Командировка на Север
(Дневник экспедиции)
Рубрика в газете: Мир Севера, № 2025 / 38, 25.09.2025, автор: Геннадий СЕРОВ (г. Санкт-Петербург)
За свою морскую рабочую деятельность я побывал на всех океанах, за исключением Северного Ледовитого. За двадцать три года, не считая учёбы в «Макаровке» (ЛВИМУ им С.О. Макарова), поработав в трёх пароходствах, посетил много стран, имеется в виду, конечно, морских. Начинались наши морские походы, как и у всех курсантов, с морской практики, на учебно-производственных судах – наша рота попала на УПС (учебно-производственное судно) «Зенит». Чтобы получить рабочий диплом, мы должны были набрать плавательский ценз – шесть месяцев, вот на «Зените» и отходили эти шесть месяцев.
На учебно-производственных судах имеются аудитории, в которых занимаются курсанты. Учебная штурманская рубка для штурманов. В учебной радиорубке несли вахту слушатели радиотехнического факультета, где я учил курсантов, которые поступили после школы, азбуке Морзе (в армии я служил начальником радиостанции в сети начальника штаба полка, сдав на первый класс радиотелеграфиста).
После окончания училища я попал в Черноморское морское пароходство, в котором сделал свой первый и последний рейс, а длился он девятнадцать месяцев. Ушёл в рейс в 1975 году, вернулся в 1977-м. Линия называлась «Odessa ocean line» (Бельгийский фрахт), и проходила она от берегов Швеции до стран Юго-Восточной Азии. В это время родители начали болеть и чтобы перебраться поближе к Питеру, я перевёлся в Латвийское морское пароходство, в котором проработал с 1977 по 1998 год. Хотя я родом из Питера, в «Балтийское морское пароходство» было не прорваться. А когда «закончились» пароходства и начались компании, то поработал и в компании «Совкомфлот», латвийском отделении, управление находилось в Лимасоле, на Кипре.
Не был я только на Севере. Последнее место моей работы – это гидрографическое предприятие, но занимался я практически тем же, чем занимался и на судах, а именно радиоделом. Сейчас пытаемся реанимировать Северный морской путь: планируется вдоль всей трассы поставить станции «Навтекс» – навигационный телекс (Navtex), которые будут передавать навигационную и метеоинформацию – это одна из систем GMDSS (global maritime distress and safety systems). Первая такая станция строится в порту Тикси, потому что район моря Лаптевых оказался между зонами охвата спутников системы «Инмарсат». «Инмарсат» также передаёт навигационные сообщения и метеосообщения по каналу расширенного группового вызова – EGC.
С 1 февраля 1999 года радистов на флоте заменили специальными стойками GMDSS. Морзянка умерла, теперь связь работает только в телефонном и телексном режимах. Но осталась морзянка пока ещё у военных и рыбаков, последние – настоящие асы в этом деле.
Весь мировой океан разбит на 16 районов. В каждом районе есть координатор, который отвечает за «снабжение», если так можно выразиться, отведённого ему района информацией по безопасности и метеорологической информацией MSI (maritime safety information). России отведён 13-й район, который простирается от Берингова пролива до Японии, и возложена эта ответственность на радиостанции дальневосточного региона.
Координатор, как сказано в справочниках, находится в Ленинграде, теперь уже в Петербурге. Сейчас прорабатывается вопрос о создании нового, семнадцатого района, который будет простираться по всему Северному морскому пути, от Баренцева моря до Берингова пролива.
И вот теперь я еду в командировку на Север, на полярную станцию в Тикси. Координаторы в Петербурге будут передавать нам через систему Inmarsat и по телефонным линиям (через удалённый доступ сети) на компьютер информацию MSI (maritime safety information). Мы далее через компьютерные терминалы и передатчики, которые работают на международной частоте 518 кГц, будем «проталкивать» эту информацию в эфир в другом формате, в телексном режиме работы. На судах с 1993 года должны быть установлены автоматические приёмники Navtex, согласно SOLAS 74/88.
