Автор «Слова о полку Игореве»… женщина?

№ 2013 / 48, 23.02.2015

Да, и такая версия выдвигалась некоторыми исследователями этого выдающегося произведения на протяжении прошедших десятилетий. Среди вероятных авторов

А так ли было на самом деле?

Да, и такая версия выдвигалась некоторыми исследователями этого выдающегося произведения на протяжении прошедших десятилетий. Среди вероятных авторов называлось едва ли не два десятка имён. Екатеринбургский писатель Владимир Блинов предлагает двадцать первого претендента – вернее, претендентку на это почётное место.

– Четверть века назад я в составе экспедиции Свердловского (тогда) архитектурного института впервые попал в Ростов Великий, – рассказывает Владимир Александрович. – Нас пригласил местный историко-архитектурный музей заповедник для поиска с помощью физических приборов возможных подземных и тайных внутристенных помещений, скрытых от глаз современных исследователей. Нашей работе должна была предшествовать работа в местном архиве и библиотеках, чем я по заданию руководителя экспедиции профессора В.М. Слукина и занялся… И вот по ходу чтения старинных книг я вышел на личность Марии Михайловны – супруги ростовского князя Василька Ростовского, героически погибшего в последних боях с войсками Батыя. Овдовев, княгиня Мария постриглась в монахини суздальского Ризположенского монастыря под именем Ефросиньи и стала, как считается, не только как подвижницей веры Христовой и вдохновительницей борьбы с иноплеменным нашествием, но и вероятным автором нескольких текстов по истории Ростово-Суздальской земли, которые затем вошли в летописный свод, известный под названием «Повесть временных лет». Я стал пристальнее знакомиться с этими текстами и вдруг увидел их эмоциональную перекличку с поэтическими образами «Слова о полку Игореве». Ещё тогда мне подумалось, что теоретически княгиня Мария, вернее уже инокиня Ефросинья, могла быть и автором этого анонимного литературного шедевра, хотя и жила она спустя полвека после описанных в «Слове о полку Игореве» событий…

В.Блинов – не первый, кому пришла в голову эта мысль. Ещё в 1946 году, сразу после войны, о возможном участии княгини Марии в литературном творчестве тех лет написал в одной из своих первых книжек будущий авторитет в деле исследования «Слова» Д.С. Лихачёв. Но Лихачёв-то говорил об авторстве ростовских и суздальских летописей, а идея идентичности сочинителя этих событийных сводов и «Слова» – уже плод розмыслов екатеринбургского исследователя.

Идея эта выкристаллизовывалась в голове В.Блинова постепенно. В частности, исследуя знаменитый «плач Ярославны», он пришёл к выводу, что так проникновенно выразить тоску по попавшему в полон мужу могла только женщина, и находит образную и ритмическую параллель с этим в летописном изображении погибшего князя Василька Ростовского…

Косвенные подтверждения этой гипотезы собирались писателем в течение двух десятилетий работы над этой темой. Есть предположение, что именно инокиня Ефросинья стала вдохновителем вечевого восстания в Ростове против вынужденной вассальной зависимости северо-восточных русских княжеств от орды, что произошло в 1262 году. И отсюда В.Блинов считает, что сочинение «Слова о полку Игореве», повествующее о совсем других – исторически и регионально – событиях явилось словно бы иносказательным вдохновительным словом к порабощённым русским ростово-суздальской земли, завуалированным призывом к активному сопротивлению захватчикам.

О том, что «Слово» было написано не сразу по следам похода, в 1187 году, а значительно позже – во времена кн. Марии, по мнению исследователя, свидетельствует несовпадение описания тогдашней ситуации на Руси с действительным. Вот – фрагменты «Слова»:

«Тогда по Русской земле редко оратаи (пахари) кликали, но часто вороны граяли, мёртвые тела между собой деля… Это было в те битвы и те походы, а (теперь) такой битвы не слышано!.. Ведь уже, братья, не весёлое время наступило, уже пустыня воинство накрыла… Тоска разлилась по Русской земле, печаль обильная течёт среди земли Русской» (перевод Н.Мещерского). Очень мрачная картина, не так ли? Но она характерна, скорее, для времён монголо-татарского нашествия, которое случилось полувеком позже, во времена же Игоря такого апокалипсиса в земле русской ещё не наблюдалось. Что же это – намеренная гипербола неведомого нам автора или… описание реалий более поздних, тех, в которых жила инокиня Ефросинья?

