Человек, «стоящий посреди»
Народ должен знать своих антигероев
№ 2024 / 7, 23.02.2024, автор: Геннадий МУРИКОВ (г. Санкт-Петербург)
Известный его современник – Михаил Петрович Арцыбашев – последний свой роман назвал «Женщина, стоящая посреди». Вот и мне захотелось так назвать статью о творчестве Александра Валентиновича Амфитеатрова, потому что он всю жизнь колебался от правых к левым, от левых к символистам, пока не приблизился к фашистам.
Имя А.В. Амфитеатрова в нашей литературе далеко не популярно. Для этого много причин. Во-первых, после Октябрьской революции его творчество было почти полностью запрещено, поскольку он уехал в эмиграцию и большую часть эмигрантской жизни прожил в фашистской Италии. Вспомним, что в то же самое время там находился и великий пролетарский писатель Максим Горький, для охраны которого Муссолини выделил специальный отряд. Но это, как говорится к слову. Между Амфитеатровым и Горьким лежит глубокая пропасть и в мышлении, и в творчестве.
Несмотря на то, что и Горький и Амфитеатров – люди примерно одного поколения (А. был старше Горького на шесть лет) и принадлежавшие примерно к одной эпохе, которую мы сейчас называем «Серебряный век», внутреннее духовное различие между ними было огромным. Я не буду вдаваться в вопрос, до какой степени пролетарский писатель был богостроителем и богоискателем, хотя об этом не раз говорилось в литературе, но в отношении Амфитеатрова этот вопрос нельзя отрицать ни при каких условиях.
Хотя в ранних годах своей литературной карьеры Амфитеатров слыл либералом, диссидентом, будучи как бы противником монархической власти (памфлет «Господа Обмановы» якобы о царствующей фамилии), через некоторое время его взгляды изменились. Какой-то период он работал в газете «Новое время» у А.С. Суворина, где постоянными сотрудниками были известные «реакционеры» – по терминологии советской власти – Василий Розанов и Михаил Меньшиков, творчество которых было также запрещено до 1990-х годов.
Но Амфитеатров был человеком колеблющимся, неустойчивым в своих взглядах. Этим он напоминает, с моей точки зрения, Николая Семёновича Лескова. Обоих эпизодически клонило то в сторону революционеров и так называемых демократов, то к каким-то «реакционным» кругам. Амфитеатров был близким другом Л.Н. Толстого как раз в период его так называемого богоборчества и образования секты толстовство. Но сектантом Александр Валентинович не стал, хотя, прямо сказать, в его сочинениях на религиозную тематику никакой православной идеологии не ощущается.
Амфитеатров одним их первых в русской литературе коснулся судьбы русской женщины-проститутки («Марья Лусьева», 1903 год). «Яма» Куприна появилась только шесть лет спустя. Напомним, что подруга Раскольникова Соня Мармеладова из романа Достоевского «Преступление и наказание» тоже была как бы проституткой, хотя Достоевский ни разу не изобразил её почти «на фронте работы». Поэтому в романе она выглядит невинной. В ХХ веке изображение проституции стало совсем иным.
Хотя Амфитеатров написал ряд псевдоисторических романов, в том числе «Восьмидесятники», «Девятидесятники», «Закат старого века» и др., которые сейчас вряд ли кто будет читать, как и сочинения П.Д. Боборыкина (1836–1921), но потом смысл его творчества повернулся в прямо противоположную сторону, как и его колеблющееся дарование. Самые лучшие его произведения – это те, что вошли в ряд сочинений символистской прозы. Одна из самых талантливых – повесть «Мёртвые боги». Как и ряд произведений символистов – Валерия Брюсова, Дмитрия Мережковского, Георгия Чулкова и др. – она основана на историческом материале, который, однако, полностью преобразуется автором и приобретает особую оккультно-мистическую окраску. Что такое «мёртвые боги»? Могут ли БОГИ умереть? У Ницше есть высказывание: «Бог умер». Философ понимал под этим понятием Иисуса Христа, тем самым намекая, что он не бог. С богом связаны такие понятия, как вечность, бесконечность, бессмертие, всемогущество. Если бог может умереть, то какой же это бог? Здесь следует вспомнить роман Мережковского «Леонардо да Винчи» с подзаголовком «Воскресшие боги» (1900–1901 гг.). Автор рассматривает эпоху Возрождения как своеобразный кризис христианства и появление на этом фоне прежних античных богов и героев, которых запечатлели Рафаэль, Леонардо и другие художники эпохи Возрождения.
