Не пожар, а возгорание. Но всё равно больно.
Рубрика в газете: Архивный беспредел, № 2019 / 38, 17.10.2019, автор: Николай ВАСИЛЬЕВ
Несмотря на то, что наша газета очень много писала о скандальном Росархиве, лично меня эта тема затрагивала «по касательной». Тем не менее, «аура» этого учреждения в последнее время считывается даже мной. Везде воруют, везде что-то горит, везде врут. Так почему бы и в Росархиве такому не быть?!
В этом месяце в Крыму прошла пресс-конференция руководителя Федерального архивного агентства Андрея Артизова. Кстати говоря, обещанного электронного доступа к документам из личного фонда Сталина на территории Крыма до сих пор нет. Приходится решать вопрос доступа через Йельский университет. Но это так, между прочим. После длинных вводных слов об архивном деле – и, конечно, разъяснений по поводу хранения документов из «украинского периода» Крыма, с подводкой к тому, какие огромные объёмы этих документов нашими специалистами хранятся, какой хороший теперь архив в Керчи, как страдают простые люди по обе стороны от того, что для получения пенсии нужно подтверждение трудового стажа на бывшей или нынешней территории враждебного государства, и как мы готовы, в принципе, идти навстречу, но какое к нам отношение – аккуратненько соблюдя политику, Андрей Николаевич ответил на вопрос из зала по поводу пожара в РГАЛИ в июле прошлого года.
«Не пожар, а возгорание. У нас там 18 архивохранилищ. Только в одном загорелось, и то оно обрублено посередине противопожарными дверями. Точный объём не скажу. Когда летом меня спрашивали журналисты, я сказал, что речь идёт о сотнях дел. Я был тогда не в Москве. Сгорело немного, а пострадавших при пожаре дел намного больше. Пожарные приехали в течение 15 минут, руководитель пожарной службы Москвы лично руководил тушением. Все намокшие при тушении дела помещают в специальные холодильники – сублимационные камеры – в процессе сушки создаётся вакуум, и влага из документов вытаскивается. В первой партии было 600 дел, ещё впереди 8–10 партий. Особо ценных уникальных документов там нет. Есть документы 90-х годов прошлого века – например, выдача разрешений на кинопрокат. Нет личных фондов и документов. Вообще, я достаточно сказал по этому вопросу. У нас есть отдельный план ликвидации последствий. Отделались небольшими потерями, но всё равно больно. Рассматривали этот вопрос на коллегии, обратили внимание всех руководителей на ужесточение противопожарной безопасности. Две главных беды архивов – пожары и профессиональное предательство. Кражи. Есть в архивах открытая информация, есть закрытая. И с последней знакомятся те, кому положено, так во всех цивилизованных странах. Раскрытие информации, ещё не прошедшей деклассификацию, тоже, я считаю, является профессиональным предательством».
На пресс-конференции в Крыму Андрей Николаевич разговаривал с аудиторией терпеливо, дружелюбно, всё доступно объясняя и разъясняя. Как с детьми. Такая манера разговора начальника и специалиста, видимо, в своём деле – понятна. Не понятно другое. Колоссальная разница между «сотнями дел», озвученными Артизовым – и «50 000 делами», безвозвратно сгоревшими или залитыми водой, о которых пишут «Новые известия». Какой-то слишком большой разброс. Может быть, то, что по информации «Новых известий» безвозвратно погибло, для Артизова – проходит успешную сублимационную сушку. И такая разница в оценках тоже непонятна. Также непонятно уточнение: не пожар, а возгорание. А что, возгорание – не пожар? Кстати, отвечая на вопрос о пожаре, деклассифицированном в возгорание, Артизов в итоге стал рассказывать о «закрытой информации». Мы понимаем, насколько выгодна – и репутационно, и экономически – для нынешнего руководства Росархива всяческая «закрытая информация», и понимаем, насколько показательно со стороны Андрея Николаевича говорить об этом, когда его спрашивают о другом. Как говорится, кто про что.
О хаосе и самоуправстве в РГАЛИ наша газета, повторюсь, писала много, но придётся писать ещё. Лично мне хотелось бы пообщаться по этому вопросу с историком Андреем Юргановым, который и дал комментарий «Новым известиям». А пока возникают вот такие мысли.
Нет лучших способов осуществления цензуры в нынешней России, чем коррупция и бардак. Зачем что-то запрещать идеологически, если можно, например, не выдавать рассекреченные документы отечественным исследователям – а выдавать их только западным специалистам, готовым заплатить за это хорошие деньги? И даже не так. Зачем вообще нужна цензура, как таковая, если утаивание от российской общественности рассекреченных документов отлично осуществляют – коррупция и бардак. Эти товарищи отлично справляются со многими благими начинаниями в стране. Зачем нужна цензура, если можно просто зарабатывать деньги на «закрытой информации». Иногда и репрессий не надо, достаточно коррупции и бардака. А, и ещё враньё, как я мог забыть. Нехитрое, белыми нитками шитое, уверенно произносимое. Враньё, коррупция и бардак. И никакой цензуры не надо. А какие-нибудь неважные документы, не слишком интересные важным начальникам – в разбросе от 200 до 50 000 дел – уничтожат огонь, влага и отвратительное противопожарное состояние архивных помещений. Ведь на своих главных бедах, получается, Росархив в его нынешнем виде и стоит – на «закрытой информации» и разрухе.
как-то незаметно архивы вышли на первое место в топе новостей по видимому есть веские причины разобраться с архивами по-своему пока они в опции закрытой информации