Разведчик вне идеологии

№ 2011 / 33, 23.02.2015

Сер­гей Ко­с­тин – пи­са­тель, сце­на­рист, ре­жис­сёр (бо­лее 50 до­ку­мен­таль­ных филь­мов), те­ле­ве­ду­щий. За­кон­чил МГПИ­ИЯ (пе­ре­вод­че­с­кий фа­куль­тет) и ВГИК (сце­нар­ный фа­куль­тет).

Сергей Костин – писатель, сценарист, режиссёр (более 50 документальных фильмов), телеведущий. Закончил МГПИИЯ (переводческий факультет) и ВГИК (сценарный факультет). Его телепрограммы «Хвост кометы» и «Роковые даты» спустя годы по-прежнему в эфире. Четыре его документальные книги изданы во Франции, США, Испании, России, Польше, Чехии, Бразилии и Болгарии. На основе книги «Bonjour Farewell» режиссёром Кристианом Карьоном был снят художественный фильм «Дело Фаруэлла» с Эмиром Кустурицей, Гийомом Кане, Уиллемом Дафо и Ингеборгой Дапкунайте в главных ролях.

В нашем же материале Сергей Костин предстаёт прежде всего как автор успешной серии романов о приключениях бывшего советского, а ныне российского шпиона Пако Аррайя. На сегодняшний день общий тираж этих книг на русском языке составляет 150 тыс. экземпляров. По слухам, сейчас Костина начинают раскручивать на Западе (в частности, усилиями лондонской Academia Rossica) как одно из шести наиболее выразительных лиц современной русской литературы. Его новая книга «Смерть белой мыши» (новая и 4-я по счёту книга о разведчике-нелегале Пако Аррайа), по мнению журнала «Афиша», вошла в тройку важных отечественных текстов, которые должны были появиться в 2011 году. Этим летом в России состоялся ряд презентаций этой книги, которую ждали уже давно, ведь со времени выхода предыдущих приключений Пако Аррайи прошло уже три года. Вашему вниманию предлагается запись встречи Костина с читателями в Москве, в книжном магазине «Библио-глобус».

– Почему же вы так долго не радовали своих читателей продолжением приключений Пако Аррайа?

– В промежутке возник кризис, и издательство, в котором я издавался, перепрофилировалось на подростковую фэнтези. Поэтому получилось, что книга, написанная довольно давно, вышла только в этом году.

– Сегодня маловато книг именно в таком жанре. Почему после Юлиана Семёнова всё меньше и меньше стали писать о разведчиках? Вообще читают ли произведения этого жанра?

Сергей КОСТИН: «Я очень много про них знаю…»

– Действительно, после Юлиана Семёнова, кажется, не было героев-разведчиков, которых бы заметили. Причина, на мой взгляд, очень простая. Герой-разведчик по определению должен быть идеологичен. Те ценности, которые он отстаивает и за которые он борется, ради которых он занимается этим, не самым простым и не самым чистым, делом, должны всё-таки разделяться и зрителями, и читателями. Когда я был в Воронеже на встрече с читателями, я играл с ними в такую игру. Представьте, что к вам подходят два молодых, элегантных, хорошо воспитанных человека и говорят: «Вы знаете, мы вас выбрали. Вы можете послужить Родине. Вы как раз тот человек, который нам нужен». Вы согласитесь или не согласитесь? Один молодой парень ответил: «Допустим, я буду даже знать, кто эти люди и из какой организации. А как я могу быть уверен, что я послужу своей стране, а не какому-то клану или захвату чего-то, к чему я не хочу иметь отношения?» Вот, мне кажется, что отсутствие популярных героев-разведчиков, точно так же, как отсутствие героев-милиционеров, связано с этим. Заставить читателя или зрителя поверить тому же милиционеру сейчас, мне кажется, невозможно, потому что все с милицией сталкиваются… Хотя я много делал разных материалов с милицией и знаю, что там действительно есть очень хорошие люди, которые не задумываясь идут под пули, но при этом общий образ, который сложился в обществе – и милиционера, и разведчика – такой, что поверить в его честную работу на общество довольно трудно.

