Навстречу летящей бомбе

Рубрика в газете: На конкурс «Защитим Правду о Победе!», № 2020 / 6, 20.02.2020, автор: Александр ШЕРСТЮК (Верхний Баскунчак – Москва – Бряновы Кустичи)

Ещё одна удивительная история. Удивительная для нашего времени – рядовая для войны.
Юноше, о котором речь, в начале войны шёл 17-й год. Железнодорожником он стал 16 июня 1941 года, когда был аттестован на старшего кондуктора (оценки – все «отлично») и на следующий день приступил к работе. А через пять дней страна ударила в набат…
Враг стремительно приближался к его Унече, это железнодорожный узел между Гомелем и Брянском. И на 15 августа объявили эвакуацию работников узла.
Перед отправкой он побывал в родном селе. Отец сказал ему: «Миша, может, не поедешь? Оставайся. Ты ещё слишком молод. Я тебя обучу кузнечному делу».
«Нет, папа, не могу. Меня ждут».

Отца на фронт заберут позже. А пока на деревенский двор в этот жаркий августовский день провожать Мишу вышла вся семья – и родители, и пятеро младших братьев и сестёр, мал мала меньше. Старшей, Настеньке, было 12 лет, младшему, Шурке – шёл пятый месяц. Он сидел на руках у матери.
Миша обнялся с отцом. Подошёл к матери: «Прощай, мама». И Елена Моисеевна вздрогнула и заплакала: впервые приёмный сын назвал мачеху мамой. Ведь Мишина родная мать умерла, когда ему было всего 8 месяцев. Миша подошёл к каждому из братьев и сестёр, погладил по головам, поцеловал. Последним был грудной несмышлёныш Шурка.
Повернулся, словно по команде «Кру-у-гом!», и пошёл. Но, сделав пару шагов, остановился. Подошёл к отцу. «На, папа, тебе мою шинель (железнодорожную)!» – «Как? Ведь шинель тебе самому нужна!» – «Тебе нужней. Сошьёшь себе пиджак».
И пошагал к местному поезду.
Миша ушёл в вечность.

Была оккупация, целых два года с хвостиком – о нём ничего не было известно. Изгнали фашистов – по-прежнему вестей никаких. Кроме одной. Пришёл на короткую побывку раненый фронтовик сосед Степан, рассказал: «Я вашего Мишу видел. Под Москвой, на обороне столицы. На одном из поездов с пушками». Потом этот Степан отправился на фронт и вскоре погиб.
О смерти Миши семья узнала уже после Победы. Официальных извещений не было. Сестра Настя ездила поездом учиться в Унечу. Как-то к ней подошла проводница: «Вы сели здесь… Вы случайно не сестра Миши Шерстюка? Очень похожи». Настя вздрогнула: «Сестра. А что?» – «Ваш Миша погиб. Я была с ним на одном поезде. Мы везли танки к Сталинграду. Налетели немецкие самолёты. Бомба попала прямо в Мишу. От него нашли только голову и одну руку… С ним погиб и наш мастер, от осколков, был близко… Похоронили там же, на разъезде 33-й километр, на кладбище… Я взяла от Миши на память себе ремень…».
Сестра записала адрес полевой почты. Сделали запрос. Получили ответ начальника службы: «В гибели вашего сына не сомневайтесь…». И подробности. Всё, что рассказала девушка, подтвердилось. Письмо читали всей деревне. Когда ставили мемориал погибшим в войне односельчанам, имя Миши вписать не забыли. Но письмо, увы, не сохранилось.
Итак, стало ясно: Миша погиб в 1942 году, в Сталинградской битве. Много лет этот факт воспринимался пусть и трагически, но как рядовой. Ведь в каждой семье были свои погибшие. И в той, послевоенной жизни, в многодетной семье сельского кузнеца хватало другого – крайней бедности, на грани голода и нищеты, и порождённых ею забот.
Прошло свыше 70 лет после битвы на Волге. Вы помните того молокососа, самого младшего из Мишиных братьев, которого он, уходя, погладил по золотым волосам, будто благословил или передал что-то? Звучит красиво, но эта метафора имеет право на жизнь. Ведь именно он, этот Шурка, сейчас Александр Александрович, нашёл могилу Миши.

