«Но с Отчизной он спас и Словесность…»
Юбилей поэта Николая Дмитриева во Владимире
№ 2023 / 5, 09.02.2023, автор: Владислав БАХРЕВСКИЙ
Во Владимире в Областном Доме Работников Искусств отметили семидесятилетие поэта Николая Дмитриева.
Мир без нас не моложе не старше,
Только липы родной семена
Залетают из прошлого в наше,
И в соседние к нам времена…
Залетают… Они плечом к плечу за русскую словесность. Николай Дмитриев – Юрий Кузнецов. Сын Николая – муж дочери Юрия. Судьба. Но вот что интересно: и отец Николая Дмитриева сражался за русскую словесность во Вторую Мировую.
Так налей, сестричка, крепкого вина,
Русскому солдату за его дела…
(Из письма отца)
…………………………………….
Тётка помнит до буквы, но просит:
Раз прочесть, потом и другой –
Что курить обязательно бросит,
Что с победой вернётся домой.
Впрочем, чую похвал неуместность
(Ведь писали и там посильней),
Но с Отчизной он спас и Словесность –
Вот заслуга его перед ней.
Коля Дмитриев пришёл в литобъединение при «Орехово-Зуевской правде» первокурсником Орехово-Зуевского пединститута. Ему было шестнадцать. Мне, руководителю литобъединения, тридцать три. Это было в 1969 году. Я получил «Основу» от Авраамия Алексеевича Кайева. Он преподавал древнюю литературу и фольклор, и мы учились по его учебнику. К тому же он был руководителем литобъединения добрых двадцать лет. Правда, в войну было не до писателей.
Моя первая книга вышла в 1960-м, а членский билет СП СССР мне вручили в 1967. Кайев тогда сказал: «Принимай дела. Учи молодых». Сам он на занятиях, как истинный преподаватель, давал нам знания отечественной литературы и всего лучшего, что было за рубежом. Авраамий Алексеевич был просветитель, открывал дарования в рабочих. Один из его учеников, Кривоусов, воевавший в блокадном Ленинграде, смирялся, когда его стихи правили. Но для меня критика Кривоусова была полезной. Он говорил: «Раз семь перепишешь, подработаешь, сократишь, и получится».
Первую повесть «Мальчик с Весёлого» я переписал семь раз. А вот как руководитель литобъединения я знал: чтобы стать писателем, надо печататься. И не только в районной газете.
Николай пришёл с настоящими стихами. Ему надо было только расти. И уже в том же году я взял его с собой в Москву, привёл к Римме Казаковой (она руководила в Союзе писателей СССР творческой молодёжью) и познакомил в тот же приезд с Николаем Старшиновым.
И вот семидесятилетие. А жизни Николаю Фёдоровичу было отпущено сорок два года. Упокоился на родине своих дедушки и бабушки в Покрове. «Литературная газета» и её редактор Юрий Поляков поставили Николая Дмитриева в первый ряд поэтов своей эпохи. А эпоха эта – исчезнувшая великая родина СССР, втоптанная в грязь великая культура. Николая Дмитриева не забыли. Вечера его памяти прошли в Балашихе, Орехово-Зуеве, Владимире. Скорее всего, и в других городах. Увы! Теле-вечера власти большого поэта не удостоили. Странное это дело: не нужна русская литература администрациям. В Орехово-Зуеве первый секретарь СП России Геннадий Иванов вручал «Основе» и городу Орехово-Зуеву знамя литературного города страны. Из всего начальства для столь удивительного «мероприятия» город выставил Алису Сергеевну Рудакову, директора Дома культуры. Не нашлось времени и у губернатора Владимира быть на вечере памяти Николая Дмитриева.
Специальная особая операция для восстановления великого русского языка, великой русской литературы – дело домашнее, но оно столь же необходимое, как сражение за жизнь русского народа и русского Слова на территории Украины.
В зале ОДРИ зрителей было с полсотни. Пригласили учениц лицея, где учат рисованию и занимаются спортом. Девочки-красавицы заняли два ряда, и уткнулись в телефоны. А ведь стихи Дмитриева прямо-таки хлещут по сердцу. Особенно тихие, ласковые: о бабушке, о дедушке, о деревцах в саду. На вечере в ОДРИ песни на стихи Дмитриева исполняло трио «Яблонька» из Балашихи. Пели организаторы этого вечера Галина и Алексей Богословы. Композицию стихов Дмитриева представила Любовь Николаевна Матвеева, член литобъединения «Владимирские посиделки». Это было так удивительно!
А вот это так страшно: юношество, отрочество России с детства лишено русской поэзии. Потому и глухо. Лишено интеллекта, лишено любви к слову русскому, к поэтическому образу. Мероприятиям конца нет, и все эти мероприятия для галочки. А в умах мельтешение и мусор пустых картинок в телефоне.
А откуда взяться литературе? Писатель вынужден печатать свои произведения за свой счёт. Ни редакторов, ни умной цензуры. А читатель предпочитает художественному слову отборный мат. И главное, девочки, будущие мамы.
