый в нем присутствовал всегда и который он весьма успешно скрывал. Отсутствие литературного таланта скрыть не удавалось, но “оскал” – вполне себе… Отлично маскировался под интеллигентного МЧ.
Ну, что? Благодаря Тимофеева расширяем термин “налипшая шелуха”? Теперь это ветераны + молодёжь. Так сказать сплав молодости и опыта….
“Пора становиться директорами”?
Это круто.
А на гауптвахту не желает ефрейтор Тимофеев?
При личном общении оставляет мерзостное впечатление – лишенный даже искорки литературного дара функционер с холодным взглядом и большими амбициями.
Патрона своего сдаст не задумываясь, при первой удобной возможности. Звероящер в обличье худенького щенозавра.
Далеко пойдет, если не задавить в колыбели.
Да какая ему гаупвахта, он же в директора нацелился)) Теперь ожидается новый виток ивановщины от поколения благообразных серостей. Андрюша Тимофеев даже бородку вот отрастил, видимо чтобы никто не сомневался, что он “вырос”))))
Само собой свинополис уже давно наступил в нашем государстве, а в литературном процессе – в первую очередь. Чиновникам либо наплевать на культуру, либо они видят в ней источник дохода. Книжные магазины и библиотеки полны слезливых и сопливых мелодрам (какой-нибудь водолазкин или варламов тому яркий пример), либо откровенно плохопахнущих поделок (прилепин и иванов тому пример). Совершенно справедливо Образцов назвал однажды эту вакханальную компашку барахольщиками духа – так оно и есть. Так что напрасен вопрос “придём ли мы к свинополису?” – мы уже в нём, просто сейчас переходим на стадию имитации патриотизма и лозунгового бега на месте. Только никакие ивановы и прилепины об этом вам не скажут, иначе лишатся и кормушек, и эфиров!
Анна, допускаю, что вопрошая о свинополисе Образцов иронизирует. В любом случае, согласен с Вами полностью – мы именно живём в свинополисе, где основные персонажи (то либералы, то записные патриты – не суть) похрюкивают и чавкают уже лет тридцать, а то и поболее…
О чём и речь!
Если это так, как вы тут все говорите (про свинополис), то ничего лучшего для писателя и желать нельзя. Сиди, гляди и пиши с натуры.
Почему вы недовольны? Настоящему писателю это должно быть в радость!
Как писал в гитлеровском концлагере один татарский поэт:
Беситесь, убивайте, – страха нету,
Пусть ты в неволе, но вольна душа.
Лишь клок бумаги чистой бы поэту,
Огрызок бы ему карандаша!
Вот как смотрят на свинополис настоящие писатели. Им ничего не надо, кроме возможности наблюдать окружающую жизнь и описывать ее.
Однако в современной России всё иначе. Здесь большинство так называемых “писателей” только ропщет.
Ропщет и клянчит у государства денег.
Тебе нужны деньги? Иди, сволочь, заработай! Перестань завидовать тем, которые уже заработали! Перестань, дико завывая, требовать себе в собственность издательство “Художественная литература”!
Вы уж извините, но это передёргивание, так как исходя из буквального толкования слов татарского поэта, вы сделали совершенно несуразные выводы. По вашей мысли выходит, что концентрационные лагеря есть механизм извлечения поэзии. Ерунда это полная. Поэзия растёт из языка и мировоззрения.
Термин «свинопис», упомянутый в диалогах Платона, относится к критике искусства живописи и подражания действительности. Термин появился в платоновском диалоге «Федр». Там речь идет о живописце Полигноте, чьи картины изображали сцены войны, женщин и детей, а также животных вроде свиней. Платон подчеркивает разницу между истинностью представления и простым механическим копированием форм.
Платон критикует живопись за её поверхностность и неспособность передать внутренний смысл вещей. По мнению философа, художник создает лишь видимость предмета, внешнюю оболочку, игнорируя его сущность и идеи, стоящие за ним. Живопись воспринималась как низшая форма познания, способная обмануть зрителя внешним сходством, тогда как философия стремится проникнуть глубже, постигая истину и идею.
Итак, выражение «свинопис» обозначает искусство, ограничивающееся внешним воспроизведением предметов, не отражающее их подлинную природу и духовное содержание.
В статье совершенно очевидно подразумевается “Государство” Платона, где общество, которое построено на основе потребления и голой экономики – это город свиней (читай – свинополис). В “Федре” Платон указывает на одно из проявлений свинополиса – поверхностность (посмотрите современные ток-шоу и это будет оно самое).
Вы правильно уловили связь термина «свинополис» с трудами Платона. Действительно, понятие «город свиней» появляется именно в произведении Платона «Государство».
Интерпретация понятия «Город свиней»
«Город свиней» упоминается в диалоге Сократа с Главконом, когда они размышляют о наилучшем устройстве государства. Сначала Глаукон предлагает построить простой город, где граждане удовлетворяют только базовые потребности — пищу, кров и одежду. Но затем Сократ развивает мысль дальше, утверждая, что такой город будет примитивным и неполноценным, потому что люди стремятся не только к необходимым благам, но и к роскоши, комфорту и удовольствиям. Тогда и появляется образ города, основанного исключительно на потреблении, удовлетворении базовых потребностей и чувственных удовольствиях.
Это государство Платон называет «городом свиней», поскольку его жители подобны животным, которые живут ради еды и наслаждениями. Здесь подчеркивается критика общества, сосредоточенного исключительно на материальном благополучии и потреблении, без стремления к развитию духа, мудрости и добродетели.
Современная интерпретация
Сегодня термин «свинополис» может использоваться метафорически для обозначения общества, где доминирует потребительская культура, стремление к легкому развлечению и простому бытовому комфорту. Такие характеристики проявляются в массовой культуре, рекламе, развлекательных шоу и популярной литературе, ориентированных на удовлетворение поверхностных желаний аудитории, а не на развитие интеллектуального потенциала и нравственного сознания человека.
Таким образом, статья Ивана Образцова вполне обоснованно связывает современное состояние культуры и общества с понятием «свинополис», используя терминологию Платона для критики современного мира, направленного преимущественно на потребление и развлечения, забывая о высоких идеалах философии и этики.