– А вне какой-то идеологии, какого-то госзаказа разведчик в принципе не может существовать?

– Вот я и попробовал это сделать. Ещё когда вышла моя первая книга «В Париж на выходные», один критик написал, что впервые ему попалось произведение в этом жанре, на котором бы крупными буквами не было написано «Госзаказ». Герой моих книг Пако Аррайя – это человек, который был заслан в молодости, при Советском Союзе. И вот страна поменялась, ему уже не 19 лет и он постоянно задаёт себе вопросы: зачем он это делает, на стороне ли он добра? И то, что эта книжка была замечена критиками и читателями, связано именно с тем, что это герой, в которого можно поверить, это герой, который задаёт себе те же вопросы, что и читатели, и зрители.

– Возьмём, допустим, Штирлица. Его все знают. Знаменитый, культовый герой, фигура, кстати, кажется, на сто процентов вписывающаяся в идеологию, которая была на тот момент. Но ведь и после этого герои-разведчики как таковые были. Однако все они почему-то уходили в забвение, никто о них толком не знал.

– Мне кажется, помимо той причины, которую я уже назвал, это связано с тем, что названные герои были не для читателя. И у тех людей, которые писали книги про шпионов, не было понимания, какие струны они затронут в читателях. Автор Штирлица безусловно затрагивал нужную струну тем, что это разведчик, который, рискуя собой, в тылу врага работал на свободу собственной родины. Можно, конечно, придумать человека, который спасает мир, как герой американских блокбастеров. Но всё равно все понимают, что это своего рода сказка для взрослых.

– Может быть, вашего героя стоит представить на экране и тем самым возродить историю со Штирлицем? Чтобы все посмотрели и узнали его как шпиона XXI века…

– Это долгая история. Такой вопрос возник как только вышли мои первые две книжки в 2006 году. Я знаю по опыту. По одной из моих (правда, документальных) книг был поставлен фильм в 2009 году во Франции, где главную роль исполнял Эмир Кустурица, с нашей стороны играла Ингеборга Дапкунайте, был там и француз Гийом Кане – настоящая звезда французского кино. И я знаю, что если кинопроизводство налаживается в течение пяти-шести лет – то это хорошо… Сейчас мои заявки для подписания договоров – и на сериалы, и на фильмы – лежат в четырёх местах. Если выстрелит процентов двадцать пять, то, может быть, что-то получится.

– Скажите, а в ваших произведениях, с самых первых книг, как, откуда возникла идея этого героя – Пако Аррайа?

– Пако Аррайа как литературный герой – это человек, который многое в своей жизни менял, у которого была похожая со мной судьба, но который в отличие от меня согласился работать на Советский Союз. Его отец переехал из Испании в СССР после поражения республики, и испанский язык для него тоже был родным, так что ему предложили работать в нелегальной разведке. Я прекрасно понимал, что в девятнадцать лет человек мог на это пойти просто из любви к риску, к приключениям. А дальше случилось то, что случилось. Страна, которой он присягал, перестала существовать, он – американский гражданин и настолько редко появляется у себя на родине, что не очень хорошо даже себе представляет, что там происходит. И он продолжает работать потому, что в своё время давал присягу, потому что считает, что это его родина, здесь похоронен его отец, здесь живёт его мать и, самое главное, здесь в Лесу, в штаб-квартире в Ясенево, остались люди, которым он, безусловно, доверяет и которые в отличие от его американской семьи, американских друзей, знают про него всё, так что с ними он может быть таким, какой он есть. Единственные условия, которые он поставил в своё время: 1) он не работает против Америки, где он живёт, потому что это поставило бы перед ним слишком сложные моральные проблемы, 2) он не работает в России, поскольку там его легко могут раскрыть, и 3) он выполняет только те задания, где он безусловно понимает методы и высокую цель – для чего это делается. Собственно все четыре приключения, которые были опубликованы, они вот в эти рамки и вписываются.