Наша экспедиция состоит из семи человек. Правда, в Тикси следуют только двое, остальных должны доставить на другие полярные станции. Каждый получил предписание, в котором сказано, за что он отвечает, где ему необходимо высадиться и что, соответственно, необходимо делать. До Архангельска доберёмся на поезде, а далее на нашем гидрографическом судне (г/с) «Иван Киреев» пойдём по Северному морскому пути до моря Лаптевых, где в устье реки Лены расположен порт Тикси.
28 июля 2004 года, среда – начало нашего путешествия.
Отошли от причала первого августа. Сегодня уже второе, прошли сорок пятый градус восточной долготы, дали РДО в контору, с этого момента должна идти северная надбавка к зарплате.
Выяснилось, что вначале идём на Медвежку, высаживаем людей. Затем направляемся на остров Олений, сдаём топливо, а после возвращаемся на Медвежий и также сдаём топливо. Как говорится, хорошо планировать, а всем командуют волна и ветер.
Два дня кручусь около начальника радиостанции. Олимпийские игры «на носу», интересно бы посмотреть, а для этого нужна соответствующая ТВ антенна.
Такая на судне имеется и называется «Экран» – для приёма программ системы «Орбита». Антенна состоит из множества маленьких антенных приёмников, с которых сигнал поступает в сумматоры. С сумматоров через антенный усилитель, общий усиленный сигнал подаётся на судовые телевизионные приёмники.
Все сумматоры соединены между собой коаксиальными кабелями, но от времени – а судну почти тридцать лет – соединения стали не герметичными, соответственно, упала изоляция, и пропал сигнал.
Начальник радиостанции с электромехаником сняли антенну, на просушку, а она значительных размеров квадрат 1,5-х-1,5 метра.
Четвёртого августа вечером поднялся ветер, и постепенно шторм начал набирать обороты. Волна била слева в борт и к ночи совсем ошалела. Брызги долетали до иллюминаторов ходового мостика.
В каюте всё летает, но к этому надо относиться философски: главное – ничего не трогать, каждая вещь найдёт своё место и расклинится, успокоится сама. Койка в каюте расположена поперёк судна, и поэтому то становишься на ноги, то головой чешешь переборку, сон получается не сладкий.
Утром, по собственной инициативе, пошёл на камбуз помогать коку чистить картошку, овощи. Кастрюли и вёдра ползают по палубе, как тараканы. Приходится держать их и чистить, и балансировать.
С кастрюлей из-под первого блюда подорвал спину: хорошо ещё, что прихватил с собой аппликатор Кузнецова. Когда ставил кастрюлю с водой на плиту, судно сильно качнуло, и я поехал с ней на переборку, теперь буду лечиться.
6 августа – лежу на иголках. Шторм окончательно вывел ТВ-антенну из строя. Кроме того, он разбил ветровое стекло у вездехода, закреплённого на верхней палубе.
Капитан решил спрятаться за остров Диксон, на якоре переждать шторм, затем подойти к острову Медвежий, высадить народ и сдать топливо.
Получено новое распоряжение: идти в район Тикси снимать РИТЭГи (это радиоизотопные тепловые электрогенераторы, которые работают за счёт распада стронция-80 как батареи – для подачи питания на навигационные знаки и маяки). На эту операцию американцы уже выделили деньги. Снятые РИТЭГи будут сданы в Мурманск на утилизацию. Но так как наши трюма забиты товаром, необходимым для жизнеобеспечения полярной станции, то нам вначале необходимо разгрузиться в Тикси.
Ветер не утихает, спрятались за остров, встали на якорь, будем ждать погоды. Диксон весь в сопках, с северной стороны сопок лежит снег. Ждём погоды, чтобы подойти к острову Медвежий. С утра работал на камбузе, скорешился с коком Андреем и доктором, который живёт также недалеко от камбуза, где и находится его лазарет.
Захаживаю в радиорубку к Васильевичу (начальнику радиостанции), он работает в таком режиме, как я работал году примерно в 1985-м. Ночью приснился сон.
У моей жены 6 августа день рождения.
Когда скрипят все переборки,
В иллюминатор бьёт волна,
Не спится вовсе, мысль на полке,
Перед глазами ты одна.
И представляю вновь я встречу,
Как раньше, в дом ввалюсь хмельной…
И даже тёщу не замечу,
Ну, вот и я, теперь я твой.
Ты будешь долго суетиться,
Достанешь свой деликатес.
Друг другу будем мы дивиться,
И улетим аж до небес.
