СЛАДОСТЬ ГОРЬКОГО

О поэзии Алёны Каримовой

Рубрика в газете: На одном дыхании, № 2019 / 7, 22.02.2019, автор: Константин КОМАРОВ (ЕКАТЕРИНБУРГ)

Стихи казанского поэта Алёны Каримовой имеют под собой очевидную и прочную фольклорную составляющую. При этом работа с фольклором у неё идёт по линии лирической, а не постмодернистской и метапоэтической, как, например, в поэзии Леты Югай. Характерно в этом отношении стихотворение «я тебя лю и ты думай давай о счастье»:

я тебя лю и ты думай давай о счастье
как оно трепыхается пойманной рыбой
той, золотой, или серой с зубами щукой

а трава зелена и над нами солнце
смотрит прямо из космоса дай погадаю
на говорю протягиваю ладони
солнце водит по ним своими лучами

хмурится и качается свет небесный
он от тебя уедет я знаю знаю

вот сижу на бревне
смотрю как ты там рыбачишь
перебираешь крючки:
побольше-поменьше

Это стихотворение показательно и ещё в одном отношении – здесь с лёгкостью взмаха бабочкиных крыльев, благодаря тонкой, как роспись по шёлку, работе с разговорными оборотами – поэтизируется доброе и светлое начало, которое гораздо труднее подвержено поэтизации, чем комплекс, условно говоря, негативных эмоций. В этом смысле героиня стихотворения предстаёт, по Блоку, «дитём добра и света» и «свободы торжеством» вне «угрюмства», чем бросает определённый вызов отечественной поэтической традиции стихов о «счастье» (см. например: «Что счастье? Чад безумной речи?» у Анненского). Это установка на светоносность высказывания позволяет говорить о пушкинском начале в стихах Каримовой.
Собственно, эти наблюдения можно спроецировать и на всю её поэзию. Некая подлинная поэтическая остранённая детскость мировосприятия («только детские думы лелеять», по Мандельштаму) не вырождается (или почти не вырождается) у Каримовой в сюсюканье и наивняк, ибо оказывается поддержана и обеспечена мифологическими и символическими пластами. Так, стихотворение «Отменить – предлагает действие – сохранить», начинающееся, как игриво-игровое, органично выворачивает в финале к экзистенциальной проблематике человеческой «самости», свободы как пустотности в состоянии безлюбия, при этом игровая лёгкость не теряется и в последней строке при всей серьёзности её содержания явственно слышится интонация детской обиды от невзаимности:

И в отдельно взятом пятом твоём углу 
вырубается на секунду экран – постой:
вынь сначала из сердца,
сломай пополам иглу, 
а потом и ходи ничей,
свободный, пустой.

В лучших стихах Каримовой проблема свободы как одиночества выходит на уровень глубинной лирической медитации, уже без обаятельных заигрываний с темой (которыми поэт, впрочем, иногда чрезмерно увлекается), а – «до полной гибели всерьёз», что демонстрирует нам ещё один (возможно, главный) регистр её поэтического голоса:

прощение похоже на прощание
пульсирующей нити прерывание

внезапный свет среди
комфортной тьмы
сощурь глаза и молча обними
и повернись к источнику спиной
освобождён для участи иной
когда зима перешагнёт порог
куда ни плюнь в ней каждый одинок

Тема детства – сквозная для Каримовой. Она как бы реконструирует детский взгляд на мир, обогащая его оптикой зрелости. Это не её изобретение, но это всегда сложная работа и здесь она поэту, кажется, удаётся. Удаётся не в последнюю очередь благодаря пренебрежению мёртвой книжностью, внешним трюкачеством, во имя живой жизни – не только проманифестированному, но и реализованному на всех уровнях стиховой фактуры:

Никаких приращённых смыслов, 
никакого жонглёрства, правда. 
За стеной только дождь, неистов, 
холодеет на грани града. 

Порой «детское» и «взрослое» не просто сближаются, но как бы взаимоопрокидываются в рамках одной строфы, по отношению к которой эпитет «пронзительно» как-то уже и не звучит штампом:

так сладкого хочется
горького съем шоколада
никто не поймает конечно
кому это надо

По итогу, в рецептивном отношении стихи Каримовой работают мощно, реализуя, как это ни банально, одну из основных миссий поэзии – делают её читателя чище, светлей и радостней, отнюдь не игнорируя при этом изначальный трагизм человеческого бытия-в-мире.

 

 

2 комментария на «“СЛАДОСТЬ ГОРЬКОГО”»

  1. Горький, конечно, великий человек, но зачем его именем стулья ломать и привечать не очень ловких стихотворцев?

  2. так сладкого хочется
    горького съем шоколада
    никто не поймает конечно
    кому это надо

    Надо бы еще озаглавить это стихотворение как-нибудь. Например, “В магазине самообслуживания”. Тогда появится и контекст, и драматизм, и определенная сюжетность.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.