Каков на вкус коллективный роман?
№ 2024 / 13, 05.04.2024, автор: Владимир ВОРОНОВ (Республика Карелия)
В феврале этого года вышла американская новинка под названием «Четырнадцать дней». Участие в написании романа приняли 36 авторов. Российскому читателю среди них наиболее знакомы Джон Гришэм, Маргарет Этвуд и Роберт Стайн. Редакторы — Маргарет Этвуд и Дуглас Престон.
Сюжет незамысловатый: в начале ковидного локдауна герои каждый день встречаются на крыше нью-йоркского дома, чтобы поговорить о насущном.
Роман вряд ли переведут на русский, однако полагаю, что отечественному читателю будет интересно, какие темы волнуют наших западных коллег, и как они о них рассказывают. Чтобы предельно нивелировать языковой барьер, после прочтения я ознакомился с профессиональными рецензиями и отзывами простых читателей, тем самым свёл часы с носителями английского языка.
Отдельно следует похвалить целомудренное решение составителей романа — имена авторов, ответственных за каждую из историй, перечислены лишь в конце. В общем получается избежать предосудительности и не реагировать на громкие имена.
Ружья, которые не стреляют
Рекламная кампания романа целиком построена на утверждении о его «коллективности». Шутка ли — 36 авторов вместе пишут целое произведение! Дело это весьма необычное и трудоемкое. Однако и слоган на обложке, и предисловие от Гильдии авторов довольно быстро оказываются липой.
Каркас, наиболее важную часть романа, прописывал один автор — Дуглас Престон. Эта же часть и оказывается на поверку наиболее слабой. За жильцами дома «Фернсби Армс» мы наблюдаем с перспективы некой Есении, которая только-только заняла должность суперинтенданта в доме. Она тайком документирует все истории, услышанные на крыше, но делает это довольно плохо. Истории между собой практически не связаны, и вполне закономерно не вызывают желания продолжать чтение. Единственное звено, соединяющее их, — это реакции наподобие «мы все замерли, мы были в шоке, мы загрустили», и когда все вздохнут в очередной раз, последующий рассказ продолжается на похожую тему: «Вот, у меня тоже есть история о лжи» и т. п.
При таком раскладе личная история Есении должна стать тем, что толкает сюжет вперёд. Дуглас Престон действительно создаёт несколько загадок, которые должны бы раскрыться по ходу романа: вот Есения возвращается с крыши и слышит шаги в пустой квартире над собой, вот она пытается дозвониться до дома престарелых, где застрял её больной отец… Так на протяжении двух недель она всё волнуется, волнуется, но в конце выясняется, что все герои уже давно мертвы, что крыша — лишь подобие чистилища для бывших жильцов, а загадки эти никакого смысла для сюжета не имели.
По всей видимости, собирать истории 36 авторов в одно целое было трудно, и подобных ружей в сюжете ещё очень много. Например, героиня по прозвищу Дама с кольцами была невероятно богатой, но как-то неожиданно закончила жизнь в этом печальном доме — причинами она делиться не пожелала. На это можно было бы закрывать глаза, но профессии всех героев вызывают невольную улыбку: в доме живут арт-директор, художник, поэт, психотерапевт, блоггерша и бывшая групи. Вообще жильцы довольно странные: жалуются на бедную жизнь, хвалятся блистательным прошлым, верят в призраков, но не в Бога, преспокойно пьют по вечерам и почти не вспоминают о работе на протяжении двух недель. Единственные трудовые люди в доме — это медсестра и суперинтендант.
Квота политкорректности
Казалось бы, роман о локдауне должен хоть как-то осмысливать изменения в жизни, пришедшие с коронавирусом, но чисто технически вирус можно выкинуть из текста. От пандемии в романе есть только упоминания масок, звуки сирен и ежедневные статистические сводки. Если героев запереть в подвале / на пароходе / в вагоне поезда, сюжет от этого никак не изменится. Авторы намного больше озабочены вопросами цвета кожи, пола и сексуальных меньшинств. В принципе, мы уже немного привыкли к политической корректности, но здесь квота явно превышена, потому что каждый автор, по всей видимости, посчитал своим долгом повторно осветить известные социальные проблемы, если вдруг коллега «недоработал».