А время, обхватив нас крепко,
Сожмёт в объятьях, боже мой!..
Жизнь вновь за нас схватилась цепко,
И мы летим, летим с тобой.
Восьмого числа погода немного улучшилась. Рано утром снялись с якоря и подошли к острову Медвежий. В восемь часов я вместе с курсантами отправился на судовой рабочей барже к острову, на полярную станцию. Курсанты должны остаться здесь на практику. На берегу нас встретил Слава – начальник острова и всех кто там живёт.
Баржа начала таскать бочки с дизельным топливом от судна к берегу, необходимо перекачать десять тонн дизельного топлива. На берегу бочки принимали и выкатывали Славины работяги вместе с курсантами, которых он уже успел переодеть. Далее насосом топливо из бочек перекачают в общую ёмкость, а оттуда оно будет подаваться к дизелям.
Во время перерыва в работе, а бочки на борту судна заполняли довольно медленно, у нас тоже было время посидеть в кают-компании станции, в которой имелась станция УКВ, дежурившая на 16-ом канале, а это прямая связь с судном. За столом немножко расслабились. Было всё: куча стихов, куча знакомств, обход острова, фотографии на память.
После сдачи топлива снялись с якоря и пошли к острову Олений.
Погода начала быстро портиться, и капитан решил зайти за остров Сибиряков и там переждать непогоду, тем более нам необходимо встретиться с г/с «Николай Евгенов», которому мы обещали слить немного топлива и передать продукты.
Складывается общее впечатление о Севере.
СЕВЕР
Лепёшки островов повсюду,
До облаков рукой подать.
Быть может, здесь ещё я буду,
Сейчас же остров не достать.
Три дня мы в Карском штормовали,
Норд–ост гнал волны, как холмы.
Спешили, если б только знали,
Что здесь остудятся умы.
Стоим и ждём погоду, чтобы
Десант на остров отпустить.
Замеры ветра – это пробы,
Кричат: «Стоять и всем курить!»
Окно в погоде даёт повод:
Попытку сделать абордаж.
Какой ещё вам нужен довод?
Медвежий, штурман не промажь.
Ночь пролетела, и Всевышний
Погоду как-то усмирил.
Ни день, ни час у нас не лишний
В машине, сколько у нас сил?
Нажми-ка «дед»* на старт – и полный,
Как только якорь подорвём…
Концерт даём сегодня сольный –
Назад уже не повернём.
На судах кроме официальных названий должностных лиц имеются также и неофициальные: так старший механик – это «дед»*, капитан – это «мастер», старший помощник – это «чиф», начальник судовой радиостанции – это «начальник».
9 августа подошёл г/с «Н. Евгенов», ошвартовался лагом с левого борта, у экипажа много друзей на нём, как-никак судно с нашей конторы, кое-кто пошёл в гости.
Погода благоприятствовала, как будто ждала, когда закончится наша операция. Вечером в самом деле разошлись, как в море корабли.
Вновь задул ветер, время уже поджимает. Получили «ЦУ» – не заходить на «Олений», а сдать пассажиров на «Медвежий». Подошли к «Медвежьему» и сдали наших пассажиров.
10 августа в 11:00 подошли к причалу порта Диксон. Выяснилось, что сгорел один мотор брашпиля (брашпиль поднимает якорь-цепь с якорем с грунта, также крепит канаты при швартовках), вопрос с отходом будет решаться в базе на совещании с управлением предприятия. В Диксоне такого мотора не оказалось. Как бы там ни было, о «Медвежке» сложилось следующее впечатление.
БОЛЬШОЙ МЕДВЕЖИЙ
Медвежий встретил нас, как глыба:
Из камня, брёвен и мостков.
Маяк здесь поднятый «на дыбу»,
На всех картинах он таков.
Причал завален бочек строем,
Два рыжих пса меж них снуют…
Сюда дорога только морем,
Осталось мало здесь кают.
Несутся вахты здесь исправно,
Аппаратура вся на «товсь».
Но вот, пожалуй, так и славно,
К зиме ты в августе готовсь.
Начальник Слава – вдохновитель
Всего, что остров мог вместить.
Он и снабженец, и спаситель,
Подскажет вам, как дальше жить.
