Вспомнить всё до золотой крупицы…

№ 2024 / 20, 31.05.2024, автор: Александр БАЛТИН

 

Поэт, ведающий код поэзии и через своеобразие поэтической декларации открывающий его всем, желающим слышать, а если и не так – просто выплёскивающий стихи в терпеливую вечность, не терпящую сиюминутности…

 

Почему стихи? – вопрос возник,

потому, что люди позабыли,

что поэзия – наш праязык,

на котором все мы говорили

в незапамятные времена…

Оттого изводим мы страницы,

чтобы, память вытряхнув до дна,

как язык свой помнят только птицы,

вспомнить всё до золотой крупицы.

Вот зачем поэзия нужна.

 

С простотой, в которой больше сложности, нежели в иных сознательных поэтических накрутках-усложнённостях, показывает Геннадий Красников меру хлеба поэзии, хлеба, круто посоленного гармонией и горем… и испускающего метафизические золотые лучи в бездны пространства.

Как озаряет скудость сиюминутности его белый стих, посвящённый главному классику! Как чётко работают механизмы стихотворения, чаруя результатом!

 

Мальчик весёлый и шумный,

смуглый, подвижный чертёнок,

зорю встречает при свечке,

чёрные кудри ероша.

Капает воск на бумагу,

гаснет фитиль и дымится,

свежесть в открытые окна

входит и шторы колышет…

 

Всё зримо, всё ощутимо, в комнату можно войти…

Диалектика, словно и запустившая реку времён, рассматривается с поэтических ракурсов, точности которых едва ли противопоставишь другой опыт.

 

Река времён вбирает

все судьбы вперемешку,

и солнце в ней играет

с волной в «орла и решку».

Судьба тасует роли,

испытывает болью,

любовь – рифмует с кровью,

рифмует кровь – с любовью.

 

Точное попадание характерно для поэзии Красникова, в ней невозможно ничего приблизительного, условного, всё – через верный вектор единственных слов.

Неожиданные, почти сказочные, или пронизанные лучевою силой необходимого абсурда повороты в процессе осмысления жизни поражают именно такою своей неожиданностью.

 

А в общем, быть и не могло иначе,

свершилось всё, что было суждено…

И даже сны,

которых ты не видел, –

и те сбылись…

 

Резкое и трагическое противопоставления множественности глобальных дорог и онтологической обыденности бытия острым зигзагом раскалывает читательское сознание:

 

Ведут ли все дороги в Рим,

из Рима ли ведут, назад…

Нам – что?.. Мы в стороне стоим,

Пускай идут хоть в рай, хоть в… ад!

 

У каждого свой суд, свой зуд,

но мы-то, Господи, при чём?

Зачем на сцену нас влекут

то с палачом, то с калачом?

 

Рим, как метафизическая бездна, грандиозен, а у нас… зуд скорее, чем суд, поэтому… при чём же мы – со своей замечательной, такой тёплой, столь любимой малостью…

Сильная мысль поэта уносится в пространства до-рождения, и прихотливо исполненный рисунок стиха покоряет сквозной интонацией, не говоря уже про космос ощущений.

 

В том возрасте,

в той свежей дымке ранней,

в воспоминаньях до воспоминаний –

ещё мы были с вечностью на ты,

мы на себе несли её черты.

 

Мы сами были

только что оттуда,

неведомые странники покуда,

в слезах внесённые в земной гроссбух,

ещё никто, почти бесплотный дух.

 

В поэзии Красникова много метафизики, много тончайших нюансов, оттенков ощущений. И поэт, разбивая свой словесный сад, щедро дарит читателю все его своеобразные, устремлённые в таинственные небеса растения.