Сегодня ни одно издательство не примет сказку стихотворную, будь она самим «Коньком-горбунком». Мы дожили уже до того, что если не подымемся против всех этих новшеств воспитания, то будем разговаривать знаками. Радетели русского слова обследовали тридцать библиотек Москвы. Почти все эти библиотеки выписывают по 5-6 номеров журналов с картинками для раскрашивания без текста. «Мурзилку» дети уже не любят: много текста. Так что, Слава Богу, в России немало поэтов замечательных, хотя бы на юбилеях будем вспоминать о поэзии.
А закончить я хочу стихами Дмитриева из его сборника «Три миллиарда секунд». Это страшные стихи. Но ведь и время у нас страшное. Без русской поэзии у русских юношей и девушек.
(1953 – 2005)
Он пил до последнего пота,
Потом содрогнулся. И вот
У края сухого болота
Белёсое солнышко ждёт.
Сюда по заросшему следу
За сутки дошёл сгоряча.
Светает. И чёртик последний
Задумчиво спрыгнул с плеча.
И, вырезанная из картона,
С туманною прядью у лба,
Среди лягушиного звона
Возникла родная изба.
И сделалось холодно пашням, –
Как будто из бездны морской
Дохнуло раскаяньем страшным
И тусклой дорожной тоской.
Сломав незабудку и колос,
Подарки тяжёлые снял,
Но выплыл просительный голос,
И голос его умолял:
«Потише, потише, потише», –
Как ветер по мокрой стене,
А может, как дождик по крыше,
А лучше – как снег по стерне.
Как стая осинок в испуге,
Предутренней дрожи полна.
…Все годы на все эти звуки
Тебе открывала она.
Ты жив ли? Ты вправду вернулся?
Он встал на последней черте
И медленно так оглянулся
На ждущих в осоке чертей.
Среднего уровня стихослагатель.
Даже на фоне других “русских поэтов-почвенников” – средний.
Это ясно, как Божий день.
Но, конечно, и таких надо помнить.
Побольше бы таких среднего уровня «стихослагателей»!
Самозванному “профессору” по парткличке “Преображенский” и Ко
1. Всё Правление СПР (в составе 51 чел) и около Правления (ещё 30 чел) юбилейные вечера памяти русского национального поэта (“почвенника”) Н.М. Рубцова в Москве за 12 лет (2016г. -80 лет от рождения; 2021 г. – 85 лет) не провело!!! И текущих вечеров Памяти не встречал ни в ЦДЛ, ни на Комс. пр., 13. Вот такая политика Г.В. Иванова и Н.Ф. Иванова.
2. Есть такое понятие “Умный” с инициативой. Придумали в СПР (всего-то одной – из общественной организаций ) назначать города литературной славы (для получения грантов и командировок?). А что дальше?
3. Из поэтов-почвенников выделяю Н. Дмитриева, Н. Тряпкина, М. Ножкина, ни одного из Есенинских лауреатов от жюри Г.В.Иванова. И любой из названных по лексике выше И. Бродского.
Кто против?
Н. Дмитриев поэт интересный. Его стихи, особенно до 90-х, как глоток свежего воздуха. Для меня нет понятия «почвенный», «городской ». Есть поэт, а есть не поэт. Дмитриев был поэтом.
Для модераторов и читателей сайта “Литературной России”
Как сообщили, средне успешная директор бюро пропаганды Союза писателей России Алла Васильевна Панкова организует в ЦДЛ периодически литмероприятия, а 22 февраля вечер памяти полуголодного поэта Дмитриева (утешавшегося “признанием” напитками и ушедшего в 2005 году). А сейчас сдают в аренду комнаты 3-го этажа бюро пропаганды СПР?-
Юрий Кириенко-Малюгин Неравный бой
…..
Памяти Николая Дмитриева
…..
Я выхожу на бой, неравный бой.
Из первой я, а он из высшей лиги.
Играю я с обманчивой судьбой,
Сказали мне: «Он – мастер по интриге».
….
Я – шахматист, мне отступать нельзя!
Ведь пешки ждут годами результата!
И взял прицел я сразу на ферзя,
Я с подлостью решил играть до мата.
…..
Я выхожу на бой, неравный бой!
Кто победит, скажите откровенно?
Пока я только жертвую судьбой,
Не знаю через годы иль мгновенно.
….
Я – шахматист , я ставлю глупость в пат.
Учил ходы по жизни, не по книге,
И доигрался, стал вдруг кандидат,
А он – заслуженный давно уж по интриге.
….
Я выхожу на бой, неравный бой.
Ему легко, с ним свора пилигримов.
А я не знаю, кто сейчас со мной,
Но лезу на рожон непримиримо.
….
Я – шахматист, я на ферзя напал,
Меня партнёры так всегда учили:
Идёшь в атаку – лезь на пьедестал,
Хоть с подхалимами пока он в силе.
….
Сказали мне: – Он дьявольски силён,
Играет жёлтым популярным цветом,
Ему доска, как старый полигон,
Где он отстрел ведёт зимой и летом.
….
Я – шахматист, а он – давно стратег,
И пешки бьёт красиво на проходе.
Но пешки, падая под горький смех,
Встают как короли в своём народе.
Да, он был поэтом.
Только средним. Не выдающимся.
Это ясно как Божий день.