Гардемарины и не знают
Пока, что здесь, как и к чему?
Они пока только икают,
Да так, в помощниках снуют.
Всё в корне нынче изменилось –
Наш рейс пошёл не в те края.
Там, на Оленьем, долго снилось, –
Придёт корабль он не зря…
И привезёт к ним на зимовку
Братву и груз, что на борту.
Как ни ломали мы головку –
Гребём всё ж в сторону не ту.
«Там знают – нам сказали точно, –
Что делать и чего везти.
Сидеть на месте очень прочно!».
Подскажет Питер, где идти.
Вот и сидим – везут нас грузом,
Хотя у каждого свой путь.
Здесь кормят, правда, всех «от пуза».
В чём-то должна быть всё же суть.
Вопрос стоит ребром: или возвращаться в Архангельск, или ждать, когда попутное судно доставит такой мотор. С гидробазы Архангельска сообщили, что выходит г/с «Яков Смирницкий», который доставит нам мотор брашпиля, так что будем стоять, и ждать его в Диксоне.
Большой Медвежий от Диксона находится не далеко, с ним даже осуществляется связь в УКВ диапазоне, а это связь прямой видимости, если выражаться радиотерминами.
Дни потянулись монотонно: утром завтрак, затем иду на камбуз к Андрею. Мне эта работа по душе, особенно когда под рукой любой необходимый инструмент.
Записываю рецепты с замечаниями повара-профессионала, дома серьёзно займусь кулинарией, не так это и сложно, если подойти к вопросу серьёзно.
Шпигаты, шпинаты, паштеты, котлеты,
Картошка, морковка и лук, но и где ты?
На камбузе, наш где Андрей-поварила.
Судьба нам здесь кашу такую сварила:
Болтаемся в Карском – ни взад, ни вперёд…
На острове ждёт нас команда, народ.
«Медведь» разгулялся, он летом не спит:
С погодой играет, на нас всё шипит.
Да ладно, «Медведь», спать ложись-ка скорей,
На остров доставить нам нужно людей.
Горючку им слить и чуть-чуть подбодрить,
Но главное в море, наверно, не пить!
А то, как у нашего здесь «господина»,
Не face будет просто, а кислая мина.
Вот chief и сказал: «Кого Бог нам послал?» –
Честно скажу, я и сам-то не знал.
Взрослые люди, но «крышу» сдувает.
Кто скажет «нет»? А так всё ж бывает.
Диксон истоптал вдоль и поперёк, познакомился с персоналом гидробазы – все наши ребята, кое-кого уже встречал в конторе в Питере.
Дни потекли монотонно: утром камбуз, затем иду в город кормить псов. Псы какие-то здесь своеобразные, образованные. Вожак – большой кавказец, преграждает путь в порт любой собаке, они могут пройти только с его разрешения.
Познакомился с Нельсоном, Тимоном, Джексоном и, конечно, с Цезарем. Тимон – это серый пёс – прошёл за мной с разрешения вожака на причал к судну. Второй раз, когда он пошёл за мной на судно, за ним увязались Джексон с Нельсоном, одним словом – молодёжь. На них вожак даже не обращает внимания, они пока только играют.
Тимон уже застолбил место у трапа, и поэтому, когда я начал всех кормить по очереди, он немножко покусал двух прилипал и отогнал их подальше от трапа. Пришлось сделать ему внушение.
Продолжаем отстой у причала. Надежда в том, что нам привезут мотор брашпиля, постепенно тает.
Вышел т/х «Академик Фёдоров», его поведёт атомный ледокол «Арктика», будут искать подходящую льдину для высадки зимовщиков СП-33. Также вышел в рейс и т/х «Сомов», который будет вновь открывать позаброшенные метеостанции, вначале пойдёт на ЗФИ (Землю Франца Иосифа).
Продолжаем стоять в ожидании распоряжений. Но, кажется, намечается отход на 23 число, пойдём без электромотора, его доставят в Тикси. Нас берёт под проводку атомный ледокол «Вайгач».
На острове Оленьем работает контрольно-корректирующая навигационная станция системы ГЛОНАСС (глобальная навигационная спутниковая система). Мы стоим в порту Диксон, но совсем недалеко расположен остров Диксон, на котором находятся аэропорт и посёлок. Сколько ни смотрю, пейзажи на Севере почти везде одинаковы.