К этой мысли В.Блинов пришёл самостоятельно и был рад, когда увидел перекличку своей гипотезы с некоторыми положениями работ Л.Н. Гумилёва, который считал, что «Слово» – это не просто литературное произведение, а политический памфлет – иными словами, призыв к преодолению распрей и единению русских князей для освобождения от иноплеменной зависимости. При личной встрече, которая состоялась у В.Блинова со Львом Николаевичем в последние годы жизни учёного, Гумилёв конкретно высказался за то, что автор «Слова», скорее всего, жил именно в середине XIII века, а не был современником похода Игоря. Этого же мнения придерживался и другой авторитетный учёный доктор исторических наук Д.Н. Альшиц.

Разумеется, сторонники традиционного подхода к толкованию «Слова о полку Игореве» (Д.С. Лихачёв, Л.А. Дмитриев) версии «несистемного» учёного, коим долгие годы считался Л.Н. Гумилёв, не поддержали, но это не смутило В.Блинова, и он продолжил поиски в выбранном им направлении. Попутно ему удалось и по-новому прочитать некоторые места в тексте «Слова о полку Игореве».

Как известно, древние тексты писались сплошной строкой, без разделения на слова. Это способствовало тому, что наши современники читали изложенное не всегда верно. И здесь екатеринбургский исследователь с его не филологическим (!), но инженерным – то есть лишённым замыленности – взглядом и слухом сумел внести, как думается, вполне логические коррективы в устоявший смысл некоторых мест в «Слове».

Так, у Лихачёва значится:

«Ярославна рано плачет в Путивле-городе на забрале…» Как и почему она, новгород-северская княгиня, откуда ушёл в поход её муж, оказалась в совершенно другом городе – Путивле? Убедительных толкований у исследователей Блинову не встретилось, он сам вчитывается в текст и вот выходит на несколько иной смысл: не «В Путивле», а «…В пути в лес…» И объясняет своё видение тем, что в мифологии древних славян существовал ритуал: жена оборачивалась птицей и летела в лес за живой водой, чтобы омыть раны мужа и воскресить его (Это, кстати, и есть в тексте: «…Омочю бебрян рукав в Каяле реце, утру князю кровавыя его раны на жестоцем его теле»).

Ещё одно. У Лихачёва: «Полечу зегзицею по Дунаеви…» У многих возникал вопрос: не далековато ли от новгород-северской земли? Вёрст с тысячу будет. Владимир Блинов вычитывает в древней строке другое: «Полечу зегзицею, паду на ево…» И здесь есть подтверждение гипотезе Блинова, поскольку и в более поздней «Задонщине» есть такой словесный образ, когда жена птицей падает на тело погибшего мужа с целью его воскрешения…

По-разному предшественники трактовали и фразу «…на жестоцем его теле» – одни как «на могучем», другие как «на жарком». Чутьё исследователя не подвело В.Блинова и тут – он увидел фальшь в таком толковании и перевёл это как «на твёрдом (в смысле – мёртвом) теле». Вскоре пришло и подтверждение его правоты. Едучи как-то в электричке Москва – Ростов, он услышал, что оное словцо до сих пор бытует в говоре местных старожилов в смысле излишней твёрдости той же колбасы…

Но ведь князь Игорь был только ранен и тут снова выходит на первый план гипотеза екатеринбуржца, что автор (если это действительно Ефросинья) пишет об Игоре, имея в виду своего мужа князя Василька, который был убит…

Убедительной представляется и гипотеза о знаменитом «Сне Святослава», которая, по мнению В.Блинова, также написана женской рукой.

Много ещё таких интересных и спорных открытий ждёт читателя в небольшой по объёму книжке Владимира Блинова, которая названа им строкой из «Слова» – «По былинам сего времени». Это не сухое повествование о проделанной исследовательской работе, а живой рассказ в жанре художественного очерка, где исторические факты перемежаются современными розмыслами, отчего читающий книгу становится как бы соучастником поисков автора.

И главное здесь, на мой взгляд, не только в новизне подхода и трактовки отдельных проблемных мест «Слова о Полку Игореве», но и в отсутствии авторской агрессии в стремлении утвердить свою правоту. Он не считает себя безусловно правым и видит главную задачу в ознакомлении читателя и исследователей вопроса со своим нестандартным видением, готов к дискуссии и – если контраргументы в его адрес будут убедительными, – даже отказаться от каких-то ошибочных положений. Правда, считает В.Блинов, для того, чтобы победить его «аки Игореву дружину», оппонентам придётся здорово постараться.

Владимир СУТЫРИН,
г. ЕКАТЕРИНБУРГ