«Одинок в мироздании гений…»

№ 2021 / 40, 28.10.2021, автор: Владимир БУЕВ

---

Айдар Хусаинов

 

Тёмной ночью ходит кто?
Одиноко ходит кто?
Человек по свету ходит,
Запахнув своё пальто.

 

Всё что было, всё не то.
Неглубок карман пальто.
Это кто идёт навстречу?
Несомненно, дед Пихто.

 

– Вы не против грамм по сто…
Как, нормально Вам? А то!
И не так уж одиноко
Верст на триста или сто.

 

Владимир Буев

 

Ходит пьяница один.
Ночью ищет магазин,
Где купить спиртное можно,
И двоих ещё мужчин.

Мужиков нашёл. Теперь
Трое их. Но где же дверь,
В магазин ночной открытый,
Алкоголями забитый?

Не нашли… Но вариант
Предлагает «коммерсант».
Денег требует в ответ.
…Трое дядек – денег нет.

 

Айдар Хусаинов

 

Мы чиним старенькую лодку
И отправляемся вдвоём.
Мы пьём космическую воду,
Пересекая водоем.

И звёзды медленно, как мины,
К нам поднимаются со дна,
И освещает все глубины
Великолепная луна.

Из наших лёгких вышел воздух,
Над нами вьются пузырьки.
Мы покидаем нашу лодку
По мановению руки.

Не разогнув свои колени,
Расставив руки в высоте,
Мы уплываем постепенно,
Как целлулоид в кислоте.

 

Владимир Буев

 

Пора космической водицы
Испить, с земли не выходя.
Беру с собой красу-девицу,
Намедни лодку починя.

И вместе едем наслаждаться,
Пусть дева и не хочет пить.
Ей, впрочем, некуда деваться –
В такую ночь не откосить.

На лодочное дно на спину
Пусть ляжет, ведь удобней так
Смотреть на звёзды. Не премину
Прилечь рядком, я ж не дурак.

Вдруг выяснилось: течи в лодке.
Мы тонем, мы идём ко дну.
Мне не спасти уже молодку.
Потом на суше помяну.

 

Айдар Хусаинов

 

Ой боже, мой боже, зачем моя жёнка,
Зачем же со мной развелась?

Из дома родного поутру изгнали,
Лишили навеки семьи.

Бабьё обступило, как немец проклятый,
И в глотку вливали питьё.

Ой, как колесо, я лежал на телеге,
Не знаю, куда и везли.

И где я и что сотворили со мною –
Не знаю я и до сих пор.

И вырастут дети и даже не спросят:
И где же наш папа родной?

А папа с сухими глазами по свету
Бредёт неизвестно куда.

Ой боже, мой боже, зачем моя жёнка,
Зачем же со мной развелась?

 

Владимир Буев

 

В гареме жене тусоваться приелось.
«На выход, – сказала, – пошёл!»

Я был удивлён и созвал всех любовниц.
Сказал: утешайте меня!

Орда взбудораженных женщин гурьбою
накинулась на пацана.

Молчать я не стал и воскликнул: «Утешьте!
Не надо меня ублажать!!!»

Потом повторил, чтобы поняли лучше:
«Утешьте, я вам приказал!

Я горем убит, и спасенья не видно:
Любимая жёнка она.

А вы все вторые и третьи супруги,
И даже наложницы вы!

Скомандую – кучу детей мне родите,
Любимая не породит!»

 

Айдар Хусаинов

 

Выйду вылить воды и надену защитного цвета рубаху,
Сто двенадцать шагов, а потом повернуться назад.
Я закрою глаза в ожиданье наплыва животного страха,
А потом, а потом я открою глаза, я открою глаза.

Как мне было темно и прохладно в моей комнатушке знакомой!
Неужели и я покидаю ее, чтоб расплескивать зло и добро?
Неужели и мне не хватает огня за порогом заветного дома,
Где в руке серебро или в горле блестит серебро?

Что же делать, когда от порога к порогу дорога витая?
Ты назавтра жилец, а сегодня стропила горят,
И Борис Пастернак, как удод, над высокой травой пролетает,
Где за лугом блаженные сосны, как люди из бани, стоят.