21 августа – это суббота, банный день у команды, а борода у Сергея до пупа, как я уже говорил, долго ему её всё же драить. Банный день экспедиции – по воскресеньям, то есть завтра.
Вспомнил, что тридцать шесть лет назад, когда я служил в армии, мы 21 августа перешли границу Чехословакии. Там баню нам делали раз в месяц в общей палатке, но об этом в другой раз.
Диксон облазил весь, сфотографировал памятники погибшим воинам в 1942 году.
Береговая батарея 152-мм гаубиц героически защищала Диксон в бою с фашистским линкором «Адмирал Шеер». В 1986 году по завещанию на вершине холма был захоронен командир батареи Николай Михайлович Корняков, где ему поставили памятник в виде двухметрового снаряда.
Сам посёлок Диксон производит удручающее впечатление: кругом позаброшенные, покосившиеся с заколоченными окнами двухэтажные дома. Раньше когда-то мечтали попасть в них пожить. По сравнению с палатками и бараками они, конечно, были современными строениями, но сейчас они никому не нужны.
Есть несколько новых больших каменных трёх и четырёхэтажных дома возле порта, которые стоят на сваях, но и они постепенно пустеют. Диксон процветал, когда суда использовали в виде топлива уголь. Он был бункеровочной базой, метеостанцией, узлом связи. Был центром Северного морского пути. Сейчас же оказался никому не нужным. Позаброшены и развалены детские площадки, работают, правда, школы. В одной школе ученики оформили краеведческий музей.
Нельзя сказать, чтобы город совсем умер, хотя бы потому, что у памятника полярникам, погибшим в Великую Отечественную войну, всегда лежат цветы. Играют свадьбы, молодожёны фотографируются у памятников. В пятницу и субботу всю ночь работает дискотека.
Друзья ходят друг к другу в гости. Мужики на причале судачат о рыбалке, о «Буранах» (снегоходах), которые необходимо уже готовить к зиме.
В основном всё, как и у нас, но здесь присутствует какое-то спокойствие, нет суеты, нет воровства, нет бомжей. На улице все здороваются, даже не зная друг друга. Сходили с поваром на дискотеку.
Нас было пять человек из команды, наплясались до одури. Познакомились с местными парнями, после дискотеки они пригласили нас в гости, пока почитали стихи, на судно прибыли в шесть утра.
Несколько последующих дней, с непривычки или с «отвычки», болели ноги.
ДИКСОН
Диксон – это уголь, краны,
Остров между островов.
Камень, и дорог изъяны
Вьются сверху меж холмов.
Состоит из двухэтажек,
Позаброшенных совсем,
И похожих на букашек
Между каменных богем.
Окна, как слепые очи,
Грустно смотрят с высоты.
Светлые сейчас здесь ночи,
В чём-то виноват и ты.
Диксон жив, он существует,
Наши ходят корабли.
Ветер только вот балует,
Шлёт привет с большой земли.
Радуга с дождём играет,
Морось капает и льёт.
Лето зиму вспоминает,
Север душу с вас сосёт.
Здесь «больные» только люди:
Севером больны навек.
Острова, как девки груди,
Камень – label вам и чек.
Жаль, короткое здесь лето:
Снегу таять в лом и лень.
Ночью много зато света,
Вот такой полярный день.
Все живут с надеждой только:
К лучшему – хандре капут.
«Москва» сколько думать будет,
Чтоб создать и здесь уют?
По поводу юбилея «Бороды», судового электрика Сергея Владимировича, написал ему поздравление и объёмное пожелание на удачу за полярным кругом.
«Собачкам» Диксона я подарил гимн.
ПСЫ
Аккуратно, но сильно бьёт ветер
по лицу, в рот вгоняет мне кляп.
Шапку вместе с причёскою метит
он сорвать, тут не носят и шляп.
«Погребу» вновь на гору с пакетом,
много псов здесь, земля-то одна.
Вы не думайте, я не с приветом,
кости в сумке до самого дна.
Собираю отходы на судне,
чтоб потом раздарить это псам.
А наградой доверие будет, –
коль не веришь, попробуй-ка сам.
В благодарность хвостом завиляют,
лягут рядом, посмотрят в глаза.