Примерно так же, спустя десятилетие, подходит к этому вопросу и Амфитеатров. Герой повести «Мёртвые боги» – некий художник Николай Флореас – со своими произведениями отправляется в дальний путь, чтобы вручить их зарубежным заказчикам. Подчеркнём важную и интересную деталь:
«На небе стояла хвостатая звезда. Кровавый блеск её огромного ядра спорил со светом луны, и набожные люди, с трепетом встречали её еженощное появление, ждали от неё больших бед христианскому миру. Когда комета в урочный час медленно поднималась над горизонтом, влача за собой длинным хвостом крупный столб красного тумана, в её мощном движении было нечто сверхъестественное, грозное. Казалось, будто в синий простор Божьего мира ползёт из первобытного мрака свирепый царь его, огненный дракон Апокалипсиса, готовый пожрать месяц и звёзды и раздавить землю обломками небесного свода. (…) Светопреставления ждала вся Европа».
Несмотря на эти мрачные предсказания, художник Флореас и его спутники отправляются в дорогу. Когда они остановились на ночёвку по пути среди «величественного безмолвия раздался странный звук». Спутники художника перепугались, а сам он решил найти причину этого звука. Долго блуждал он по лесу, пока, наконец, не встретился с языческой богиней Дианой, сказавшей ему:
«Я мёртвая богиня побеждённой веры, царица призраков и мертвецов! Юноша разбудил меня. Он пришёл на таинственный зов, он оживил мой храм и согрел огнём мой жертвенник».
Диана стала возлюбленной Флореаса и навсегда увлекла его в своё царство мёртвых богов. Мёртвых только с точки зрения христианства. А если взглянуть на эту веру иначе, то могут обнаружиться и другие, совершенно неожиданные вещи.
Является ли христианство вечной и неизменной религией? Герои Мережковского в романе «Леонардо да Винчи», а тем более в романе «Юлиан отступник», так не думали. Перед читателем поставлена религиозно-философская проблема, не разрешённая и до настоящего времени. Уже упомянутый Лев Толстой, постоянный друг и собеседник Амфитеатрова на протяжении многих лет, в своём трактате «В чём моя вера», редко упоминаемом в сочинениях современных историков-искусствоведов, никогда не говорил, что Христос – это бог. Его учение – толстовство – это одно из ответвлений древней арианской ереси. Церковь не могла этого простить, потому и совершилось знаменитое отлучение Толстого от церкви, а вернее «отпадение», как было заявлено в официальных документах Синода.
Всё это, конечно понимал и Амфитеатров, некоторое сближение которого с символистами было вызвано отчасти разочарованием в так называемом «реализме» и, конечно, поисками новых веяний, новых течений в искусстве и в жизни. Некая диссертантка Ю.А. Сотникова (см. её диссертацию на тему «А.В.Амфитеатров и его роман “Восьмидесятники” в социокультурном контексте 1880 – начала 1900-х годов») посвятила своё исследование одному из ранних романов Амфитеатрова «Восьмидесятники». Это глубоко второстепенное произведение нисколько не напоминает сочинения Бальзака, с которыми сравнивает его диссертант.
Более или менее Амфитеатров себя нашёл, когда приблизился к кругу символистов. Его рассказы – «Лествица». «Чёрт», «Казнь», роман «Отравленная совесть» – стали популярными у читателей начала ХХ века. К этому времени бытописательство вышло из моды, читатель ждал чего-то необычайного, что, как показало недалёкое будущее, и пришло. Но не в том виде, какого ожидали символисты и Амфитеатров вместе с ними. Вспомним Вяч. Иванова: «Да, сей костёр мы поджигали...». После разгорания этого «костра» он также, как и Амфитеатров, нашёл себе прибежище в Италии, оторвавшись от основной группы русских эмигрантов, обосновавшихся во Франции. Нет ничего странного в том, что долгое пребывание Амфитеатрова в Италии приблизило его к правящей идеологии Муссолини, сблизило с проживавшим там же Горьким, с которым он вёл обширную переписку. В то время советское правительство поддерживало добрососедские отношения с Италией, Францией. Оно было заинтересовано в возвращении некоторых писателей на родину. Но для Амфитеатрова, которого убеждал М. Горький вернуться, этот вопрос никогда не стоял. Амфитеатров никогда резко не выступал против советской власти, в отличие от критики в своё время царского правительства в «Господах Обмановых», но никогда её и не поддерживал.
