Юрий МОГУТИН. КРОЛИКИ ВНУТРИ УДАВА

№ 2015 / 31, 10.09.2015, автор: Юрий МОГУТИН

Новые стихи

 

* * *

 То, что ты не судим – не твоя заслуга,

                              а наша недоработка.

(Из откровений следователя)

 

Я родился, как прочие, строго по ГОСТу.

Но когда меня сверлит глазами следак,

Становлюсь незаметней и ниже ростом

И молюсь: нельзя же, Господи, так!

 

Но ведь всякая власть, известно, от Бога.

Вот и эту, вашу, тоже приемлю.

И прошу у Зиждителя не много:

Научи проваливаться сквозь землю.

 

 

 

                             * * *

 

Масонские пентакли над Кремлём,

Гранитная гробница Мавзолея,

Где главный жмур державы всех живее,

«Живей живых!» – так сказано о нём.

 

Он неодушевлён, как чебурек,

Сочащийся раствором химикатов;

Формальдегид сочится из-под век,

А кажется, что слёзы льёт диктатор.

 

Хоть Бланк теперь не делает вреда –

Лежит себе, как будто он вне темы –

Плоды его безжалостной системы

Пока ещё не делись никуда.

 

Он как бы спит, но страже не до сна.

По сути, этот труп и был держава.

Хоть на дворе другие времена,

Мы – кролики внутри сего удава.

 

Он Храм взорвал Спасителя Христа,

Сменил орлов двуглавых на пентакли.

Нам жить непросто с чистого листа,

Но краше, чем под нелюдем. Не так ли?

 

А ну, как вскочит и объявит НЭП,

Террор, мобилизацию, развёрстку,

И отнимать, как прежде, станут хлеб

И к стенке ставить за мучицы горстку?

 

Покойные подельники его

Построятся в расстрельную команду,

Селу вернут колхозное ярмо,

А остальным тюремную баланду.

 

Но эта жизнь случилась, как смогла,

И молча мёртв, кто был речист без меры.

Зажмурился в футляре из стекла,

Пугая стариков и пионеров.

 

Вдоль стен Кремля – останки человек,

Подельников его кровавых то есть.

И химикаты в нём горят, как совесть,

Которой не водилось в нём вовек.

 

 

                                * * *

 

Какой бы нами ни правил Сосо Годзилла,

Как бы ни удобрял суглинок людскими костями,

Жизнь, тем не менее, всё же происходила,

Бабы рожали, дети произрастали.

 

В небо впадали неспешно сплавные реки

И возвращались на землю кислотным ливнем,

Как из чужбин вернувшиеся калеки

Некогда непобедимых когорт римлян.

 

Край наш, облаянный сторожевыми псами,

Густо поросший лагерною колючкой,

Славен отцами, ставшими мертвецами,

Сваленными в траншеи по одному и кучкой.

 

Караганда с Воркутой в глазницах и под ногтями.

И пока палачи храпят в пуховых постелях,

Нестерпимо саднит земля, засеянная костями,

Мертвецы вопиют из бесчисленных ям расстрельных.

 

При застарелых вождях сучьего века

Быстро состарилась как-то и вся система.

Гонка лафетов с очередным генсеком –

Всех занимавшая в эту эпоху тема.

 

Это поздней снимут со стен генсеков,

Вместо икон торчавших на всех божницах;

Бог, перенявший повадки бывалых зэков,

С номером арестантским в барак наш возвратится.

 

 

ПЯТИЛЕТКА БОЛЬШИХ ПОХОРОН

 

Догорел закат, с осенью одной масти;

По кустам темно, как у трюма в бездонной пасти.

Потрошит сова чью-то мелкую плоть на ужин,

И охотник-сыч с темнотою чернильной дружен.

 

Испытал на прочность паучьи тенёта дождик.

Мышь, не ставшая кормом, являет геройский подвиг.

Зайца тоже спасают чувствительный нюх и ноги.

Выживает тот, кто всегда начеку, в итоге.

 

Срок недолгий отпущен Всевышним любому из смертных виду,

А, тем паче, подранку, увечному, инвалиду.

Жил, как не жил, без имени, отчества и фамилии.

Жрут друг-дружку в лесах Башкирии, в джунглях Бразилии.

 

На зубах лисицы хрустят чьи-то нежные детки,

А её недопёски-подростки уже сеголетки

Наблюдают, как мать насыщается, ждут покорно.

Но придёт пора, и они станут чьим-то обычным кормом.

 

У всего в мире сущего финиш – увы! – одинаков.

Вот и люди идут на прокорм червяков, сорняков или злаков,

Прорастают хвощём, иван-чаем, полынью, шалфеем.

И земля равнодушно приемлет такие трофеи.

 

Ей, скудельной, едино – босяк ты, иль грозный правитель.

Всех в объятья свои принимает сырая обитель.

Жнёт безглазая жница, что Сеятель Горний посеял,

И никто не вернулся оттуда обратно доселе.

 

Крики ржавых ворон инфернальны и так же ржавы.

Цикл Больших Похорон: мор напал на верхушку державы.

Эти гонки лафетов приветствует главный покойник;

И с разящею пикой летит над усопшими Конник…

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 Юрий МОГУТИН