Между утопией и антиутопией

№ 2025 / 40, 09.10.2025, автор: Александр БАЛТИН

Андрей Синявский, которому на днях исполнилось бы сто лет, очень любопытный персонаж в русской литературе. И не только в литературе. До сих пор непонятно, какую игру он повёл на излёте хрущёвской оттепели и чьим орудием стал. Есть версия, что всё его диссидентство – это всего лишь красивый миф или точнее – инсценировка. Якобы из Синявского наши доблестные органы сознательно одно время лепили образ антисоветчика. Ему якобы специально делали соответствующую биографию, включавшую в себя арест, пребывание в лагере и эмиграцию на Запад. А для чего? Чтобы со временем писатель мог бы стать в эмигрантской среде своего рода агентом советского влияния. И вроде Синявский с этой ролью успешно справился.

 

---

 

 

«Любимов», построенный пародийно, играющий красками сарказма и сатиры, словно размещается своеобразно между утопией и антиутопией. Здесь будущее, всегда условное, в котором установлен «антигуманный» режим, нависает зловеще, предупреждая о себе, пока «Квартиранты» дают образ коммунальной жизни – густой, как хорошо сваренный борщ со множеством ингредиентов…

У Андрея Синявского было несколько освоенных областей. И если литературоведение его раннего периода (работы о Горьком, Пастернаке, Бабеле, Ахматовой) сделаны были по советским лекалам, то проза его сразу не очень вписывалась в официоз. Много лёгкости в ней было: даже когда писалось о тяжести, скажем, коммунального житья.

Бурно прошумели «Прогулки с Пушкиным». Ведь Пушкин многослоен чрезвычайно: академический, домашний, анекдотический, гимназически-елейный, бунтующий, «бич жандармов», и Синявский, словно мешая все эти слои, стремился вывести на прогулки своего, неповторимого Пушкина…

Шутка и серьёзность всегда сплетались в сочинениях Синявского тонкими волокнами: как в «Графоманах», как во множестве его текстов…

Жизнь его стала бурной, кажется, без желания Синявского… впрочем, тогдашние условия и обстоятельства бытования он не мог не знать, передавая вещи свои на запад.

Последняя опубликованная в СССР работа – предисловие к тому стихотворений и поэм Пастернака в серии «Библиотека поэта». Потом арест, запрет на упоминание, грузчик в Дубровлаге, эмиграция…

«В тени Гоголя» исполнена виртуозно: ветвиста и красива, этакий интеллектуальный орнамент на темы Гоголя – бесконечные в России…

Мысль и литература – пульсации бытия Синявского, по складу больше похожего на кабинетного учёного… Но жизнь выписывает свои кренделя.

Он интересный стилист – со своими характерно-узнаваемыми модуляциями. Он интересный мыслитель. И он – стоик, умевший воспринимать спокойно всё то, чем нагружает жизнь.