Могила находится в безлюдной степи на кладбище, на заволжской стороне Волгограда, в двухстах километрах от центра битвы и в десяти километрах от железнодорожного узла Верхний Баскунчак. Кладбище огорожено бетонными шпалами с колючей проволокой. Ни деревца, ни кустика. Все могилы каменные, это могилы казахских пастухов, и только две могилы помечены деревянными столбиками – подобием обелисков. Это лежат старший кондуктор Михаил Шерстюк с Унечи и его коллега поездной вагонный мастер, неизвестно откуда.
Как всё произошло – теперь уже рассказать некому. Поздние попытки найти ту девушку-проводницу окончились неудачей. Надо полагать, после налёта немецких самолётов поездная бригада спешно похоронила убитых товарищей на ближайшем кладбище в степи, благо, оно находилось недалеко, назад в Баскунчак эшелон не повернёшь, и надо было быстрее двигаться к фронту. Возможно, ещё требовалось отремонтировать путь. Конечно, ни о каких гробах и речи не могло быть в полевых условиях, а столбики, которые наподобие обелисков, изготовили из брусьев, затесав кверху. Эти брусья из сибирской лиственницы (танки делали в Челябинске) подкладывали под гусеницы танков, чтобы они при толчках не смещались по платформе. На столбиках даже остались куски катанки – стальной проволоки, которой крепили брусья к платформе. Прибили и таблички. Сегодня их нет, есть только чёрные сантиметровые пеньки старых гвоздей. Имена погибших написали мелом – его куски были найдены в грунте у основания столбиков. Мелом, чем же ещё, это ведь почти, можно сказать, рабочий инструмент железнодорожников во все времена – писали и пишут атрибуты на вагонах, рисуют кресты на рельсах, там, где надо выравнивать полотно железной дороги.
За могилами никто не ухаживал. Ведь у погибших не было родни в Баскунчаке, их сюда забросила война. А сам Верхний Баскунчак был разбит до последнего дома. Изначально посёлок работал только на железную дорогу. Люди жили в вырытых в степи землянках, но продолжали выполнять задачу поставок фронту боевой техники, боеприпасов, горючего, живой силы. Через этот узел к Сталинграду шли эшелон за эшелоном с востока и с юга страны – с Урала, из Сибири, из Средней Азии, из Астрахани. По данным историков, ни на одной железнодорожной ветке за всю войну не было такого напряжённого грузопотока, как здесь. Только войск было перевезено к началу нашего наступления 1 миллион 100 тысяч солдат. Однажды узел бомбили сразу 36 немецких самолётов. А 8 сентября 1942 года немцы сбросили на депо Баскунчака многотонную торпеду, разрушившую сразу 7 путей, образовалась воронка глубиной 17 м и длиной 50 м, и, чтобы ликвидировать её, пришлось столкнуть в провал 6 разбитых вагонов, а также несколько составов песка и разного железного хлама. Это был титанический и героический труд.
Порой, когда были разбомблены пути, танки разгружали здесь же, и дальше они шли своим ходом (при наличии водителей, конечно) две сотни километров до Сталинграда, до переправы, по ровной, как стол, степи, пересекая нынешний испытательный ракетный полигон Капустин Яр. Но и вне железной дороги немецкие самолёты стремились их достать. Вблизи кладбища я увидел изуродованный участок, насчитал 16 крупных воронок от авиабомб, из земли торчат обломки металла. Там же у традиционных казахских могил есть захоронение, обозначенное врытой вместо обелиска уголковой железякой, точнее, она с наклёпом на верхушке, по-видимому вбита кувалдой…

Позднее был найден и документ, подтверждающий гибель брата и его товарища. Это – «Сведения о работниках РУЖД, ст. В. Баскунчак, получивших смерть от налётов вражеской авиации». Сведения подавались в обком ВКП/б/, потом из партийного архива перешли в нынешний Центр документации новейшей истории Волгоградской области. Кстати, партийная подотчётность не означает, что погибшие были членами партии, скорее наоборот – почти все обозначены в соответствующей графе – «б/п». И хорошо, что существовала такая отчётность, потому как в ведомственных архивах ничего найти не удалось. Список составлен не в алфавитном порядке, поэтому мой брат оказался вверху, во второй строке.

Нашли этот документ не архивщики (они неизменно отвечали: «Сведений нет») – нашёл учёный-историк из г. Волжский, Максим Опалев, работавший над диссертацией о работе железнодорожного транспорта во время Сталинградской битвы. Когда всё сопоставили, оказалось, что семейная легенда подтвердилась во всех деталях. Была найдена единственная фотография Миши, всей его жизни, – служебная, 3х4, с печатью. Более того, были определены дата гибели – 30.10.1942 и даже имя погибшего поездного мастера – Гончаров Антон Антонович, 1901 г.р. В списке он занимает 6-ю строчку снизу. Откуда он, где живут его внуки?

…15 августа 1941 г., деревенский двор.
Отдана железнодорожная шинель отцу. Плачет приёмная мать, ставшая родной. Замерли дети. Молчит ничего не понимающий сосунок Шурка.
Миша уходит навстречу летящей в него бомбе.