КУДА ЛЕТИТ СТРЕЛА АПОЛЛОНА
Рубрика в газете: Где живёт поэзия?, № 2019 / 32, 05.09.2019, автор: Камиль ТАНГАЛЫЧЕВ (САРАНСК)
Стало ли что-то с поэзией сегодня, когда любой из огромного количества пишущих стихи мгновенно может их опубликовать, объявить себя «поэтом» и даже «гением»? Причём, найдётся и немало тех, кто подтвердит это «лайками» или даже восторженными «комментариями». И никто не будет возражать – пространство Интернета безгранично.
С лёгкостью, даже за небольшие деньги, можно выпустить и печатную книгу с любым содержанием и в любом переплёте.
Потому возникают вопросы, заданные временем: не девальвировалась ли поэзия – как явление художественной литературы? И не перестала ли поэзия вообще существовать – как серьёзное явление культуры? И не перестал ли поэт быть явлением редким и сакральным, если практически любой человек, умеющий даже примитивно срифмовать два слова, может публично называться «поэтом»? Государство отказалось от монополии на литературу, перестало использовать её как пропагандиста и агитатора, отпустило её на свободу, следовательно – и защита имени «поэт» от полной девальвации и дискредитации была отдана на стихийную волю природы и истории. Впрочем современное российское государство и правильно поступило: не его дело диктовать народу – какие стихи хорошие, а какие плохие. Государство когда-то уже показывало, что оно способно запрещать Сергея Есенина и прославлять Демьяна Бедного. Удручающая в этом плане картина была, и отчасти ещё остаётся, в национальных республиках России, где от имени государства нередко прославлялись и награждались как поэты люди – сущностно чуждые этому, даруемому с небес, занятию. Но и в этих республиках достаточно просвещённых читателей, чтобы отличать зёрна от плевел; чтобы уверенно узнавать избранных природой мастеров стиха.
Потому – хотя и жаль священного слова «поэт», предусматривающего непременное наличие Божьего дара, но самой поэзии, существующей с сотворения мира, девальвация не угрожает. А искушённый читатель стихов, как вчера, так и сегодня, лишь снисходительно улыбается, глядя на далёких от настоящего поэтического искусства, но самоуверенных пишущих людей, гремящих званиями и орденами или же гордящихся «лайками» в Интернете. Здоровое художественное чутьё и сегодня не покинуло нашу нацию, которая, сохраняя провидческий дар предков, не перестаёт отличать версификаторов-пустословов от тех, кого задела «золотая стрела Аполлона».
С поэзией как таковой, скорее всего, не произошло ничего страшного. Многовековые критерии, выработанные художественным вкусом человечества, незыблемы; качественное стихотворное наследие огромно, и оно остаётся не только на книжных полках, но в генетической памяти народа. Именно поэзия, берущая истоки в изначально совершенной природе, на протяжении многих веков помогала человеку выстраивать гармоничные взаимоотношения и даже наладить взаимопонимание со всемогущими и всевидящими небесами. «Его чело меж облаков, Он двух стихий жилец угрюмый, И, кроме бури да громов, Он никому не вверит думы», – написал о поэте-провидце Лермонтов, уверенный в том, что поэзию в человечестве Бог бережёт со своей вышины. Более того, через стихи и человеку всемогущий Творец позволяет быть к этой вышине причастным. И если говорить о русской поэзии, то вот как раз они – Гавриил Державин, Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Фёдор Тютчев, Афанасий Фет, Николай Некрасов, Александр Блок, Сергей Есенин, Владимир Маяковский, Николай Заболоцкий, Николай Рубцов и многие другие классики стиха – своими текстами утвердили абсолютные критерии настоящей поэзии как дара человеку от любящей его природы. Они абсолютны – пока существует русский язык, благожелательный к стихам; пока природа не отменила свою любовь и справедливость к человеку.
Правда, «либеральные» литераторы и публицисты, владеющие огромными информационными ресурсами в России, на протяжении долгого времени упорно стремятся в качестве абсолютного поэтического эталона и величия показывать прежде всего Бориса Пастернака, Осипа Мандельштама, Анну Ахматову, Марину Цветаеву, Иосифа Бродского – безусловно, замечательных поэтов. Но поэтическое сознание российского человека, закалившееся ещё в эпоху Древней Руси и Великой Степи, привыкшее к соединению родной почвы с космосом, призывает для поддержания своего устойчивого бытия, для постоянного исцеления сущности человеческой стихи Пушкина, Лермонтова, Есенина, Блока, Рубцова. Российское сознание не перестаёт прежде всего их считать настоящими поэтами и с их стихами соизмерять новые и новые поэтические произведения. Если даже когда-нибудь придёт новый гений, призванный изменить русскую поэзию, явить в невиданных стихах новое откровение всемогущей стихии человеку, то сам русский язык будет даровать ему сокровенные слова – голосом Пушкина.
И в советские годы, когда государство от своего имени провозглашало тех или иных поэтов классиками, мастерами, награждало премиями, орденами, депутатскими значками и звёздами героев, российское сознание, не возражая вслух своему жёсткому начальству, по Пушкину, Лермонтову и Есенину судило о подлинности русской поэзии – о стихах десятков и десятков блестящих, по-своему узнаваемых авторов. Но и при том, что стилей много, поэзия по-прежнему одна. И современная поэзия на языках народов многонациональной страны на поэтическую подлинность тоже поверялась пушкинскими, лермонтовскими и есенинскими стихами. Причём, есенинские стихи люди украдкой читали в рукописных тетрадях в то время, когда книги «героев» и «лауреатов», выпушенные огромными тиражами на хорошей бумаге и в дорогих переплётах, тихо пылились в библиотеках и книжных магазинах.