Прочитал с большим интересом.
Побольше бы таких материалов!
Россия знает и героев, и антигероев, но понимают ли они сами суть России?
Как-то я упомянул о том, что русские эмигранты в Париже предпочитали Бунину Амфитеатрова. Парадокс или портрет русской эмиграции?
Какой портрет? Русская эмиграция была настолько разнородной, разбитой на большое
количество небольших журналов, кружков, “зелёных ламп”, что ни о каком портрете говорить не приходится при сопоставлении двух фамилий. Да и откуда Вы это взяли? Статитстки не было. Кто-нибудь в воспоминаниях написал? Да и в России Чидию Чарскую или Анастасию Вербицкую читали больше Чехова, например. Ну и что из этого следует? История расставила всё по своим местам.д
Конечно, нужно уточнить, что речь не о всей русской эмиграции, а той, что была вокруг Бунина и его парижской библиотеки. Об этом была заметка в “Вопросах литературы” начала 90-х со статистикой. Она мне запомнилась и сейчас всплыла в памяти в связи с фамилией Амфитеатрова.
Я бы не стал так с размаху ранжировать литераторов русской эмиграции в некую шкалу патриотизма от 0 до 100 процентов. Огромное число русских эмигрантов по время фашистской оккупации Европы стали партизанами, в США и Англии собирали деньги для Красной армии. Все относительно – тут даже усредненного портрета быть не может – с Лестевой – в кои веки – я соглашусь полностью. Да и с Муссолини, вернее его социальной довоенной политикой в Италии, – не все так однозначно. Юг Италии до сих пор пестрит его портретами; – и если в Риме и Милане их печатают на причинных местах мужского белья, то в том же Бари или Неаполе его фото висят в помещениях многочисленных частных мастерских и пекарен. Помнят итальянцы, что он обеспечил их работой накануне войны и считают, что Гитлер сбил с пути истинного… Но это местные южно-итальянские особенности исторической памяти – все, тем не менее, помнят за что, как и кто грохнул Муссолини и его любовницу… Обидно, что автор статьи проигнорировал творчество Саши Черного (Гликберга) – одного из самых популярных поэтов и прозаиков Русского зарубежья.
Правильно проигнорировал. Оставим гликбергам воспевать своих гликбергов.
Гитлер примерно так и начинал…
Олегу. Уточните, пожалуйста, с чего, по вашему мнению, Гитлер начинал.
Гликберги начали раньше Гитлера.
Намного раньше…
Олегу Х. Ну, что касается патриотизма эмигрантов, сначала нужно дать определение этому понятию: круг Бунина – любовь к России и непреходящая ненависть к “большевицкой” России, которую трудно назвать патриотизмом. Иван Шмелёв, у которого в Одессе большевики убили сына, приветствует Гитлера с пожеланием полного разгрома СССР. Георгий Иванов пишет оду в честь победы русского оружия над Гитлером в 1945 году , но он же в год смерти Сталина написал стихотворение ” И вот лежит на пышном пьедестале… кровавый из кровавых Оська Сталин, всех цезарей превозойдя судьбу…”
В среде дальневосточной эмиграции о любви к России писали почти все (см. В. Крейд “Русская поэзия Китая”), даже те, кто никогда не жил в России, родившись на станции Приграничная или в Харбине. А какие прекрасные стихи посвящены России, например, Георгием Сапрыкиным или Арсением Митропольским. Знаете таких? А они ведь примкнули к движению Родзаевского.
И относительно Вашей “обиды” на г.г. Мурикова – я заказала ему статью о Саше Чёрном Геннадию Мурикову для журнала “На русских просторах”. Вскоре сможете насладиться.
Странно – неужели Вы не понимаете рпзличие между антикоммунизмом, русофобией и патриотизмом?
Русская эмиграция и в Италии, и во Франции занимала одну чёткую позицию: Долой большевизм как оккупационный режим, захвативший Россию. В этом были близки и Бунин, и Мережковский, и Иван Шмелёв, и Иван Шмелёв, и русский фашист в Харбине Несмелов, не говоря уже о генералах белого движения – Деникина. На стороне “красных” выступили так называемые евразийцы. Но большинство тех из них, кто вернулся в Россию, были расстреляны. Конец советской власти мы видели воочию.
Хорошо, что сейчас подлинная история возрождается, хотя до сих пор и архивными купюрами. Историческая память стране необходима. Имя Амфитеатрова здесь не лишнее, поддерживаю профессора Преображенского.