Это счастье, душа замирает!
Я не прав? Но скажу, что я «за».
За такое общенье с природой,
чтоб такое здесь было всегда.
Дорожат псы своею свободой,
а где люди, там жизнь – не беда.
Уваженье в них с детства впиталось,
человек для них больше, чем Бог.
Диких в Диксоне псов не осталось,
Позовёшь – они лягут у ног.
Среди них здесь никто не забытый,
заметает их ночью пургой.
Остаётся вопрос всё ж открытый:
я уеду – с кем пёс будет мой?
23 августа вышли в рейс, идём на встречу с а/л «Вайгач». Делаю замеры сигнала ККС (контрольно-корректирующей станции), составляю таблицу. До пролива Вилькицкого прошли в принципе без проблем. Попадались только отдельные ледяные поля.
Веду журнал замеров, которые заносятся в таблицу через каждый час. Сигнал пропал за 300 миль от Оленьего (это расстояние является оптимальным), эту информацию передал на станцию через остров Медвежий.
Встретились с а/л «Вайгач», идём в караване. Лёд стал плотнее, несколько раз застревали, ледоколу приходилось нас обкалывать.
Утром 28 августа в субботу, в 06:00 увидели белого медведя. Он хотел проскочить перед ледоколом, но потом передумал и пошёл вдоль каравана, а караван состоит из одного нашего судна. Сфотографировал мишку, надеюсь, что-то получится, так как на фоне белого льда и снега медведь был довольно грязный и какой-то рыжеватый.
По сколам льда можно определить его толщину, и она составила более двух метров.
Ночью в голову лезут всякие мысли, вспомнилось детство и почему-то Маланьин мост.
Я живу в посёлке Корчмино, бывшее сельцо Вознесенское. В XVIII веке сельцо было пожаловано Петром I майору лейб-гвардии Преображенского полка, ближайшему сподвижнику царя, первому русскому инженеру Василию Дмитриевичу Корчмину, в честь которого также назван Васильевский остров в Петербурге.
В нашем посёлке был большой деревянный мост, по которому проходил шлиссельбургский тракт. Затем было построено предприятие Водоканала, которое развивалось, расстраивалось.
Мост перекрывал нашу речку «Корчминку», в которую заходила щука метать икру, вода была чистая. В этой речке-ручейке полоскали бельё, мы в детстве купались.
Но постепенно Водоканал начал использовать этот ручеёк, как отстойник. Он спускал в него воду по 10000 кубометров, не прошедших ГОСТ на чистоту. Вода выливалась вместе с отфильтрованным песком, и наш ручей заилился, короче – умер. Рядом с ручьём был дом бабки Маланьи. Мост так и назывался «Маланьин мост», в праздники на нём устраивали танцы, народное гулянье, он был широкий, по нему ходили машины.
МАЛАНЬИН МОСТ
Старый мост, помню, нам улыбался,
Но года – малышня, не века…
Берега так он свёл и старался,
Чтобы дольше жила здесь река.
Был в деревне у нас расположен
Старый мост, не дотянешь рукой…
Он из брёвен сколочен и сложен,
В те года наш ручей был рекой.
В этой речке бельё полоскали,
Мы купались, ныряли порой.
По весне даже щуку таскали,
И вода поднималась горой.
Наш ручей уходил за кручину:
От Сапёрной плясать начинал.
Был лесок, мы щипали малину,
У истока он был очень мал.
Постепенно пейзаж изменялся:
Стройки века сдавили леса.
Я смотрел и всегда удивлялся,
Неизменны одни небеса.
А сейчас не заходит ни рыба,
Даже утки бояться здесь сесть.
Из-за зданий построенной глыбы
Наше место теперь не узреть.
Старый мост, помню, нам улыбался,
Но года – малышня, не века…
Развалился он, как ни старался,
Не дожил, умерла и река.
Днём лёд стал разреженным, и в 14:00 ледокол нас оставил, мы пошли самостоятельно.
30 августа ошвартовались в Тикси. Начальник гидробазы встретил нас на машине.
Переоделись и пошли на разгрузку теплохода. Вместе с нами пришёл груз для гидробазы, в основном продукты. Но второй помощник, отвечающий за доставку груза, сгноил капусту, морковь замёрзла и задохнулась.