– Можно ли написать шпионский рассказ, роман, не являясь сотрудником спецслужб и никогда не работая в органах госбезопасности и разведке?

– Вообще, один из вопросов, которые мне часто первым делом задают – «Ну вы сами-то шпион?». Вы тоже задали его, только косвенно, деликатно. На самом деле, из всей моей биографии никак не получается, что я шпион. Во-первых, я никогда не вступал в партию, что было бы обязательно. Коммунистическую я имею в виду (впрочем, как и любую другую). Я, будучи профессиональным переводчиком, восемь лет был невыездным. И если бы я был в своё время разведчиком-нелегалом, то столько лет держать меня невыездным в стране было бы просто расточительно. Ну и потом, если кто читал мои книги, их тон таков, что ну никак нельзя заподозрить меня в том, что я пишу про своё родное ведомство, которому посвятил лучшие годы своей жизни. Просто случилось так, что я много встречался с разведчиками, и нашими, и зарубежными, я написал три документальные книги про спецслужбы. Одна из них сейчас выходит в Соединённых Штатах. Я очень много про них знаю. Я ещё застал людей, которых теперь нет и которые действительно были легендарными личностями. Много мне рассказывали и про технику шпионажа и про то, что эти люди испытывают, какие вопросы они себе задают. И поэтому у меня нет сомнений, что я мог какие-то ошибки большие допустить с точки зрения оперативной работы разведчика. В силу того, что я это знаю из первых рук. А дальше я просто старался представить себя на месте героев, и, я думаю, что это правильный путь. Ведь для любой сложной ситуации не прописаны процедуры, всегда приходится как-то импровизировать. И, насколько я знаю, любой разведчик постоянно импровизирует, потому что все ситуации предсказать невозможно. Поэтому почему бы и мне не попытаться описывать эти ситуации и поведение в них героя? Так что, отвечая на ваш вопрос, я думаю, что, по крайней мере, попробовать можно.

– Какое шпионское расследование будет в следующей книге?

– Следующим будет выпущено то приключение, которое уже выходило в 2006 году и называлось «Афганская бессонница». Книга тогда появилась маленьким тиражом, её буквально за месяц расхватали, и поэтому её очень давно нет в продаже. А люди, которые читали другие мои книжки, я просто знаю – по форумам, по сайтам – они сейчас спрашивают, где достать эту книгу. Она сейчас как раз в типографии, выйдет в сентябре и будет представлена на Московской книжной ярмарке. Это приключение, которое тоже в значительной степени создано на реальной основе. В 1999 году я снимал в Афганистане Ахмад-Шаха Масуда, который воевал сначала с принцем Дауда, потому с коммунистическими силами Афганистана, потом с советскими войсками, потом с талибами. И вот в 1999 году он воевал с талибами. И те восемь дней, которые я провёл в Афганистане, по насыщенности событиями и по интенсивности эмоций равны десяти годам поездок по всему миру. В сентябре как раз будет десять лет как исламисты убили Масуда, и, мне кажется, что это очень хороший момент для переиздания книжки. А в следующей (совсем новой) вещи, которую я буду писать, я уже точно знаю, что действие будет происходить в Англии. Это будут операции 1999 и 2011 года, которые постоянно пересекаются.

– Насколько истории, в которые попадает ваш герой, основаны на реальных событиях, и в какой степени это вымысел, если вымысел вообще есть?

– Они все выдуманы. Я, как дисциплинированный автор, в каждой книге пишу, что все персонажи, ситуации являются плодом моего воображения и любое совпадение случайно. Но для того, чтобы писать, мне нужна очень чёткая топографическая привязка. Многие критики отмечают, что моими книгами можно пользоваться как путеводителем. И меня всегда это забавляет. Действительно, если там написано, что, повернув направо, вы окажетесь на площади такой-то, то это так и есть. То есть вот это сочетание вымысла и каких-то материальных вещей, для меня по крайней мере, совершенно необходимо. Однако в моей новой книжке «Смерть белой мыши» нет оговорки, что все события и персонажи являются совпадением, потому что там под одним из персонажей (он не герой, но тень его постоянно витает над героями) я имею в виду вполне конкретного человека, который два года назад умер. Это бывший эсэсовец, эстонец, который уничтожал евреев, потом бежал вместе с немцами, жил в Венесуэле, и которого потом в Эстонии признали как национального героя. Мне кажется, что по отношению к таким людям было бы справедливо и правильно не скрывать, кто они. Он был в списке Симона Визенталя, то есть личность достаточно известная.

