Эрос математики

№ 2012 / 5, 23.02.2015

С дет­ст­ва мне ка­за­лось, что меж­ду эро­ти­кой и ма­те­ма­ти­кой су­ще­ст­ву­ет тес­ная связь. Да­же ин­те­рес к про­ти­во­по­лож­но­му по­лу про­бу­дил­ся у ме­ня од­но­вре­мен­но с ин­те­ре­сом к ма­те­ма­ти­ке. Го­да в че­ты­ре.

И мир, в котором нет страдания, вины и смерти

С детства мне казалось, что между эротикой и математикой существует тесная связь. Даже интерес к противоположному полу пробудился у меня одновременно с интересом к математике. Года в четыре.

У Отто Вейнингера есть лестные строчки, которыми любят утешаться сумбурологи вроде меня, – о том, что гениальный человек всегда эротик. И чем выше одарённость, тем раньше пробуждается эротическое чувство.

Первый из двух своих основных интересов я долгое время не мог утолить. Девочки, затем девушки и, наконец, молодые женщины обитали в заповедном сияющем мире, к которому я не смел приближаться. Если же смел, то с плачевными результатами. Собственно, они и позднее были плачевными. А это хороший материал для обобщений.

Как бы то ни было, почти всю юность я посвятил математике, а затем физике. Началось всё с того, что в случайно уроненной книге мелькнули математические формулы. Они произвели на меня магическое, завораживающее действие. Простые буквы напоминали бесполых муравьёв-рабочих, снующих вокруг огромных плодовитых цариц. Формулы-матриархини были намного разнообразнее, чем алфавитный пролетариат, – щетинистые и гусеницеобразные, с хоботками и крыльями, юркими усиками и устрашающими яйцекладами.

Тогда-то я решил, что чтение – это презренное занятие в сравнении с благородным искусством вычислений. Поэтому легко выучил таблицу умножения, а читать научился поздно и с большим трудом.

Часами я разглядывал формулы – пока они не начинали двоиться, шевелиться и скрестись. Тратил все карманные деньги на научные книги, в которых ни бельмеса не понимал.

Легко догадаться, что когда я получил полноценное физико-математическое образование, магическое свечение вокруг формул погасло. Приобретённые знания мне не пригодились.

Тогда была досада из-за фальстарта, сейчас – ностальгическое чувство.

Одно могу констатировать. Решение сложной математической или физической задачи приводит в состояние, напоминающее любовную горячку. Лёгкая лихорадка, прилив крови к щекам, нервная дрожь, импульсивность движений. Формулы сами выпрыгивают из-под пера, в остальное же время рука напряжена и как будто парализована.

Гуманитарию может показаться, что в голове математика в момент решения задачи звучит «музыка сфер», каждая шестерёнка цепляет соседнюю, пружина разжимается, стрелка указывает результат. По моим наблюдениям, всё не так. Происходящее в голове чем-то напоминает вермишель в кипятке, только вместо вермишели – математические символы. А в остальном похоже. Водовороты. Конвекция. Накипь.

Интересно, что в процессе решения внешний мир как будто исчезает, тускнеет, выжигается ослепительным миром абстракций. Возникает состояние депривации, которым сопровождаются и эротические переживания.

Математика сродни эротике, только немного честнее. Близость с возлюбленной обещает исчезновение всяких преград, полное взаимопроникновение. Однако на пике обладания связь полностью обрывается. Каждый оказывается в эндорфиновом одиночестве. Оргазм – всегда депривация.

Решение задачи – это блуждание на ощупь. Одновременно в сотнях направлений. Гипотезы молниеносно возникают и с такой же скоростью отбрасываются. А в голове вырабатывается какая-то субстанция – густая, тягучая, вязкая. Заполняет одну камеру мозга за другой и, когда лопается последняя мембрана, тёплой волной разливается по всему телу. Подсознание решило задачу и потеряло к ней интерес.

Меня в этот момент всегда охватывала растерянность, злость и обида от несправедливости. Хотелось удариться лбом о столешницу, чтобы до подсознания дошло: ты-то решило задачу, а как же я? А дальше всё зависит от такта, упорства и выдержки. Обычно через 10–15 минут решение «всплывает» на поверхность в готовом виде.

По-видимому, Вейнингер был прав, подчёркивая, что влюблённость похожа на творчество. Нужно полюбить идеализированный мир, в котором задача имеет решение. При этом возникает диалог – только в роли собеседника выступает не возлюбленная, а собственное подсознание. Таким образом, творческий акт – это эротическая связь с глубинными слоями психики.

Но не будем забывать, что Эрос – это сын Пороса и Пении, Излишества и Нищеты. То есть стремление к чему-то недостающему. В любви – это качества, символизируемые противоположным полом. К чему же стремится человек, уступая эросу математики?

Он стремится к миру до грехопадения, в котором нет смерти, нет тоски, нет вины, нет предательства и самое главное – нет страдания. Мир математики – стерильный, гармоничный и насквозь утопичный.

Людей, умеющих растворяться в абстракциях, легко узнать. На все удары судьбы они отвечают, как Архимед римскому легионеру: «Только не трогай мои чертежи!»

Михаил БОЙКО
Фото автора