Всё это произошло потому, что свой груз, который везли для себя, лежал на самом дне, а сверху он был задавлен коммерческим грузом.
Перевезли всё на склад, завтра будем перебирать испорченные продукты. На судне взял у повара несколько пустых коробок из-под бананов и соорудил себе около койки что-то вроде тумбочки. Наступает новая жизнь. Работа по передаче информации по безопасности мореплавания в район моря Лаптевых – в район, который вне зоны действия индийского и тихоокеанского спутников «Инмарсата».
Загрёб я на восток, но вспоминается и последняя командировка в Находку, откуда начинается наша бескрайняя Россия.
Россия тянется с Находки, –
Пусть опровергнет кто-нибудь.
Восход цепляется за сопки,
Отсюда начинает путь.
Рельеф изрезан океаном,
На горизонте сопок тьма.
А бухты, снятые радаром,
Таят подходы в города.
Дыханье океана ровно,
Шалит волна на берегу.
Обрыв как бровь земли, и словно
Нахмурилась она врагу…
Вся жизнь меж сопок залегает,
На сопках гриб да дуб растёт.
Лес шапкой сверху накрывает, –
Такой пейзаж всегда зовёт…
Когда стоишь ты над обрывом,
А под ногами океан,
Вам шепчет сердце: «Это диво!» –
От красоты ты просто пьян.
Ты часть природы – просто точка,
И радуйся, что человек.
А вот волна, на море кочка,
Плеснулась – весь её и век.
Работаем на станции. Антенное поле находится примерно в километре от базы, где размещена наша оперативная радиорубка. На компьютеры в рубку приходят сообщения от координатора из Петербурга. Далее компьютерный терминал обрабатывает прогнозы и навигационные предупреждения в формат международной системы «Навтекса» и передаёт информацию, по расписанию, на передатчики, работающие на 518 кГц.
Г/с «Иван Киреев» после нашей высадки в Тикси ушёл в район острова Врангеля, где принял нашу информацию, а это около 800 морских миль, и это здорово. В радиорубке, на станции в Тикси стоит контрольный судовой приёмник «Навтекс», по которому мы видим, как прошла наша передача.
Условия работы, однако, не самые благоприятные: до антенн далеко, погода часто меняется, а антенное согласующее устройство не автоматическое, часто приходится подстраивать (согласовывать) параметры антенны с выходными цепями передатчика вручную.
Живём в этом же здании, где радиорубка. Выделили угол, в который входят кровать и подоконник, ну ещё стул – это всё. Газеты доставляют на почту из Якутска раз в неделю. Решаются финансовые проблемы почты с лётчиками. Кто-то кому-то что-то за что-то должен. Мы, тем не менее, живём. Я сходил за грибами, но ничего не нашёл. А дома у нас в Корчмино, говорят, грибы собирают прямо в саду. Опять заела истома, вспоминаю родное Корчмино.
КОРЧМИНО
Бродит хмурая туча по кругу,
Не прольётся, не капнет никак.
У нас клён растёт рядом, у дуба,
Корчмино – всего только пятак.
Пробивает сквозь тучу луч солнца,
Дождик тянется мимо косой.
Не над нами дырявое донце,
На цветах те же пчёлы с осой.
Дождик льётся вдали за рекою.
Лес, посёлки, промокли дворы,
Мы сухие в деревне с тобою,
Не у той оказались дыры.
В нашем месте магнитное поле,
Мы на русле державной Невы.
Вот такая корчминская доля,
Принимаем природы дары.
И не выскочить туче из круга,
Не пролиться, не капнуть никак.
Опять сухо у нашего дуба,
Пронесло, ну и пусть будет так.
Несём вахты, передаём информацию из Питера в эфир на 518 кГц. Мы работали бы с ещё большей пользой, если бы подключили местный метеоцентр и передавали бы дополнительно их информацию, вот это был бы толк. Метеоцентр порта Тикси передаёт подробный прогноз по бассейну реки Лены и заливу в телефонном режиме на 4 мГц. Но, к сожалению, в верхах нашего ведомства не могут договориться, всё упирается в деньги. Началась какая-то полоса неудач.
13 сентября на рейде порта Тикси взорвался танкер, шесть человек с ожогами доставлены в больницу. Задействованы силы МЧС и местный ледокол.