– Для многих ваших героев существуют прототипы?

– Там есть реальные люди. В афганской истории реальный человек – Масуд. В истории, о которой речь шла выше, реальный человек – Харри Мяннил, эсэсовец. В других – реальных людей полно, но они не такие знаменитые. Вот в книге, которая называлась «Рам-Рам», действие которой происходило в Индии, один из главных героев – водитель – это реальный портрет с человека, который нас возил. Он был очень колоритный, смешной, и, мне кажется, что-то от него в книгу перенеслось.

– Как вы выбираете название? «Смерть белой мыши». Как-то настораживает… Почему пришло в голову именно такое название?

– Название – это самое сложное. Такое же сложное, как имена героев. Пока ты не придумал имена героев, книга не клеится. А название – это, может быть, ещё сложнее. Оно либо сразу приходит, когда ты изначально знаешь, как книга будет называться, либо найти его очень и очень трудно. Вот это название, если я правильно помню, мне просто приснилось, когда я начал писать. И поскольку оно многослойное, с таким потайным ящичком, то, мне кажется, хорошо подходит.

– Как появляется новая книга? С чего вы начинаете?

– Вопрос очень сложный. Что происходит, когда человек садится перед компьютером, видит перед собой белый экран и не понимает, что там на нём будет появляться. Вот эта книжка («Смерть белой мыши») появилась совершенно не из шпионского сюжета. Она появилась из образа маленького коротышки, которого я видел в парке. Он настолько меня поразил, что то начало, которое я записал тогда в 2006 году, осталось практически без изменений и составило 1-ю главу. Я не понимал, что дальше произойдёт. Я только знал, что герой оказался в безвыходном положении и коротышка ему случайно подсказал решение. А почему герой оказался в этой безвыходной ситуации, это всё развернулось потом.

– Допустим, вы уже засели писать роман. У вас есть ощущение, как всё произойдёт? Что вы кого-то убьёте, кого-то наоборот оставите в живых… Либо это всё по ходу работы возникает?

– Я знаю, что разные писатели работают по-разному. Есть конструкторы. Это люди, которые очень точно выверяют тематику – для какого читателя они пишут, какую нишу они занимают. Выбирают тему, на которую никто ещё не писал, и дальше конструируют своё произведение с точки зрения маркетинга и каких-то очень броских сюжетных структур. Кто положительный герой, кто отрицательный герой, кто непонятный герой, чья натура должна совершенно преобразиться к концу книги. Они как бы всё это продумывают. У меня происходит иначе – появляется кусками. В той книге, которую я собираюсь писать, я знаю название, знаю основную интригу и знаю финал. И героя… А дальше – как герой поведёт себя в той или иной ситуации – может проявиться для меня либо в том пограничном состоянии между сном и явью, когда я засыпаю или просыпаюсь – это самое хорошее время – или как-то ещё, но оно именно проявляется. Я не конструирую.

– Отражается ли как-то на вашем творчестве владение языками?

– Я действительно закончил переводческий факультет, у меня четыре языка в наборе. Французский, английский, немецкий, итальянский. Это помогает в путешествиях. Когда я еду снимать документальные фильмы, у меня никогда не бывает переводчиков. Даже когда я был на Кубе, с итальянским и французским я справлялся – брал интервью, не говоря о том, чтобы заказать такси, номер в гостинице или т.п. Конечно, это помогает. Я очень рад, что я пошёл в ИнЯз, потому что я не знал тогда, после школы, чего я хочу. А это такой инструментарий, который в любом случае пригодится.

