Окровавленный кусок жизни
№ 2025 / 15, 17.04.2025, автор: Кирилл АНКУДИНОВ (г. Майкоп)
Константин Юрьевич Леушин – врач-кардиохирург. Если быть совсем точным, анастезиолог-реаниматолог с двадцатилетним стажем. Живёт и работает в России с 2002 года. Упоминаю об этом, потому что он закончил медицинскую академию в Днепропетровске. А сам – родом с Донбасса. То есть – с Красного Лимана. Братья (родной брат и два двоюродных) – живут на Украине. То есть уже вне Донбасса. А отец до последнего времени жил в Красном Лимане. После того как Красный Лиман был взят ВСУ, братья вывезли отца к себе. А Константин Юрьевич оказывает медицинскую помощь в Луганске, Мариуполе, Бахмуте, Шебекино. В составе отряда Центра Медицины Катастроф и (внимание!) медицинского отряда Группы Вагнер. Той самой. Там, ведь не только воюют, но и лечат тоже.
Понятно, какой тугой узел завязывается от всех этих биографических данных, переписанных мной из аннотации. Разумеется, братья (которые на Украине) отказываются понимать «вагнеровца». А доктор обязан понимать всех – профессия у него такая, всех понимать. Разучится понимать – не сможет лечить. Или вот ещё: заезжает автор во время отпуска в родные места. То есть, в Красный Лиман. Когда он был российским. И потом, после отпуска, узнаёт о том, что Красный Лиман взят ВСУ. И тут же – рой тревог: каково теперь его друзьям и знакомым, соседям, одноклассникам? Ведь все они общались с «вагнеровцем», то есть с ним.
Надо заметить: автор книги – «человек дела». Идеологи и публицисты (как по одну сторону войны, так и по другую) ему чужды. Константин Леушин повествует только о том, что он видел сам. Он даже никак не оформляет художественно свой нон-фикшн. Например, когда Леушин рассказывает об операциях, он никогда не купирует медицинскую узкопрофессиональную терминологию, чтобы было понятно читателям (в большинстве далёким от тонкостей и сложностей реаниматологии). Всякий мемуарист, если даже он не приукрашивает себя, всё равно стремится как-то адаптировать для непосвящённых специфику своего труда.
Как вам, например, такое место…
«Надо заметить для анастезиологов, которые в теме, что в этом случае была премедикация и глубокая вводная ингаляционная анастезия фторорганом, для того чтобы подавить рефлексы гортаноглотки, но не вводить листенон – миорелаксант короткого действия, то есть не уверен – не вставляй» (с. 71).
Когда-то я читал Юлия Крелина. Кажется, он так не писал.
А в следующем абзаце – и внезапная латиница, и профи-присказка с матерком. На обратной стороне книги отмечается «отличный стиль повествования». Но нет, не стилем повествования примечателен текст Константина Леушина. Тогда чем же?
Невозмутимой точностью свидетельств о мире, съезжающем с осей.
Вот мариупольские врачи, работавшие при украинской власти, рассказывают московскому врачу (автору)…
«Это был бывший эсбэушник, которого в чём-то они (СБУ) заподозрили и выбивали показания. Судя по тому, что просили нас его немного потянуть в сознании, ничего они из него не выбили, но почки и печень человеку отбили. Чтоб они его больше не мучали, мы вводили ему морфин с реланиумом, а в дневниках писали, что «состояние тяжёлое, продуктивному вербальному контакту не доступен». Протянул у нас месяц, а потом умер, не приходя в сознание» (с. 53).
Наслушавшись таких рассказов, автор невесело резюмирует…
«После таких дежурств неудивительно, что реаниматологи, независимо от своего темперамента, иногда похожи на алкоголиков» (там же).
Или вот ещё автор идёт по родному Красному Лиману в каске и в бронежилете, встречает мирных людей из трёх домов, готовящих на костре обед и смотрящих по видику «Катрусин кинозал» (детскую телепередачу на украинском языке), и тут из кустов выходит ещё один человек в каске и бронежилете.
«Потом я понял, что в сумерках в такой амуниции я вполне мог сойти как за украинского диверсанта, так и за бойца из прошлых войн» (с. 90).
А какова панорама героев повествования – реальных пациентов и коллег-сослуживцев автора! Боец с позывным Мурзик, раненый «в интересное место». Рассудительный и мужественный фельдшер Мирный. Эмоциональный реаниматолог Амирхан. «Главный хирург» Радуцей. Основательный Сергей Александрович («Профессор»). Прекрасные и яркие люди – и каждый со своим характером.
…Книги пишутся с разными целями. Чаще они помогают читателям отвлечься от ужасов реальности, гримируя и ретушируя жизнь захватывающими коллизиями, стилистическими ухищрениями, необычайными чувствами вымышленных героев, идеологическими манипуляциями. Ничего этого в книге Константина Леушина нет. Эта книга – окровавленный кусок живой жизни. Хотите знать, как было дело в мариупольских и шебекинских операционных, в краснолиманских хатах, в окопах СВО – читайте. Не хотите, желаете чего-то иного – как хотите. Автор вас не неволит.
Критик Николай Шелгунов так писал о творчестве писателя-народника Фёдора Решетникова:
«Но в своём разбросанном виде материал, собранный Решетниковым, – драгоценный материал, каким русская литература ещё никогда не владела и какого ей ещё никто не давал».
Шелгунов поставил Решетникова выше Гоголя и Тургенева – тут он, конечно, погорячился. Но сама по себе ценность материала, «каким русская литература ещё не владела», огромна; и в этом плане книга Константина Леушина бесценна.
Но помимо того, эта книга важна ещё и потому, что учит (учит без поучительства, живым примером) тому, как в любых условиях оставаться человеком, заниматься своей работой, «возделывать свой сад» (по словам Вольтера), спасать человеческие жизни. Нет ничего достойней этого!
Вместо того, чтобы учиться в любых условиях оставаться человеком, не лучше ли было бы, Кирилл, научиться тому, как превращать звериные условия в человеческие?
Звериные условия существования общества я имел в виду.
Ведь история имеет уже и такой опыт, когда благодаря человеческим условиям существования и из отбросов общества получались люди, – зря, что ли, коммунист А. Макаренко прожил свою жизнь; с выдающимися личностями так не бывает.
Медицинская помощь как раз этим и занимается.
Как может врач-кардиохирург “точнее быть” анестезиологом-реаниматологом, если кардиохирург делает операцию на сердце (меняет клапан, ставит шунты), а анестезиолог подбирает пациенту смесь для наркоза, и один не может заменить другого? Странное начало статьи…
С выдающимися личностями не бывает так, чтобы они зря проживали свои жизни.