Могучий Лев Толстой, автор огромных романов, сказал однажды о поэте, за всю жизнь написавшем лишь одну небольшую книжку стихов: «Без Тютчева нельзя жить», при этом лично для себя ставил Тютчева даже «выше Пушкина». Постигнуть божественную сущность мироздания, действительно, человеку помогают стихи Тютчева: «Когда пробьёт последний час природы, Состав частей разрушится земных: Всё зримое опять покроют воды, И божий лик изобразится в них».
Так вот, без настоящей поэзии народу жить невозможно, какое бы время ни стояло на дворе. В том числе и в эпоху Интернета и отсутствия цензуры, когда любой может назвать себя «поэтом». Но жить народу невозможно – без настоящей поэзии, в которой неповторимо увиденная травинка соединена со Вселенной, в которой уникально запечатлённое в метафоре мгновение не перестаёт быть явлением вечности, а «шёпот, робкое дыханье» или тревожную человеческую боль непременно слышат небеса, единственно способные утешить. Это всегда востребовано сердцем человека, тоскующего о вечном мире; и это никогда не устаревает, как никогда не устаревают благоухание ягодной поляны, шум листвы, сияние луны, свежесть родниковой воды, запах яблок августовскими ночами и пахнущий созревшими яблоками звездопад. Современный русский поэт Игорь Шкляревский об этом сказал по-своему: «Поэзия – как запах скошенного клевера. Вроде совершенно бесполезная вещь, а обойтись без неё нельзя».
Именно такие «пахнущие клевером» стихи, в основе которых находится подлинная – удивительная метафора, будто присланная свыше, которые несут идею дарованной Богом кровной взаимосвязи человека, природы и всегда очень сложной истории, и являются фактом поэзии; помогают приводить в размеренный порядок духовное бытие. «Веленью божию, о муза, будь послушна», – этот пушкинский призыв, будто утверждённый в самих небесах, история обратила ко всем истинным поэтам. Поэт, умеющий писать именно такие, послушные веленью Божьему, стихи, есть редкое и сакральное явление. Если даже эти стихи – о цветочке, о первом поцелуе, о матери, об угасшей деревне, о репейнике возле дороги, об одиноко белеющем парусе, о войне или мире, то – непременно о Вселенной, о народе, о Родине. Это выразил и Рубцов: «Звезда полей горит, не угасая, Для всех тревожных жителей земли, Своим лучом приветливым касаясь Всех городов, поднявшихся вдали. Но только здесь, во мгле заледенелой, Она восходит ярче и полней, И счастлив я, пока на свете белом Горит, горит звезда моих полей».
А где жить самой поэзии, если «толстые» литературные журналы угасают, видимо, исчерпав отведённое время пребывания в истории, бумажные книги читаются меньше, чем в прежние годы? Здесь мы Америки не открываем: как и прежде – жить в умах и сердцах чутких и просвещённых людей, где поэзия жила и до появления книг и журналов, более того – даже до появления письменности. А сегодня поэзии уютно и в традиционной книге, и в электронной, и в журнале, и в Интернете. Вечно жива поэзия, использующая все ресурсы, какие ей даёт время: и устную речь, и глиняную книгу, и бересту, и бумагу, и изображение текста на экране компьютера. Текст не перестаёт быть текстом никогда; яркая метафора никогда не перестаёт удивлять, всегда по-новому высвечивая даже заурядный предмет.
Кроме того, русской поэзии, уживающейся с разными стихотворными формами, всё-таки особо вольготно во внешне аскетическом пространстве силлабо-тонического стиха. Если в англоязычной поэзии наиболее распространённая форма стиха – верлибр, то для русского стиха наиболее живительна силлабо-тоника. Что бы осталось, например, от стихотворения «Отговорила роща золотая», если его перевести в верлибр! Осталась бы серая, унылая проза. Именно размеренное, рифмованное русское стихотворение способно уловить и выразить общую музыку земли и небес. Именно размеренное стихотворение на русском языке, создаваемое истинным поэтом, органически, как бы даже молитвенно, соединяет метафору со вселенской гармонией – и происходит необъяснимое чудо поэзии, когда в слове соединяется несоединимое.
Правомерно историческое желание Маяковского: «А мне в действительности единственное надо – чтоб больше поэтов, хороших и разных». И всё-таки – настоящих поэтов всегда мало, поэт – неизменно редкое явление и в России, и на всей планете Земля. Избранное природой и мировой историей и безошибочно узнаваемое человечеством явление. Современный русский поэт Юрий Кузнецов так ощутил свою избранность: «И с тех пор я не помню себя: Это он, это дух с небосклона! Ночью вытащил я изо лба Золотую стрелу Аполлона». Так было в начале света, так есть сегодня, так будет всегда. И спасибо высоким небесам, что они не оставляют землю без истинных поэтов!
А что, в Саранске государство запрещало С. Есенина? Тут-то совсем иначе было. Вот что значит – самоуправство и бюрократизм на местах.
так это стрела-то Аполлона кудысь пониже должны была бы пуститься?пускаться?кудысь?
Хорошо, Камиль! Всё по уму сказано. Русской поэзии быть! Это даже нам, солдафонам вахмистрам, понятно.
В связи с твоей статьёй вдруг вспомнились строки, некогда прочитанные мной во время одного из ночных нарядов по службе:
РУССКИМ ПОЭТАМ
Струится, душу вознося
моленье призрачного звона.
И в осенённом небе снова –
неизгладимая стезя.
Вы – ровный путь превозмогли.
Ваш вольный мир – он взлётом создан:
тянулись,
задыхаясь,
к звёздам! –
не дотянулись до земли…