Однако дело не в самой политкорректности, а в том, что её плохо связали с литературой. Каркасная история вновь усложняет понимание: для литературы такого класса это неожиданно, но почти все герои введены в сюжет простым списком! Мы узнаём о них из так называемой «Библии Фернсби», документа, который достаётся Есении от предыдущего суперинтенданта. Вместо имён жильцов бывший вахтёр записал их прозвища и краткие описания-загадки. Вот некоторые из них: Кухарка (La Cocinera), Евровидение (Eurovision), Шоколадка (Wurly), Уксус (Vinegar), Психотерапевт (Therapist), Флорида и Hello Kitty.
В большинстве случаев невозможно догадаться ни о поле, ни об этнической принадлежности героя (что было бы на порядок проще с именами), зато, когда кто-нибудь из героев начинает рассказ, неожиданно выясняется, что его происхождение играет ключевую роль в истории. Пластмассовые герои из списка меняют свой образ прямо на глазах.
Квота политкорректности в произведении действительно соблюдена (хотя и в ущерб тексту), но тут открывается неожиданная оплошность. Ведь все герои живут в доме, который сами зовут dump — «свалкой» или «помойкой»? Не очень-то политкорректный выходит намёк.
Современная методичка писателя
Если вкратце, добрая половина историй рассказана неправдоподобно, плохо и скучно. Мы уже выяснили, что состав на крыше очень пёстрый, но некоторые жильцы (т. е. авторы) считают нужным часть историй рассказать на испанском (без сносок), повествование перебить описанием быта в Доминикане и Китае или вовсе удариться в перечисление малоизвестных блюзовых музыкантов.
Если бы в реальной жизни историю сопровождали заметками из энциклопедии, все бы уже разбежались подальше от скуки, но слушатели в книге вздыхают от впечатлений и изо дня в день поднимаются на крышу за новыми историями… Легко найти объяснение такой порче сюжетной динамики. Думаю, что некоторым авторам просто было жаль расставаться с наработанным материалом и сокращать и так небольшие рассказы.
В большинстве современных «методичек» и статей для писателей подготовительная стадия письма обозначается как research (исследование) — автор копается в интернете, чтобы создать «правдоподобный» образ героя. Поскольку большинство авторов «Четырнадцати дней» преподают в американских университетах, напрашиваются соответствующие выводы.
«Декамерон» в кубе
Примечательна одна история, рассказанная героем по прозвищу Поэт и принадлежащая перу Пулитцеровского номинанта Ишмаэля Рида. Очевидно, что ситуация на крыше уже отсылает нас к Боккаччо, но Поэт идет дальше и рассказывает о случае из своей жизни, когда богатая парочка (будто принц и принцесса) собралась в компании представителей разнообразных меньшинств (будто бы «чумное» население), чтобы вместе читать «Декамерон». Представители выговаривают этой парочке за все грехи Боккаччо, пока на подиум не выходит некий русский поэт, о котором следует упомянуть отдельно.
На чтение «Декамерона» поэт пришёл с книжкой Марины Цветаевой «Moscow in the Plague Year» («Москва в год чумы»), которая, разумеется, не издана на русском языке. Сделал он это затем, чтобы показать «великого писателя чумы» размякшим американцам и рассказать им о бедности.
«Закрыв глаза, словно Андрей Вознесенский,» русский поэт начинает наизусть читать стих «1920» на английском:
I’ve sunk so low, and you’re so wretched
so isolated and alone
Both of us sold for a farthing
despite our good characters
I don’t own so much as a stick
She used the note to light the stove
А вот для сравнения подлинник:
«Я страшно нищ, Вы так бедны,
Так одинок и так один.