– Как вам удаётся запомнить все детали, когда вы пишете большие романы?

– Есть инструментарий, которым пользуются, по-моему, все писатели. Например, календарь, в который заносится, что и когда произошло, и в котором можно посмотреть, кому в каком году было сколько лет, когда родился ребёнок, когда он куда поехал. У меня есть такие прописи для всех основных персонажей, главным образом для того, чтобы не повторяться. А когда пишешь уже книгу – это ведь некое состояние транса, ты в это погружаешься и всё помнишь.

– У вас есть свои критики, редакторы, люди, которые вам помогают в работе, которым вы доверяете?

– Вы знаете, так получилось, что я свои книги даю почитать Льву Данилкину. Это один из ведущих критиков в «Афише», который очень много мне подсказывает. Вот по книге, которая готовится в печать, «Афганская бессонница» – мы с ним настолько много спорили, что издатели, тогда это была «Популярная литература», мне предложили: «Хочешь, мы поменяем тебе редактора? Если у вас как-то не ладится…». Я сказал, что – ни в коем случае! Я не хочу, чтобы книги давались легко. Мне нужно, чтобы было какое-то противодействие, сопротивление материала. И то, что мне Лёва сказал в связи с «Афганской историей», было действительно очень полезно. Это, наверное, будет наиболее переделанная моя книга. Там очень много поменялось именно как результат наших споров со Львом Данилкиным. Потом я даю читать новые вещи Галине Юзефович, замечательный критик, Валерию Иванченко, чьё мнение я всегда учитываю, прислушиваюсь. Я могу делать так, как они подсказывают, или не так, но по крайней мере то место, в которое они ткнули пальцем, я точно посмотрю и подумаю над ним.

– Скажите, а вообще откуда такая тяга к написанию именно шпионских романов? С детства, может быть? Есть авторы, которые вам всегда нравились, которых вы любили читать?

– В своё время я был представителем французского издательства. Это было в начале 90-х годов, когда очень многие КГБ-шники, которые оказались в отставке, на пенсии, пытались поправить свои дела за счёт издания книг на Западе. И я прочёл несколько десятков рукописей. Шесть мы опубликовали. В том числе одну из них я написал в соавторстве с подобным человеком (бывшим разведчиком). С одной стороны, было давление вот этого большого материала, а с другой стороны, я ставил себя на место такого героя, каким мог бы быть я, но к счастью или к несчастью, не стал. Думаю, что поэтому я и стал писать романы.

– А что вы читаете сейчас?

– Шпионских романов я практически не читаю. В своё время читал с большим удовольствием Джона Ле Карре, прочёл Тома Клэнси, Роберта Ладлэма, но… это мешает. Мешает писать. Я сделал много документальных лент и при этом никогда не смотрел фильмов, которые сделали на ту же тему мои коллеги. Потому что тогда либо ты должен будешь не делать так, как они, либо, если что-то у них удачно, – делать. Но в любом случае, это пленяет. И это мешает. Если у меня есть время читать, я с удовольствием каждый год перечитываю Толстого, Достоевского, каких-то ещё писателей, но в любом случае стараюсь читать классическую литературу.

– Следите ли вы за современной литературой и уделяете ли внимание художественной стороне ваших романов? Или ваше внимание в основном сосредоточено на событиях, подробностях, деталях?

– Моего героя в чём-то я сделал специально не похожим на себя, потому что иначе нельзя. Но в чём-то он очень похож. В частности, он очень любит читать философские произведения, начиная с античных авторов и до всевозможных современных восточных течений. Поэтому, если вы почитаете мои книги, там всегда есть мотивы, связанные с философией и религией, в частности, с православием, индуистскими какими-то учениями. То, что мне самому интересно, оно попадает и в книги. А следить за современной художественной литературой – это мешает. Потому что, как я уже говорил, либо ты делаешь так же, либо ты делаешь наоборот, но ты всё равно – под влиянием. А лучше быть творчески свободным.

Записал Евгений БОГАЧКОВ