На вертолёте снимаются РИТЭГи, они собираются в одном месте, чтобы затем на судах гидрографического предприятия доставить их на утилизацию в Мурманск. При очередном съёме и перевозке РИТЭГов на Новосибирских островах вертолёт попал в турбулентный поток, и, чтобы не упасть, пришлось сбросить груз с высоты 50 метров.
Станция упала не в воду, а в тундру на Земле Бунге, архипелага Новосибирские острова. Как сообщили, радиационный фон в районе падения нормальный, но трогать их никто не решается. Сообщили в Москву, ждут специалистов по этому вопросу, задействованы силы МЧС.
На сегодняшний день в порту стоят два гидрографа г/с «Иван Киреев» и г/с «Яков Смирницкий». Они повезут РИТЭГи в Мурманск.
24 сентября, окончательно выпал снег, метёт.
25 сентября, растаскивали оттяжки на антенном поле, варили наконечники с блоками для мачт, готовимся к подъёму резервной антенны – конечно, если откапаем их из снега. И надо же, откопали и поставили две мачты высотой по 24 метра, но только 29 сентября.
Навигация в этом районе закончилась. Общее впечатление о посёлке Тикси получилось следующее. Сам порт окружён высокими сопками. На склоне ближней сопки, при входе в порт, которая называется Лялькин Пуп, из бочек выложен лозунг «Слава Октябрю». Бочки сварены между собой. После развала Советского Союза их хотели раскатить, убрать эти слова, но не получилось, сварены намертво. Сейчас уже их никто не трогает.
По легенде, сопка так называется потому, что заключённые на её вершине, на голом животе фартовой Ляльки, летом играли в карты. Потом проиграли и саму Ляльку – её убили.
На горизонте видна четырёхзубая сопка, похожая в профиль на человеческий лик, вот её и прозвали Маской Якута. В посёлке много военных, в основном связисты, лётчики и пограничники. Связь осуществляется через спутники, а чтобы «достучаться» до спутников используются спутниковые антенны – это большие параболические – чашки более 13 метров в диаметре. Здесь же находится и аэропорт.
Порт Тикси – снято с сопки Лялькин Пуп, летом и осенью, вдалеке за заливом видны Тикси-3 и взлётно-посадочная полоса аэропорта.
Он расположен в виде отдельного маленького района со своей инфраструктурой. Между основным Тикси и Тикси-3, как называют район аэропорта, ходит автобус по расписанию.
ТИКСИ
Среди холмов, в метель и в бурю,
В лагуне, на краю земли,
Стоят дома, как на ходулях,
Для местных – вроде корабли.
Но корабли мечты застыли,
Их заморозили года.
Пустые окна, рамы сгнили,
Мельчает Север – это да.
А позади воспоминанья,
И перспективы никакой.
Судьба зовёт опять в скитанья
Пойти с котомкою пустой.
Вдали над лентой горизонта,
Якута Маска разлеглась.
Четыре пика – это круто,
На этом держится и власть.
Антенны уши чуть левее
Следят за космосом всегда.
А если ближе, и правее –
Район пилотов – полоса.
Пуп Лялькин, и из бочек «Слава…»,
Всё Тикси сверху на виду.
А ностальгия – не отрава,
Зовёт – Ещё сюда приду.
Там есть друзья, там есть работа,
Все заморожены судьбой.
Там камень, озеро, болота
Зовут всегда нас за собой.
Залив уже засыпает, пурга заметает, жизнь в Тикси замирает.
Летим домой.
Стихов бы тут не надо.
Тем более, что они крайне слабые.
И так интересно, без них.
Хорошие стихи! Все здесь надо! И про жену с “деликатесом” и про “Лялькин пуп”!
Кайф! Я норильчанин, на Диксоне был пацаном, ничо не помню, но к Западу от нас был ваще везде, в Сабетте до её строительства, на Мыс Каменном до Газпрома, мне в кайф читать и стихи в кайф!
Аффтар, пеши исчо и никого не слушай!
Кто мне ещё про Восточный Север расскажет!
Понравилось про море и радио – сам этим занимался на научном судне.
А “Достанешь свой деликатес” –
просто феноменально!
Какая образность! 🙂