Так оба проданы за грош.
Так хороши — и так хорош…
Но нету у меня жезла…»
— Запиской печку разожгла…
(На самом деле, 1920 — это не название, а просто дата. По всей видимости, переводчик и составитель книги «Moscow in the Plague Year» принял её за заглавие. Оригинал в романе никак не указан. Подстрочник, на мой взгляд, неудачный: звучание подлинника утеряно, а «жезл» и вовсе зачем-то перевели «палкой».)
Своё нравоучение русский поэт поддерживает биографической сводкой Марины Цветаевой и выдержкой из её записной книжки. Как полагается, после этого все слушатели замолкают в изумлении и задумываются — такой набор реакций вполне типичен для романа.
Несмотря на то, что имя Цветаевой встретить было очень приятно, подобную ситуацию тяжело вообразить. Русский поэт а-ля Вознесенский, который заучивает английские подстрочники родных стихов…
Вместо заключения
Роман плох как роман, но мог бы сгодиться в качестве сборника рассказов. Разумеется, никакой «коллективности» в этой неразберихе найти не получится. Главным преимуществом выбранного формата видится то, что в одном месте собраны образцы плохого и хорошего письма, и читатель не узнает авторов до конца. Действительно мудрое решение, которое побуждает знакомиться с литературой, а не именами. Возможно также, что лет через -цать текст пригодится филологам для среза эпохи и изучения «западного канона», как попытался иронизировать Ишмаэль Рид устами русского поэта.
Запоминающиеся и интересные истории занимают от силы четверть объёма, их можно пересчитать по пальцам. На мой взгляд, внимания заслуживают рассказы Пэта Каммингза, Дэйва Эггерса, Джона Гришэма, Марии Инохосы, Томми Оранджа, Элис Рэндалл, Мэри Поуп Осборн и Луиса Альберто Урреа. Однако опять формат романа портит опыт: даже если читатель захочет вернуться к какой-либо истории, он не найдет её в оглавлении. Ему придётся листать сквозь целый «день», вновь вздыхать и молчать с героями, прежде чем найдётся нужный рассказ.
Не, простите, не катит. И не канает. Захотел бы стать писателем – ни за что бы не полез в ихнюю dump – помойку, как они называют свой курятник… “Четырнадцать дней” книжка называется, Да я бы там и дня прожить не смог! Среди всей это интеллектуальной шелухи, прости господи… Вот “Большие пожары” – сей коллективный труд 25 советских авторов, опубликованный в 1927 году в журнале “Огонёк” ещё прочитать можно. И даже перед сном. После него хоть кошмары не будут сниться….
Спасибо автору за эту рецензию, благодаря которой можно не тратить время на прочтение бездарного опуса. И да, Цветаева там как корове седло.
Да уж… не вызывают положительных эмоций литературные новости с берегов Потомака, фантазия авторов окуклилась на темах гендера, расизма и прочих неотъемлемых признаках демократии. Я (слава богу!), по английски не читаю, поэтому сплю спокойно, мне хватает новостей о разборках Байдена и Трампа в программе тв, всё остальное и так понятно: цена барреля нефти неудержимо растёт! Видно, на какие изощрённые маркетинговые ходы приходится идти издателям, чтобы привлечь внимание читателя к очередной беллетристической халтуре! Выманить доллары из кармана простого американца – вот единственная цель этих “предпринимателей”. А для того, чтобы как-то связать этот текст с литературой, в него вставлены имена наших известных поэтов. Наши местные новости из мира культуры гораздо оптимистичнее: на днях пройдёт премьера кинофильма “Майонез из мужчин”, в которой деятельное участие принимает примадонна Беспузова. Благожелательное отношение нашего зрителя к этому яркому событию в культурной жизни столицы гарантировано! Присоединяйтесь!