Рудалёв и Пустота
№ 2009 / 36, 23.02.2015
Критика Андрея Рудалёва похожа на другие критики: много прилагательных и длинные предложения. Техника проста, как «новый реализм» Валерии Пустовой. Придумать бренд. Как на призывной загнать в эту «пустыню» «поколение».
– Вадим, а в чём прикол у Денежкиной?
– Да ты понимаешь, у неё нет ни одной метафоры.
CONTRA
Критика Андрея Рудалёва похожа на другие критики: много прилагательных и длинные предложения. Техника проста, как «новый реализм» Валерии Пустовой. Придумать бренд. Как на призывной загнать в эту «пустыню» «поколение». Не надо особо возиться с текстами, раз. Прикровенно наставить пишучую молодёж как нада писать, два. Статья Андрея Рудалёва сводится к: «удались в пустыню и пишы». Ну или в квартире запрись.
Тавтологии и солецизмы.
Из пустого в порожнее.
«Пустыня часто, особенно в христианской традиции, воспринимается как прибежище инфернальных, хаотических, деструктивных сил» – перевожу на простой русский: «инфернальных, хаотических, деструктивных сил» значит попросту «бесов».
Вообще люблю переводить со славянского на русский: рабство – работа, праздник – порожняк, дремлющий – дремучий, нрав – норов, мрак – морок и т.д.
«Излияние этой интимно-личностной сферы равносильно актуализации внутренней боли» – Шишков, прости, не знаю, как перевести. Какая-то экзистенциальная криптоэротика.
«Пустыня и есть лабиринт, в ней ты блуждаешь, ежечасно подбрасываешь монетку, гранями которой являются жизнь и смерть». У монеты нет граней. Есть орёл, решка и ребро-гурт. «– А если в воздухе зависнет, то пойдём на лекцию».
«Образ “пустыни” крепко закрепился в современной литературе». «Крепко закрепился» – это слишком.
«Живое переживание тотального тектонического пролома стало практически общим местом в литературе». «Живое переживание» – это типа «крепко закрепиться». Две таких оговорки в короткой статье – это говорит о том, что положение действительно крайне херовое.
«…В вихревом хаосе мусора воспоминаний нет порядка…», потому что много родительного падежа.
«Воспоминания лишь бередят ноющую рану, усиливают тот провал, который возник между положением до и после близости с любимым человеком» – тут необходимо множественное число, «положениями», а то получается какой-то status quo.
«Хочешь не хочешь» пишется без тире.
Слово «акцентация» мне вообще неизвестно («акцентуация» – да). Но пусть это минус мне.
Сквозящая пустота versus трухлявая пустота
«Блуждающая в пустынных кругах героиня романа преодолевает тяжкие ступени поиска личностной гармонии, до тех пор пока…» – зачем «блуждающая в пустынных кругах»? – просто «заблудившаяся в пустыне». Зачем «героиня романа» – просто «героиня» разве не достаточно?.. «Тяжкие ступени», «личностной гармонии» – зачем прилагательные? Выкинуть.
Хочется кстати задать вопрос: «А чем собственно отличается «личное» от «личностного»?.. Зачем «преодолевает тяжкие ступени поиска»? – Попросту «ищет». А найти не может из-за чудовищного синтаксиса Андрея Рудалёва с его кругами и ступенями. Если Андрей Рудалёв хотел стилизовать «пустынный дискурс», то ему это удалось. Валерии Пустовой, правда, это удалось ещё лучше и даже как-то бойчее.
«Проблема ещё в том, что в этой ситуации ты ставишь себя в позицию…» – «проблема», «ситуация» и «позиция» – это одно и то же. Многовато в одном предложении. По-русски есть только «дело» и «тело». Или Слово и Дело.
«Однако в какой-то момент ты уже не можешь себя пересилить перед тягой к осознанию простых вещей». «Пересилить себя перед тягой» – это Костя Лёвин, который в разгар сельских работ удрал на тягу со Степаном Аркадьевичем стрелять дупелей.
«…Деревня есть проекция, микрообраз центрального понятия аксиологии героя – Родины». Много родительного падежа. «Из-за ощущения ускользающей Родины у героя…» – обилие з, с и щ напомнили польшчызну (полонез Огиньского и т.д.) Роман Неумоев короче формулировал: «Родина – смерть».
«Даже личная, интимная драма проецируется…» – хочется наконец спросить, какая разница между «личным» и «интимным», а?.. Какая «драма», к чёрту?.. Это из рассказов Зощенки?.. Куда проецируется?.. Это кинотеатр, что ли?.. Это просто вполне понятное желание, когда мне херово, чтобы и вокруг было всем херово, вот и всё.
«…Нагнетанием ощущения всеподавляющей пустоты…» Тут оксюморон, я так понимаю. Тупой, тупой, да острый. Как пустоту можно нагнетать? Да, кислороду не хватает, где воздух разреженный. Глубоководных рыб разрывает, если их наверх вытащить. Разрывает, а не плющит. Андрей Рудалёв упустил Пушкина «Свободы сеятель пустынный…» Пустыня, пустынь, и Андрей Рудалёв должен это знать, это не Каракумы, а просто безлюдное место. Пустынный – одинокий. Пустыня – это свобода, в чём Андрей Рудалёв боится признаться.
PRO
Наполовину пуст = наполовину полон
Дикое Поле, паннонская Puszta, африканские и австралийские пустыни – это вещи очень рукотворные. «Сколько веры и лесу повалено», а??.. Андрей Рудалёв не полностью использует метафору «пустыни». В пустыне можно водить караваны, кочевать (home is what you can carry). Нефть искать… Найти нефть!
В пустыне-паузе-пустоте человек переписывает свою личную историю. Остановился – подумал – дальше пошёл, только в замедленной съёмке, у нас любят тянуть время на случай, если авось. Ну или история сама себя переписывает под человека, чтоб дальше копошилось. Вуаля ту.
Лес и степь
Несмотря на то, что Валерия Пустовая объективно бойчее, Андрей Рудалёв всё-таки прав. В «Свято и тать» Пустовая предлагает язычество, «канонный лес» и всё такое. В лесу Бога найти нельзя, потому что за деревьями неба не видно. Бога можно найти только когда небо обнимет тебя.
Андрей Рудалёв хочет связать «И никто нам не поможет – и не надо помогать» с «Дело помощи утопающим – дело рук самих утопающих». Это надо делать быстрее. А то они совсем утонут.
Василий ШИРЯЕВ,п. ВОЛКАНЫЙ,
Камчатка
Добавить комментарий