ЖИЗНЬ ПЕРЕСТАВЛЯЕТ СМЫСЛЫ, КАК КУБИК
Рубрика в газете: Язык жизни, № 2019 / 12, 29.03.2019, автор: Дмитрий ВОДЕННИКОВ
Дмитрий Воденников известен в большей степени как поэт, но вот уже несколько лет он совсем не пишет стихов. На днях в интервью журналу «Elle» он признался, как это произошло: «Мы шли с приятелем и я ему сказал: «Мне кажется, в моей голове рассыпается какая-то матрица». Я ещё не знал, какая, но, оказалось, это стихи».
Теперь он пишет эссеистику, будучи колумнистом издания «Газета.ру», журналов «Миллионер» и «Story». В 2018 году вышла его книга «Воденников в прозе». Отрывки из неё в исполнении актрисы Алисы Гребенщиковой прозвучали 19 марта в Мультимедиа Арт Музее, где в рамках проекта «Редакции Елены Шубиной» «17 страница» встретились автор книги и его читатели. «ЛР» удалось поговорить с Дмитрием Воденниковым о том, как поэт оказался в прозе, об особой неизъяснимой «тяге» прозаического текста, о литературе и жизни.
– Недавно, на Газета.ру вы написали колонку о «токсичных» людях, тема модная, многих интересует. А бывает «токсичная» литература, «токсичная» поэзия?
– Безусловно, она существует. Вся популярная музыка, которая сейчас звучит отовсюду, – это «токсичная» поэзия.
– Тексты современной музыки вы имеете в виду?
– Да, это привязчивые вещи, они звучат везде, нельзя от них абстрагироваться, отстраниться как-то. Потом, «токсичная» поэзия – это та поэзия, которая навязывается, так сказать, девичьими дневниками. Есть такие розовые девичьи дневнички – условно, это Асадов. Понятно, что Асадова вряд ли знают сейчас…
– Почему не знают? «Вконтакте» регулярно вижу его стихи. Дементьева ещё постят.
– Это кошмар. Надо было пройти поэзии такой огромный путь – через Некрасова, через андерграунд, через Сатуновского, через Бродского, через Елену Шварц, через Седакову – и для чего? Чтобы уткнуться, в конце концов, в Асадова! Вот это токсично.
– Вообще, ваши колонки на Газета.ру – они, я бы сказал, потокосознательные, поэтические очень. Но, тем не менее, жанрово вы ушли от поэзии – в эссе, в прозу. Вот, теперь даже книгу издали. Но как Воденников оказался в прозе?
– Я не уходил от поэзии. Стихи изначально ушли сами. А эссеистику я писал и раньше. Для «Русской жизни», например, – было такое издание, Быков там печатался, Долгинова, Толстая Татьяна… Примерно тогда мне стали заказывать большие материалы, и я стал писать что-то прозаическое, хотя по началу мне казалось, что я с этим не справлюсь. Я прекрасно понимал, что это совсем другое строение текста, в прозе другая тяга абсолютно. Но в процессе работы стало понятно, что этой тягой можно овладеть, подчинить её себе, и она сама тебя вывезет.
– Вы имеете в виду, что в прозе тоже существует ритм, дыхание? Как в поэзии?
– Я не знаю, что конкретно, но что-то такое есть, неизъяснимое. Понимаете, я сейчас говорю не о структуралистских каких-то вещах, не об архитектонике статьи. Вот, например, ты думаешь, что в середине текста ты скажешь то-то и то-то. А когда пишешь – получается совсем другое. Текст пишет себя сам, почти как стихотворение. Стихи, конечно, более опасная история – не знаешь куда заведёт абсолютно, в эссеистике рамок больше, но всё же. И когда я это осознал, это было фантастическим открытием – до этого у меня было всегда презрительное несколько отношение к такого рода текстам…
– Но ведь не все так пишут – многие придерживаются строгого плана.
– Естественно.
– Даже Джойс составлял определённые схемы для «Улисса» – соответствие цветов, образов, символов, техники повествования…
– Значит, это была сильная тяга задумки. Сверхзадача такая, и, в силу того, что «Улисс» как будто неструктурированный роман – поток сознания во многом, – он, вероятно, по-другому и не мог, чтобы заложить в текст всё то, что он хотел. Но кроме этого, смысли рождались и в процессе создания романа – я в этом уверен. Без этого чуда случайности и нет литературы, по большому счёту. Без этого скучно что-либо писать, да и невозможно.
После этих слов к нам подошла довольно откровенно одетая девушка – очевидно, одна из поклонниц Дмитрия – и протянула экземпляр книги «Воденников в прозе». «Подпишите, пожалуйста. Что-нибудь про жизнь». «Получилось «путь жить», а не «путь жизни», – рассмеялся Дмитрий своей нечаянной описке.
– Кстати, о жизни. Что важнее: жизнь или литература?
– Было бы логичным, если после всего сказанного (на презентации книги. – Прим. ред), я бы ответил: жизнь. Но я не верю в жизнь без литературы. Для этого даже не обязательно что-то писать. Ты можешь создавать свою жизнь, как литературу, ты и есть – текст. Я не верю, что есть какая-то жизнь дистиллированная, вот просто жизнь – отдельно. Что это такое? Жизнь – это то, что представляет смыслы, как и литература, где от перестановки слов порой меняется всё. А жизнь – она переставляет смыслы, как кубик. А главнее всего – наша фантазия, наше слово, наша литература. Но не в физическом смысле – а в метафизическом, более широком.
Беседовал Иван КОРОТКОВ
Да-да, именно так – пишет эссеистику. А еще стихотворику и прозику.
Откуда такие безграмотные авторы у газеты?
Полностью согласен с предыдущим комментарием – на удивление беспомощное и бессодержательное интервью
Жизнь – это литература! Всё остальное лишь материал для нее.
“я поэт. но стихов не пишу”
очень смешно.