Воды свободы

№ 2013 / 26, 23.02.2015

Роман Юрия Козлова «sВОбоДА» – и карнавальный и серьёзный одновременно, он о сегодняшней России – «Позднем Риме периода упадка» (Верлен)

Вернись в меня, дитя, стань снова грязным илом,

Там, в глубине болот, холодным, скользким дном.

Ты можешь выбирать между Невой и Нилом

Отдохновению благоприятный дом.

Н.Гумилёв, «Разговоре»,

посв. Георгию Иванову.

Роман Юрия Козлова «sВОбоДА» – и карнавальный и серьёзный одновременно, он о сегодняшней России – «Позднем Риме периода упадка» (Верлен), где ещё журчит что-то неизмеримо важное в канализации и акведуках. О человеке в новом времени, среда которого – придонный ил, и сам он в нём – тоже ил или продукт распада: «Егоров подумал, что определение «мыслящий шашлык» – неточное. Ил питался этим шашлыком и сам был им же. Люди ила – так, по мнению Егорова, следовало называть тех, на ком держался, точнее, в кого, как в вонючее болото, проваливался мир. …Поверх ила гордо ползали тритоны, привыкшие к новой среде обитания. …Он не знал собственного будущего. Точнее знал, но хотел верить, надеяться на чудо… ила». Такова игра дилетанта в романе с жерлом вечности.

Амбивалентность выбора – «или – или» – подгоняет героев. Приходящих к тому, что весь мир – вода, как говорил древнегреческий философ Фалес. Далее в расшифровке образов и символов может быть угадана цепочка на разгерметизацию первоначального смысла: Или – иль (божество), Фалес – «палец». И так далее, что вовсе не приведёт к некоему полному прояснению, потому что сегодня у власти другие люди, нежели Сталин и его окружение: «Они были его подельниками по крови, но не партнёрами по бизнесу. У него не было ни с кем общей собственности, которую невозможно было разделить».

Вода (в том числе подслащённая) в уже наступающем завтра – бесценный товар, российский правитель, обладающий её запасами, обречён на продолжение своего правления. Она символизирует туман, снег, лёд, слёзы – всё, что связано с бытом и бытием. Герой книги врач-психиатр Егоров играет в виртуальную игру «БТ» – общества известных когда-то болгарских сигарет, по которым и всем, что с ним связано, ностальгирует поколение старшего и среднего возраста. Казалось бы, он обречён на успех и здесь, удачливый психотерапевт нашего времени. Но действует неотвратимый закон: или там – или тут. «Проигрыш» виртуальной от Софии объявляет ему бесстрастный компьютерный Исайка, живущий не по лжи.

Ещё один персонаж – бабочка-сфинкс, или «Мёртвая голова», вечно вопрошающая, проникающая из бездонности и задающая вопросы, на которые есть ответы и их нет. Потому что «Люди – карты Бога», так в романе спародировано известное одностишие А.Вознесенского, бывшего блатарём интеллигенции – счастливчиком из диссидентов и прикормленных властью одновременно.

О таком придонном слое квазиинтеллигенции писал Георгий Иванов в «Распаде атома»: «Ох, это русское, колеблющееся, зыблющееся, музыкальное, онанирующее сознание. Вечно кружащее вокруг невозможного, как мошкара вокруг свечки. Законы жизни, сросшиеся с законами сна. Жуткая метафизическая свобода и физические преграды на каждом шагу. Неисчерпаемый источник превосходства, слабости, гениальных неудач. Ох, странные разновидности наши, слоняющиеся по сей день неприкаянными тенями по свету: англоманы, толстовцы, снобы русские – самые гнусные снобы мира, – и разные русские мальчики, клейкие листочки, и заветный русский тип, рыцарь славного ордена интеллигенции, подлец с болезненно развитым чувством ответственности».

Итоговая сцена – открытие аква-комплекса с присутствием Президента. И грянул ливень, и многих разогнала всеочищающая стихия, не в силах пока смыть грязь и ржавчину коррупции. Но это не окончание романа, оно – в выборе, который за каждым.

Алексей ФИЛИМОНОВ