 

Владимир Буев

 

Столько слов про рубаху, про страхи и про комнатушку,
Про шаги и про воду, глаза, про добро и про зло!
А всего-то пернатой явился Борис Пастернак побирушкой,
Утащив мои мысли и рифмы, что весят десятки кило.

Коль пропал эксклюзив, что сказать, дорогие друзья, на прощанье?
Два куплета достойных ещё сочинить я обязан и вам огласить.
Вы, пожалуйста, не ослабляйте пока драгоценное ваше вниманье,
Ибо тайной владею и самое время её приоткрыть.

Так замрите же все, как блаженные сосны за лугом у бани!
Не является золотом всё, что на солнце блестит.
Серебро да и прочий металл хоть в руках, хоть в гортани –
Всё блестит… Моя тайна глаза вам откроет и обогатит.

 

Айдар Хусаинов

Ни семьи, ни детей, только лишь упоительный труд,
Ты живёшь, как в машине с восторгом живёт шестерня.
Никого ты не ждёшь и тебя никуда не зовут,
И не вспомнит никто о тебе в протяжении дня.

 

Этот мир словно пробкой притёртой навечно закрыт,
Ты глядишь вечерами в стекло уходящего дня,
И ничто не заставит тебя разрыдаться навзрыд,
Лишь один только радостный визг приводного ремня.

 

Только время летит словно год – это восемь минут,
Что опять набежит неприятный прилив новогодней тоски,
Что вчерашние дети которые мимо идут,
На глазах твоих стали уже много лет старики.

 

Пусть с тобой говорить словно воду таскать решетом,
Словно биться в стекло неприличных и глупых скорбей,
Кто-то должен любить тебя несмотря ни на что,
Кто-то должен ночами всю жизнь тосковать о тебе.

 

Владимир Буев

 

Посыпаю я голову пеплом, жалею себя.
Если сам не пожалишься, некому больше жалеть.
Как же дальше мне жить, столько адовых мук претерпя!
Нет же! Только не это! Совсем не хочу умереть!

То и это туманит мой пристальный взор целый год.
Может, даже не год, а полжизни прошедшей моей.
Я, признаюсь открыто и честно, плохой счетовод,
Что использовал часто бесстыжий дурной прохиндей.

Кто-то должен меня полюбить, полелеять меня.
Приготовить мне пищу, дать денег и спать уложить.
И ещё постирать и погладить бельё, уясня,
Что такие деянья не могут его тяготить.

Кто обязан по мне пострадать, все идите сюда!
Я ведь тоже страдаю по вам, ибо тоже хочу.
Я ночами для вас стану словно дневная звезда.
Так тоскуйте, страдайте по мне, если вам по плечу.

 

Айдар Хусаинов

Сверкнёт глазами, словно кот,
Ночной прохожий.
Быть может, мимо он пройдет,
Он это может.

 

Зачем покинул свой уют
И всё такое?
Какие мысли не дают
Ему покоя?

 

Что за нужда его ведёт
Как пентаграмма,
Быть может, сила пятисот
Привычных граммов?

 

А может, воля сигарет,
Густого дыма
Давно свела его на нет
Необоримо.

 

А может, грозно, как чума,
Как плод в утробе,
Его толпой свели с ума
Дневные зомби.

 

Владимир Буев

 

Вот ночь пришла. О чём мечтать,
Коль сон дал дёру?
В окно смотрю. Хочу писать,
Ищу опору.

Там кто-то бродит во дворе,
Вокруг глазеет.
Но он один, а при хандре
Втроём хмелеют.

Соображают на троих,
А не на пару.
Пусть остаётся при своих.
Я ж покемарю.

Когда проснусь: пуста тетрадь.
Наверно, мысли,
Улегшись ночью на кровать,
Как я, закисли.

Смотрю в окно, а зомби там.
И не уходит.
…Я всё ж допью водяру сам,
А он пусть бродит.

 

Айдар Хусаинов

 

ТВОРЕЦ

Первым делом уходит жена,
Вырастают стремительно дети,
Как посмотришь вокруг – вот те на,
Ты один остаёшься на свете.

Нет, не так, человек не один,
Он с годами сложней, а не старше,
Все, что в жизни своей проходил,
Он вбирает, как рота на марше.

Все, что видел, любил, пережил,
Все вошло и в тебе растворилось.
И в крови, в сопряжении жил
Воплощается прошлого милость.

Ты теперь состоишь из людей,
Из былого, из дней не ушедших,
Но вошедших в тебя тем верней,
Чем казались они сумасшедшей.

Ты не рота, и даже не полк,
Словно армия движется грозно,
И какой в этом явственный толк,
Не понять пребывающим розно.

Но зато с каждым в мире есть связь,
Тонкий лучик неявного света,
И живешь ты на свете светясь,
Ничего не желая за это.

Но зато ты идешь, чтоб войти,
Воплотить, что должно воплотиться,
Надо просто идти и идти,
И случится что должно случиться.

Потому что планета поёт,
Потому что рассвет наступает,
Потому что уже не твоё,
Но всеобщее в мир прорастает.

 

Владимир Буев

 

У великих судьба тяжела:
Одинок в мироздании гений.
Близких быстро разгонит метла,
Коль своё осознаешь значенье.

А уж если расскажешь кому,
Сколь талантлив и сколь гениален,
То и дальние скрылись в дыму,
Осознав, как пацан уникален.

А потом вдруг прозрений поток
Как начнётся и как разбежится!
Ты не рота и даже не полк,
Не дивизия! Что тут стыдиться?!

Ты – вся армия мощной страны.
Что там армия! Также ментовка!
Также из МЧС пацаны.
ФСБ. Ты – вся эта тусовка.

Так к чему же весь прочий народ
Человеку-концерту в подлунной?
Лучше съесть поутру бутерброд,
Вечерком помечтать о трибуне.

Вот прозрение снова пришло:
Коль в тебе силовые структуры
И иные миры, западло
Сторониться людей и культуры.

Значит, вновь растворяться в других,
Правду-матку рубить не бояться.
Гений сплетен и взглядов косых
Выше. Гениям надо держаться.

Вера твёрдая: сто лет пройдёт
Или двести, а может, и триста –
И признает народ, заснуёт
В усыпальницу милитариста.

 

Айдар Хусаинов

 

Жил Александр Гайсович,
Уфимский критикан.
Писал статьи он яростно,
Ну чисто хулиган.

Всегда самоуверенный,
Сказать ехидство – рад.
Ещё дружил с Гальпериным,
Что тоже компромат.

В союзе том писателей
Нормальным пацанам
– Идите вы… к Касымову! –
Так говорили нам.

И нас он публиковывал,
И в общем нас любил.
Теперь лежит закопанный
Среди других могил.

Забытый, позаброшенный,
Почти сведён к нулю.
А все же был хороший он,
И я его люблю.

Ах, Александр Гайсович,
Мой критик дорогой!
Ах как же было радостно,
Когда ты был живой!

Когда статейки писывал,
Когда взахлёб ругал,
Когда стишки отесывал,
Почти как интеграл.

Ел водку и пельмении
Умел употребить.
И лет до ста, не менее,
Ты мог бы жить да жить.

Сейчас бы шёл уверенно,
Имея странный вид,
Ругал бы все Гальперина,
Журналы и ковид!

 

Владимир Буев

 

Из четверых товарищей
Богемой были все,
Гурьбой не понимающей,
Что в жизни есть песец.

Один был точно гением:
Известный Мандельштам.
Другие – отражением
С грехом напополам.

Тут Сашка был мечтательный,
Что Скерцевичем слыл.
Хоть образ собирательный,
Но Шуберта любил.

Ещё был Саша Гайсович,
Совсем не музыкант:
Поэт и критик яростный,
Но все ж не бриллиант.

Хоть Александр Гайсович –
Реальный человек,
Как Мандельштам, но айсбергом
Он не был в прошлый век.

Ещё Айдар Гайдарович
В четвёрке этой был.
Как Мандельштам, наяривал.
Поэзию любил.

И вот уж тройка первая
Ушла в другой конец.
Цепочка жизни прервана:
Есть в бытии песец.

А мы Айдару долгия
Желаем лéта жить
И мраморными полками
Стихи производить.

Хоть со стихом-голубою
Не страшно умереть,
Но надо жить не группою
И от стихов балдеть.